Лахлан гулко хохочет. Он прижимает руку с ножом ко рту, но вовсе не затем, чтобы сдержать громкий смех. Скорее, хочет напомнить, что у него есть оружие.

Если бы не бритвенно-заточенное лезвие, я бы с удовольствием саданул братцу по морде.

– Допустим, тебе удастся каким-то чудом пролезть к ней во френдзону, а то и дальше. Если ты добьешься расположения своей паучихи, оставшись при этом зрячим, как же мне к ней обращаться?

– Понятия не имею, дебил. Хоть «ваше величество». И вообще, сгинь!

Лахлан снова хохочет, громче прежнего, и я невольно стону.

– «Сгинь» – самое то. Рад наконец тебя увидеть, Сгинь. Я твой деверь, Сгинь. Добро пожаловать в семью.

Тут в кармане пиликает телефон.

Дорога обещает быть приятной.

Вслед за текстом приходит фотография: нежные пальчики Слоан держат бокал с шампанским. В искусственном свете салона бизнес-класса блестят кроваво-красные ногти.

Сердце екает.

Я почти чувствую, как они скребут меня по груди, а потом с обманчивой легкостью касаются члена. Представляю, как горят зеленые глаза, дыхание греет мне шею, а в ухе раздается шепот…

Лахлан хмыкает, будто читая мои мысли, и я откашливаюсь.

Как погляжу, ты в самолете.

Молодец.

Ага. А ты, видимо, еще нет. Что ж, догоняй! Только не слишком рассчитывай на удачу.

Лицо у меня вспыхивает. Пальцы замирают над клавиатурой.

Наверное, уже поздно объявить фальстарт?

Ответ приходит немедленно.

Обойдешься.

Из груди у меня вырывается рычание, и я с удвоенной скоростью принимаюсь кидать в сумку вещи, хоть и понимаю, что от этого мой самолет быстрее не взлетит.

– Эй, братишка, все хорошо? Или Сгинь уже зарезала вашу добычу?

Я готов бросить набитую сумку в ухмыляющуюся рожу брата, и тут звонит телефон у Лахлана. Улыбка мигом исчезает с его лица, осыпавшись быстрее пепла со сгоревшего полена.

– Слушаю, – хрипло бросает он в трубку. Дальше отвечает своему собеседнику отрывисто: только «да» или «нет». Я, скручивая рубашку в тугой комок, пристально гляжу на брата, однако тот, опустив голову, изучает нож в ладони. – Сейчас буду. Тридцать минут.

Перехватив мой взгляд, Лахлан криво ухмыляется.

– Ночная смена? – спрашиваю я.

– Она самая, – кивает он.

Днем Лахлан работает в «Ателье Кейна», кожевенной мастерской, где творит из кожи настоящие шедевры, а ночью, если звонит Леандер Майес, становится безжалостным орудием дьявола.

Лично мне нравится отнимать жизни у всяких подонков, случайно оказавшихся на моем пути в адском котле современного общества. А вот Лахлану… Не знаю, есть ли на свете хоть что-то, способное его порадовать. Он убивает расчетливо, не теряя холодной отрешенности. Думаю, если бы не выделка шкур и не издевки надо мной с Фионном, его жизнь вовсе не имела бы никакого смысла.

У меня щемит в груди. Лахлан поднимается из кресла, убирает клинок в ножны и, разминая шею, застегивает на поясе ремень. На лицо возвращается слабая тень улыбки.

– Береги себя, кретин.

– Ты тоже, тупица.

Лахлан хмыкает, но, проходя мимо, все же кладет на затылок теплую ладонь, прижимается на миг лбом, шумно выдыхает и, шагнув к двери, так же обнимает и Фионна.

Наш младший братец никогда не умел скрывать чувств. В его светло-голубых глазах отражаются грусть и беспокойство. Изменившись в лице, Фионн с болезненной тоской смотрит вслед уходящему Лахлану.

– Скоро увидимся, ребятки, – говорит тот, переступая порог и исчезая в полутемном коридоре. – И, Фионн, возвращайся домой.

– Нет уж, я пас, – отзывается тот, и в темноте раздается смех, а потом тяжелая дверь моей квартиры гулко хлопает.

Фионн поворачивается ко мне. На лбу у него хмурая складка.

– Уверен, что тебе стоит ехать? Ты хорошо знаешь эту Слоан?

Бросив на него косой взгляд, я ухмыляюсь, застегиваю сумку и вешаю на плечо.

– Не слишком. Видел ее всего один раз.

Фионн нервно сглатывает.

– Один раз? И как же вы познакомились?

– Тебе лучше не знать.

– По-моему, это полное безумие, Роуэн. Я понимаю, у тебя травма среднего ребенка, и все же… – Он машет рукой, как всегда, когда они с Лахланом пытаются объяснить мое дикое поведение. – Соперничать с серийным убийцей, которого ты видел всего раз в жизни, и то год назад… Это ненормально.

Мой смех, судя по всему, мало его успокаивает.

– Меня сложно назвать нормальным, но не волнуйся, все будет хорошо. Так мне говорит интуиция.

В кармане пиликает телефон.

Мы взлетаем. Будь это гонка, ты бы безнадежно отстал.

А, погоди… Это и есть гонка! Надо же… Надеюсь, тебя не пугают выдавленные глаза, потому что скоро я прикончу этого урода. Удачной дороги! Все равно ты уже проиграл.

– Да, Фионн, – говорю я с широкой ухмылкой, засовывая телефон обратно в карман и шагая к двери. – Думаю, у меня все будет прекрасно.

Определенность

Слоан

Все это – полнейшая глупость. Я идиотка.

Потому что сижу в холле отеля «Каннингем Инн» и в который раз перечитываю одну и ту же страницу в электронной книге. Хочется все бросить и сбежать.

Какого черта я здесь делаю?

Наша затея слишком опасная.

Очень-очень глупая.

А еще бредовая!

Однако встать и уйти выше моих сил.

Чувствуя едкий запах чистящих средств и понимая, что поступаю неразумно, я нервно и протяжно выдыхаю. Опустив читалку на колени, откидываюсь на спинку кресла и осматриваю тихий вестибюль, где компанию мне составляет лишь угрюмый серый кот, который недовольно поглядывает на меня с кожаного дивана рядом с незажженным камином.

Хотя отелю не помешал бы ремонт, в целом здесь уютно: на стенах темные дубовые панели, на полу – старинный узорчатый ковер, некогда бывший бордовым. Антикварная мебель плохо сочетается по цвету, зато выглядит вполне прилично. Пара совиных чучел с распростертыми крыльями охраняет потускневшие репродукции Родена и развешанные по стенам древние железнодорожные и шахтерские инструменты.

Я снова вздыхаю и смотрю на часы. Почти два часа ночи, я должна валиться с ног от усталости, а сна ни в одном глазу. День выдался суматошным: я расчленила тело Майкла Нортмана, запихнула его в морозилку, заказала билет на самолет до Западной Вирджинии, собрала вещи за рекордные тридцать минут и по дороге в аэропорт, куда меня отвезла Ларк, арендовала на месте машину. Когда вслух я посетовала, что зря согласилась поддержать глупую затею Роуэна, Ларк безразлично пожала плечами.

– Возможно, тебе стоит чаще выходить из дома и заводить новых друзей.

– У меня есть друзья, – возразила я. – Ты, например.

– Одной меня мало, Слоан.

– Разве? Ты предлагаешь подружиться с каким-то странным типом? Первым попавшимся парнем по имени Роуэн?.. Серьезно?

До сих пор слышу в ушах звонкий хохот подруги, увидевшей мою озадаченную гримасу.

– Иметь еще одного друга, который способен тебя понять по-настоящему, не так уж плохо, – сказала Ларк, пожимая плечами и словно не замечая моего тяжелого взгляда. – Если ты до сих пор сидишь в машине и едешь в аэропорт, значит, этот странный тип по имени Роуэн может считаться твоим другом.

Лучше бы я и впрямь выпрыгнула из машины на полном ходу.

Со стоном я сползаю по спинке кресла.

– В ее рассуждениях нет ни малейшей логики, – сообщаю коту, а тот смотрит на меня с явным неодобрением и злостью.

– Птичка, ты что, хочешь сожрать его душу?

От неожиданности я роняю читалку и, прижав руку к груди, поворачиваюсь к источнику голоса с чуть заметным ирландским акцентом.

– Черт бы тебя побрал! – бурчу я, когда из теней у двери с ухмылкой выходит Роуэн.

У меня перехватывает дыхание: я понимаю, что он ЗДЕСЬ, живой, во плоти. За последний год Роуэн ни чуточки не изменился, а вот я, смею надеяться, выгляжу лучше, чем в прошлый раз, поскольку мне не довелось провести несколько дней в тесной клетке рядом с разлагающимся трупом. Впрочем, Роуэна, кажется, и в тот день ничего не смущало: ни отсутствие макияжа, ни колтуны вместо прически, ни потрескавшиеся губы. Он постоянно пялился на мои сиськи. От воспоминаний меня бросает в жар, и вовсе не смущение тому виной.

Я сглатываю невесть откуда взявшийся комок.

– Наверное, и впрямь стоит сожрать чью-то душу. Моя отчего-то внезапно ушла в пятки.

– А, вот откуда у тебя веснушки. Остатки чужих душ?

– А ты, как погляжу, такой же весельчак, как и в прошлый раз.

Демонстративно закатив глаза, я наклоняюсь за читалкой; Роуэн поднимает ее первым.

– Дай сюда, красавчик, – фыркаю я, но он взамен одаривает меня магнетической ухмылкой, возбуждающей чувства и усыпляющей тревоги.

Шрам на губе светлеет – Роуэн нахально ухмыляется во все зубы.

– Интересно, что любит читать моя пугливая птичка? – насмешливо спрашивает он, демонстративно помахав читалкой перед моим носом.

Я презрительно хмыкаю. Впрочем, кровь от его слов вскипает, а щеки обдает пунцовым жаром.

– Порнуху с монстрами, естественно, – отвечаю я.

Роуэн хохочет. Мне удается выхватить многострадальную читалку из его рук, отчего он еще сильнее заходится смехом.

– Про говорящего дракона. У него два члена, и он мастерски ими пользуется. Раздвоенным языком тоже. И умелым хвостиком. Так что не смейся!

– Ого! Дай почитать. У меня в номере не работает телевизор, умираю со скуки.

– Палач, вали к черту, а? – Для пущей надежности я засовываю читалку под бедро и вдруг бросаю на Роуэна ядовитый взгляд. – Погоди-ка… Ты сказал, у тебя не работает телевизор… И давно ты приехал?!

Он пожимает плечами и, поставив сумку на пол с глухим стуком, с лукавой улыбкой устраивается в соседнем кресле.

– Минут сорок пять назад. Ты, наверное, была у себя в номере. Я вышел поискать выпивку. Кстати, мы с тобой соседи.

– Фантастика! – огрызаюсь я, закатив глаза, отчего он снова усмехается.

Роуэн расстегивает на сумке молнию и показывает лежащую внутри бутылку красного вина.

– Сейчас два часа ночи. Разве магазины не закрыты?

– Кухня работает.

– Вообще в такое время она тоже закрыта.

– Правда? Надо же, а я не заметил.

Роуэн достает бутылку, снимает завинчивающуюся пробку и, уставившись мне в глаза, делает большой глоток.

– Только не говори, что расстроилась из-за маленькой кражи.

– И не думала, – фыркаю я.

Когда беру у него бутылку, по коже бегут мурашки: наши пальцы на холодном стекле на миг соприкасаются.

– Просто злюсь, что ты пьешь из горлышка. Взял и испачкал его мальчишескими микробами. Хочешь заразить меня оспой, чтобы я провалялась в номере, а ты выиграл наше маленькое соревнование?

– Оспой? – Роуэн хохочет.

Я делаю большой глоток и отдаю бутылку обратно.

Он пьет сам, не сводя с меня взгляда, в котором по-прежнему сверкает ухмылка.

– Что ж, – говорит он, торжественно передавая мне вино, – теперь и сам я подхватил девчачью сифу. Будем считать, мы в расчете.

Я стараюсь сдержать улыбку, но не получается; она все равно проступает на губах, и глаза Роуэна в тот же миг вспыхивают, словно отразив мое веселье и многократно его усилив.

Устроившись в кресле удобнее, я вдруг ловлю себя на мысли, что все происходит так, будто мы виделись не далее чем вчера. С Роуэном легко, хоть он и ерничает и постоянно отпускает дурацкие шуточки. Год назад, в закусочной, я пыталась отвлечься, но все равно смотрела только на него. И сейчас тоже. Он притягивает, словно вспышка света в полной темноте.

– Есть предположения, за кем мы охотимся? – спрашивает Роуэн, отвлекая меня от занятных мыслей.

Глотнув вино, я настороженно кошусь на собеседника.

– Разумеется.

– Под «разумеется» ты имеешь в виду «ни малейшего понятия»?

– Можно и так сказать… А у тебя есть какие-то идеи?

– Аналогично.