Выйдя из метро, тороплюсь наверх, потому что до конца моего перерыва осталось не больше пяти минут. К счастью, офис, в котором я работаю, находится в двух шагах от станции подземки.

Когда влетаю в здание, секретарь босса торопится мне навстречу.

– Бегом к боссу, – рычит Света. – Он уже злится.

– А что случилось-то? – спрашиваю, сбрасывая пальто.

– Откуда я знаю? – дергает плечами она и забирает мою одежду. – Давай повешу. Бегом к нему.

Я тороплюсь мимо кабинетов по коридору. По дороге чуть не сношу кулер. Перед самым входом в кабинет начальника останавливаюсь. Делаю глубокий вдох и стучу.

– Заходи! – раздается с той стороны.

Я сразу открываю дверь и попадаю в, как всегда, захламленную бумагами и папками комнату начальника.

– Борис Евгеньевич, Света сказала, что вы меня искали.

– Искал, – хмурится начальник, глядя на меня. – Что с лицом? Плакала?

– Все нормально, – отмахиваюсь.

– Что, тебе уже сообщили, что ли? Ничто в этом офисе не утаишь. Бабский коллектив, что с него взять?

– Что сказали? – теперь хмурюсь и я.

– Что ты попала под сокращение.

Когда смысл сказанного долетает до меня, мое лицо вытягивается, и я покачиваюсь. Приходится даже ухватиться за спинку стула, чтобы не упасть.

Под сокращение? В день, когда я узнала об измене мужа?..

Тошнота опять подкатывает к горлу так резко, что я понимаю, в этот раз встречи с унитазом не избежать.

Глава 3

– Тонь! – наверное, в сотый раз стучит в дверь Света. – Тонь, выходи уже, а? Блин, ну чего ты так побиваешься? У тебя ж Ромка есть! У Евгеньевича не было выбора. Или тебя уволить, или Маринку. А она мать-одиночка. Там по закону не положено. Тонь!

– Да иду я, – отвечаю хрипло.

Убеждаюсь, что меня не будет снова тошнить, и, закрыв крышку унитаза, смываю за собой.

Поправляю одежду и выхожу из кабинки. Света стоит в центре туалета и смотрит на меня с таким скорбным видом, что мне опять становится тяжело дышать.

Судорожно втягиваю в себя воздух и тащусь к умывальникам, чтобы прополоскать рот и умыться.

Все сегодняшние проблемы наваливаются на мои плечи бетонной плитой, и я никак не могу их расправить. Как будто меня то и дело гнет к земле.

– Евгеньевич сказал, что, если захочешь, можно даже не отрабатывать. Он в документах поставит, будто ты отработала, как положено. Но на деле говорит, можешь передать свои дела Маринке и быть свободна. Тебе даже заплатят за это время.

– Как щедро, – хриплю сорванным горлом.

– Тонь, а у тебя что-то еще случилось? Ты пришла уже зареванная.

Вздыхаю и окунаю лицо в воду, которую набрала в ладони.

Прав наш начальник. Бабский коллектив, в котором ни одна тайна не удержится. Так что я не намерена рассказывать Свете о своих бедах.

Мне вообще поделиться толком не с кем. С сестрой у меня отношения так себе. Видимся раз в год, когда она к родителям приезжает со своей семьей. Лина рано выпорхнула из гнезда, а я была поздним ребенком, так что у нас с ней толком и не было времени выстроить нормальные сестринские отношения.

Маме я тоже не расскажу, чтобы не беспокоить ее с ее больным сердцем.

А больше некому. Всех подруг мне в свое время заменил Рома.

А теперь что? Теперь не с кем даже собственную беду пережить.

Снова судорожно втягиваю в себя воздух. Как же хочется себя пожалеть! Если больше некому, то хотя бы самой сделать это. Но если начну, боюсь, скачусь в очередной приступ истерики. А на работе я не могу себе этого позволить.

– Тонь, – напоминает о себе Света.

– Ой, Свет, – вздыхаю. – Не хочу говорить.

– Так если выговориться, легче же станет, – не унимается секретарь начальника.

А я так и вижу в отражении, как ее глаза горят любопытством. Если я и правда сейчас расскажу ей, то она незамедлительно растрезвонит это по всему офису.

– Марина на месте? – спрашиваю, чтобы перевести тему.

– Ну… да, – отвечает с сомнением.

– Пойду ей передавать дела. Воспользуюсь щедростью Бориса Евгеньевича и не буду отрабатывать до официального сокращения.

Остаток дня до вечера я занимаюсь тем, что передаю своей коллеге все свои дела. Их немало, так что мы даже кофе не пьем, чтобы не отвлекаться.

Когда вечером я ухожу, ни с кем даже не прощаюсь. Не хочу сочувствующих взглядов и обещаний встречаться на корпоративах. Я видела, как люди увольнялись. Никто потом не звал их на праздники фирмы. Так что все эти расшаркивания ни к чему.

Я только договорилась с Борисом Евгеньевичем, что через две недели подъеду подписать документы и получить расчет.

Домой я еду с тяжелым сердцем. Внутри меня как будто образовался вакуум, который теперь ничем не заполнить. Словно мне вырвали сердце, опустошили его и, оставив только тонкую оболочку, обратно поместили в грудную клетку.

Теперь мой главный орган гулко бьется, качая кровь. Ровно столько, чтобы мне хватило этого ради выживания.

В квартире тихо и пусто. Темно, как сейчас у меня на душе.

Но не это вгоняет меня в ноющую тоску, разрывающую остатки сердца. А то, что здесь ничего не изменилось. Те же запахи, те же звуки. На стене все так же висят наши с Ромой фотографии, в рамке – моя вышивка. Ромина куртка на вешалке.

Подавшись вперед, утыкаюсь носом в ткань и вдыхаю аромат моего мужа. Слезы неконтролируемо вырываются из глаз и опять чертят горячие дорожки по щекам.

В голове не укладывается, что теперь это моя страшная реальность.

За несколько часов моя жизнь так кардинально изменилась. Я думала, такое в принципе невозможно, но вот она – моя новая действительность. И я теперь другая. А наша с Ромой квартира все такая же.

Его квартира…

Только сейчас до меня доходит весь ужас моего положения.

Меня уволили.

Все сбережения мы потратили на машину, которая оформлена на Рому.

Квартира принадлежит ему.

Последние деньги я отдала за подарок мужу на годовщину.

У меня ничего нет. В самом прямом и ужасающем смысле. Ни денег, ни жилья.

Бухгалтер, черт побери. Человек, который умеет считать деньги. Но, похоже, только чужие. Потому что свои я, не моргнув глазом, отдала на покупку машины.

Падаю на сидушку под вешалкой и захожусь рыданиями.

Это отвратительно – осознавать свое настолько жалкое положение.

Мне некуда идти, не с кем поговорить. Я одинока в городе, переполненном людьми. А единственный человек, которому я могла рассказать все, предал меня!

Обняв себя за плечи и согнувшись, вою, заливая слезами подол юбки. Они крупными каплями скатываются по моему лицу и падают, тут же впитываясь в ткань.

Что я буду делать? Куда пойду? Как вообще буду жить?

Мне надо найти работу. Срочно. Только вот пока я пройду по собеседованиям, пока кто-то меня выберет, может пройти не одна неделя. А у меня нет столько времени!

Ну сколько я получу за расчет? Копейки. Их не хватит снять себе жилье.

К родителям я не могу пойти. Мама точно разволнуется, а у нее только недавно был инфаркт.

Чувствую себя запертой в клетке. Ситуация совершенно безвыходная.

Вздрагиваю от щелчка замка двери, и, подняв голову, смотрю на то, как Рома заходит в квартиру с большим букетом роз. Не таким, конечно, каким хвастаются девушки в соцсетях, но тоже немаленьким.

Он запирает квартиру и, обернувшись, застывает, глядя на меня.

– Ты уже дома, – произносит тихо.

– Рома, ты спал с ней? – задаю самый интересующий меня вопрос и, затаив дыхание, жду ответ.

Глава 4

– Что изменит мой ответ? – спрашивает он ледяным тоном, и внутри меня все обрывается.

Для меня его вопрос – это подтверждение моих догадок.

Значит, спал…

Хочется задать еще миллион вопросов.

Чего тебе не хватало? Что не устраивало в нашем браке? Почему ты не поговорил со мной? Почему вместо решения проблемы ты просто пошел налево?

Но сил спрашивать нет. Как и получать ответы. Если мне ответ без конкретики не помог, то остальные точно все сделают еще хуже.

Вытерев щеки, поднимаюсь на ноги и наклоняюсь, чтобы снять ботиночки. Рома склоняется и тянется к молнии, но я отталкиваю его руку.

– Я сама, – говорю хрипло.

Он молча небрежно бросает цветы на комод, а потом снимает верхнюю одежду и обувь, после чего идет на кухню. Я же запираюсь в ванной.

Раздевшись, становлюсь под теплые струи душа, позволяя им омывать мое тело.

Уже не плачу, потому что слез нет. Да и сколько можно? Теперь мне надо как-то отыскать в себе силы, чтобы найти работу и уйти от мужа.

Может, пока не говорить ему, что ухожу? А вдруг выгонит? Квартира-то его. Вдруг он захочет привести сюда свою любовницу?

А если не говорить, то как тогда мне жить с ним? Как каждый день смотреть на любимого мужчину, который меня предал? Растоптал все мои чувства.

От мысли о том, что он переспал с этой Лизой, снова начинает мутить.

Да что говорить о сексе, если мысль даже о простом поцелуе, свидетельницей которого я стала, рвет душу на миллионы осколков?

Судорожно втянув в себя воздух, наконец беру мочалку, чтобы помыться.

А когда выхожу из душа, Роман уже в гостиной.

Тащусь в спальню, где переодеваюсь в теплую пижаму и носки, потому что меня начинает знобить. Иду на кухню, чтобы заварить себ чай. Слышу, как из гостиной доносится звук работающего телевизора. Почему-то это убивает меня. Я просто не понимаю, как можно смотреть что-то, когда у нас в семье трагедия. Проблема такого масштаба, что мы можем потерять все, что строили годами.

Мне очень хочется собрать свои вещи, хлопнуть дверью и уйти.

Моя попранная гордость просто кричит о том, что так и стоит поступить. Что для меня это единственно правильный выход.

Только вот идти некуда. Пока некуда.

Обещаю себе, что еще сегодня дам себе время принять все, что со мной произошло, а завтра обязательно возьму себя в руки и найду выход.

Впервые в жизни я задумываюсь над тем, почему у меня нет подруг. Я общительная хохотушка, которая любит вращаться среди людей. А вот как-то так сложилось, что не обзавелась подругой.

Ленка, с которой дружила в школе, сама откололась, когда я растворилась в Роме.

Таня из института после его окончания родила ребенка, и они с мужем уехали жить за границу. Мы еще созванивались пару раз, но потом у каждой началась своя жизнь, и все, что нас связывало, постепенно сошло на нет. Остались только сообщения два раза в год – на день рождения и Новый год.

Получается, Рома заменил мне всех – подруг, членов семьи, коллег. Я общалась только с ним. И теперь мне даже не то, что некуда уйти, мне некому даже пожаловаться на мужа.

У нас, конечно, есть друзья. Но они не настолько близкие, чтобы я могла прийти к ним и попроситься пожить или одолжить денег. Собраться на праздники, вместе сходить в кино – да, это как раз для наших с ними отношений.

Как хорошо, что в этом году мы с Ромой решили праздновать годовщину свадьбы вдвоем. Такая дата важная. Я хотела приготовить вкусный ужин, зажечь свечи. Даже выбрала неделю назад такие красивые. Красные с едва заметными светлыми сердечками. Но теперь этот ужин никому не нужен. И все мои старания по подготовке летят коту под хвост.

А если бы мы позвали гостей? Сейчас пришлось бы отменять праздник и выдумывать причины, почему так произошло.

Залив ромашковый чай кипятком, кутаюсь в теплую кофту пижамы и сажусь на кухонный уголок. Подперев висок ладонью, смотрю на улицу. Там поднимается ветер. Уверена, он ледяной. Такая сейчас погода.

В голове пусто. Надо бы начинать поиск работы, но сегодня я точно не смогу.

Слышу, как Рома заходит в спальню и закрывает за собой дверь. Схватив свою чашку, иду в гостиную. Расстилаю на нем найденную в шкафу простыню, готовлю подушку с одеялом и укладываюсь.