Искать автомобиль, как предлагал следователь Фарафонтов, Савин считал пустой тратой времени. Какой дурак погонит машину в авторемонтную мастерскую сразу после ДТП? Он ведь не может знать, остались ли какие-то улики на месте аварии, следовательно, светить машину большой риск. И все же Савин и в этом направлении сделал все, что мог. Охватить всю Москву он был не в силах чисто физически, но самые крупные автомастерские он объехал лично. Как и предполагалось – безрезультатно. Все, что было у него на руках, – это клочок шерстяной ткани, снятой с куста, под которым обнаружено тело. Эксперты идентифицировали ткань как чисто английскую шерсть цвета «глубокий коричневый». В отчете было сказано, что на территории СССР ткани подобного качества не используют, следовательно, клок вырван из костюма иностранного производства. Факт интересный, но сам по себе он пользы принести не мог.

Майор Кошлов по этому делу особо Савина не дергал, следователь Фарафонтов, казалось, и вовсе забыл, но самому Савину никак не удавалось выкинуть происшествие из головы. И ведь не самое кровавое преступление из тех, что ему довелось расследовать, и личных мотивов у него не было, и все же чем-то оно его зацепило. Чем именно, он и сам не мог понять. Быть может, этот взгляд остекленевших глаз жертвы, словно взывающий к его совести, растерянный, молящий об отмщении…

Савин вдруг осознал, что застыл в дверях курилки и взгляды всех присутствующих прикованы к нему. Стряхнув с себя оцепенение, Савин прошел к окну и сел на скамейку. Достал из кармана пачку сигарет «Прима» и коробок спичек. Размяв сигарету, зажал ее губами, чиркнул спичкой и, прикурив, глубоко затянулся. Затушив спичку, бросил ее в жестяное ведро, наполненное песком, которое служило пепельницей. Выпустив дым, затянулся еще раз.

– Тяжелый день? – вполголоса произнес старлей Дроботов.

– Вроде того, – неохотно ответил Савин и добавил, чтобы пресечь дальнейшие расспросы: – Говорить совсем не хочется.

Дроботов пожал плечами и отвернулся к окну, а Савин вернулся к размышлениям. Больше всего в настоящий момент его занимал вопрос: почему погибшего никто не ищет? Не может же быть, чтобы у него совсем никого не было. Патологоанатом установил возраст жертвы в диапазоне от тридцати до тридцати пяти лет. В этом возрасте должны быть живы и родители жертвы, и братья-сестры, если таковые имеются, да и женой обзавестись время было. Так почему до сих пор никто не пришел и не подал заявление о его пропаже?

Парень не был бездомным, об этом говорили и его вещи, хоть и не новые, но опрятные, и стрижка, и чисто выбритое лицо. Кроме того, при жизни он отличался завидным здоровьем, не испытывал недостатка в еде и соблюдал гигиену. Он не был фанатом спорта, но предположение криминалиста Шапошникова о том, что парень много ходил, подтверждалось крепкими икроножными мышцами. Характер работы патологоанатому установить, разумеется, не удалось, но с большой долей вероятности работа у него была, и заключалась она не в физических нагрузках. Кожа на ладонях не имела шероховатостей и натруженных мозолей. И все же его не искали. Почему?

Савин докурил сигарету, утопил окурок в песке и поднялся, собираясь вернуться в кабинет, когда дверь в курилку распахнулась и на пороге возник старлей Якубенко.

– Вот ты где, а я тебя по всему отделу с собаками разыскиваю, – громогласно объявил он, ничуть не смущаясь присутствием посторонних. – Там по твою душу человечек пришел, а ты здесь прохлаждаешься.

– Не ори, Якубенко, – не открывая глаз, произнес Габиулин. – Не видишь, здесь люди отдыхать пытаются.

– Тебе, Габиулин, тоже не мешало бы вернуться в дежурную часть, – заявил Якубенко. – У твоего напарника там завал. Патрульные спекулянтов с рынка приволокли целую кучу. Иди, помогай разгребать, пока начотдела самого тебя в «обезьянник» закрыть не приказал. Он уже дважды в холл выходил.

Габиулин подскочил как ужаленный, промчался мимо Якубенко и скрылся в дверном проеме. Якубенко проводил его полным лукавства взглядом и, назидательно подняв вверх палец, произнес:

– Вот что значит правильная мотивация!

– Пошли, балабол, – Савин поспешил увести громогласного напарника.

По пути в кабинет старлея Якубенко перехватила майор Трещихина, потребовав немедленно заполнить отчет о занятиях, которые тот проводил три дня назад. Бросив на товарища печальный взгляд, Якубенко поплелся за майором, успев сообщить лишь то, что нужный Савину человек ждет его на проходной. Савин махнул рукой, давая понять, что справится один, и быстро прошел к посту дежурного. Возле пропускной «вертушки» он увидел высокого худощавого брюнета в роговых очках. Брюнет не отводил взгляда от проема, ведущего к служебным кабинетам, и нетерпеливо барабанил пальцами по стойке. При виде приближающегося Савина он приободрился.

– Здравствуйте, я капитан Савин, – представился Роман. – Вы по какому вопросу?

– Честно говоря, я не знаю, вас ли ждал. – Брюнет виновато улыбнулся. – Товарищ Якубенко сказал, что приведет того, кто меня выслушает. Это он вас прислал?

– Совершенно верно, – подтвердил Савин. – Так что у вас за дело?

– У меня пропал коллега, – выпалил брюнет. – Сегодня третий день, как он не выходит на работу, а такого еще ни разу не случалось. Вот я и забеспокоился.

– Коллега? – удивился Савин.

– Да, коллега, – повторил брюнет. – Разве коллега не может подать заявление о пропаже человека?

– Он проживает в нашем районе?

– Да, его дом в конце квартала. А это важно?

– Разумеется. Заявление принимается по месту жительства пропавшего, – объяснил Савин. – Сейчас я позову дежурного, он поможет вам все правильно оформить.

– Нет, нет, не нужно дежурного. – Брюнет нервно замахал руками. – Товарищ Якубенко сказал, что вы лично займетесь моим делом!

– Вот как? Так и сказал – лично? – Савин нахмурился. – Интересно, чем он мотивировал свое заявление?

– Из-за часов, – ответил брюнет.

– Часов? – Савин напрягся. «Неужели что-то наклюнулось?» – успел подумать он, прежде чем брюнет подтвердил его догадку.

– Ну да, из-за часов. Наручных, юбилейных, – проговорил он и с надеждой в голосе спросил: – Так вы мне поможете?

– Пятьдесят лет Октябрьской революции? – уточнил Савин, хотя и без того знал ответ.

– Верно. Там еще Петропавловская крепость на циферблате. Черный силуэт.

– Пройдемте, товарищ, – поспешно произнес Савин и, заглянув к дежурному, отдал приказ: – Открывай, лейтенант, это со мной.

Дежурный нажал кнопку разблокировки «вертушки», и брюнет проворно проскользнул на закрытую территорию. Савин указал рукой направление и повел посетителя в кабинет. Оказавшись в кабинете, он придвинул стул для посетителей ближе к столу и предложил брюнету присесть.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросил он.

– Житный Алексей Степанович, – представился брюнет. – Проживаю в Москве по адресу: улица Валовая, дом три, квартира один. Это около Павелецкого вокзала.

– Далеко же вас занесло, – вырвалось у Савина.

– На самом деле не так уж и далеко, – принялся оправдываться посетитель. – Я работаю на Красногвардейской, а это всего в квартале отсюда.

– Кем вы работаете?

– Я фотограф. Работаю в фотоателье «Мечта».

– Пропавший коллега тоже фотограф, я правильно понимаю?

– Да, он тоже фотограф, – подтвердил посетитель.

– Гражданин Житный, почему вы решили, что он пропал? – Прежде чем начинать выяснять подробности о пропавшем, Савин решил убедиться, что нервный посетитель не преувеличивает.

– Он не пришел на работу, я уже говорил. – Житный насупился, официальное обращение ему явно пришлось не по душе.

– Возможно, он приболел и взял больничный лист. Или же у него появились неотложные дела, – выдвинул предположение Савин. – Об этом вы не подумали?

– Разумеется, подумал! Больничный он не брал и отпрашиваться по неотложным делам не отпрашивался! Думаете, я не понимаю таких элементарных вещей? – возмутился Житный. – Вы бы лучше поинтересовались его приметами, или что вы там обычно выясняете! Говорю вам: человек пропал, и у меня такое ощущение, что никому до этого нет дела!

– Спокойнее, Алексей Степанович, – мягко произнес Савин. – Не нужно так нервничать. Вот скажите, что бы вы почувствовали, если бы я пришел к вам в фотоателье и начал поучать вас, какой ракурс выбрать, как долго выдерживать фиксаж, какую фоторамку применить, или что вы там еще обычно применяете?

Савин намеренно применил тот же оборот речи, что и фотограф, и это сработало. Житный нервно улыбнулся и произнес:

– Да, вы правы, я совершенно не разбираюсь в том, как следует вести допрос.

– Это не допрос, а беседа, – успокоил Савин. – А теперь давайте начнем сначала. Итак, прежде чем обращаться в милицию, вы попытались связаться со своим другом? Съездили к нему домой, расспросили общих знакомых, побывали у родителей и в местах, где он обычно проводит время?

Фотограф растерянно заморгал, стянул с переносицы очки и начал тереть и без того чистые стекла о край сатиновой рубашки. Без очков выражение его лица стало совсем беспомощным.

– В чем дело, Алексей Степанович? Вы не подумали поискать друга там, где он обычно проводит время?

– Дело в том, – откашлявшись, начал Житный, – что мы с Ильей не совсем друзья. Я не знаю, где он любит проводить время, не знаю его друзей. Где живут его родители, мне тоже неизвестно. Простите.

– Тогда что заставило вас прийти сюда? – Брови Савина удивленно приподнялись: впервые в его практике человек, столь мало осведомленный о жизни товарища, заявлял о его пропаже.

– Видите ли, он всегда был добр ко мне, – смущенно произнес Житный.

– В отличие от остальных коллег, – догадался Савин.

– Да, в отличие от остальных коллег, – подтвердил Житный. – Дело в том, что я не пользуюсь популярностью у женщин. Этому способствуют мое, мягко говоря, слабое зрение и врожденная скромность, и мои коллеги-мужчины все время над этим подтрунивают. А Илья, он никогда надо мной не подсмеивался и иногда даже вступался за меня перед другими. Вот я и подумал, что должен ему помочь, ведь остальным нет никакого дела до того, что он уже третий день не выходит на работу. Вчера вечером я выпросил в отделе кадров его домашний адрес и пошел к нему домой, но в квартире его нет, а соседка сказала, что не видела его с воскресенья. Я не знаком с друзьями Ильи, но про его соседку наслышан, и, раз уж она его не видела, значит, в квартире его нет! Все это очень странно, вы не находите?

– Больницы обзвонили?

– Больницы? Нет, до этого я не додумался. – Фотограф сокрушенно покачал головой. – Видите, я действительно несведущ в таких делах. Не подумать о самом элементарном! Пожалуй, я поторопился с обращением в милицию.

– Расскажите мне про часы. – Савин резко перевел тему разговора.

– Про часы? – Житный снова часто-часто заморгал, видимо это давно вошло в привычку.

– Да, про часы. Вы довольно подробно их описывали, видимо они хорошо вам знакомы.

– Ну разумеется, это же мои часы! – воскликнул Житный, по всей видимости считая, что данный факт всем известен.

– Тогда почему вы упомянули о часах в связи с пропажей вашего коллеги?

– Потому что я подарил их ему всего неделю назад, он даже не успел купить для них новый ремешок. Надел на тот, что остался от прежних. – Житный поправил очки. – Илья был доволен моим подарком больше, чем остальными. Сразу надел их и сказал: умеешь ты, Леха, приятное человеку сделать.

– По какому поводу подарок? – уточнил Савин.

– У Ильи был день рождения. Ровно неделю назад, в прошлую среду.

– Довольно дорогой подарок человеку, который не является вашим другом, – задумчиво протянул Савин.