– Вот и познакомились, – улыбнулся Савин и приступил к делу: – Тамара Игоревна, как я понял, вы женщина бдительная. Наверняка от вас ничего не скроешь. Не могли бы вы припомнить, когда и при каких обстоятельствах вы в последний раз видели вашего соседа Илью Манюхова?

– У него неприятности? – полюбопытствовала Тамара Игоревна.

– Можно и так сказать. – Савин вздохнул и, поняв, что, не объяснившись с соседкой, рискует весь вечер ходить кругами, отвечая на встречные вопросы, произнес: – Он погиб. Его тело найдено на Звенигородском шоссе.

– Ах, батюшки! – всплеснула руками Тамара Игоревна. – Не может быть! Такой хороший мальчик! Быть может, это ошибка?

– Ошибки быть не может, – заверил Савин. – Его опознал коллега, он и обратился в милицию по факту пропажи Манюхова.

– Пропажи, – еле слышно прошептала Тамара Игоревна. – Ну надо же, такое горе!

– Вы можете вспомнить, когда видели его последний раз? – повторил вопрос Савин, но соседка только головой качала.

– Да как же такое могло случиться? – приговаривала она. – Такой вежливый молодой человек, спокойный, уважительный. Всегда здоровался, сумки мне до квартиры донести помогал. В подъезде не мусорил, курить на лестничную площадку не нырял, как некоторые. И как же такое могло с ним случиться?

– Тамара Игоревна, я понимаю, новость трагичная, но все же попытайтесь вспомнить все, что сможете, – настаивал Савин. – Вы видели его в воскресенье? В этот день он ушел с работы, но добрался ли до дома, нам неизвестно.

– Был! – уверенно сказала Тамара Игоревна. – В воскресенье у меня обычно посиделки. Во втором подъезде у приятельницы собираемся. Так, ничего особенного, несколько подруг. С шести до восьми вечера я по воскресеньям всегда там, но Люшенька пришел в половине шестого.

– Вы с ним общались? – оживился Савин.

– Да, мы столкнулись у подъезда. Я ходила в магазин за сахаром. Накануне извела весь на консервацию, а к посиделкам у Клавдии, так зовут приятельницу, собиралась приготовить сахарные леденцы. Ну, знаете, их еще в миске на газу варят. Разводишь сахар водой, помешиваешь и, когда сахар растворится и станет темнеть, снимаешь и разливаешь на пергаменте. Дешево и сердито.

– Купили сахар? – обреченно вздохнув, спросил Савин.

– Купила, целых пять кило. Еле до подъезда дотащила. Возраст, знаете ли, дает о себе знать, силы уже не те. – Тамара Игоревна потерла натруженные руки. – А Люшенька меня увидел, подхватил сумку и прямо на кухню занес. Хороший мальчик, услужливый! Я его вареньем угостила, он сладенькое любит. Любил…

Тамара Игоревна всхлипнула, Савин поспешил перевести разговор в нужное русло, пока соседка окончательно не расклеилась.

– Он был один? – задал Савин очередной вопрос.

– Кто, Люшенька? – переспросила Тамара Игоревна. – Да, он был один. К нему редко кто приходил, разве что почтальон.

– А как же друзья? Родственники? Или девушка?

– Родственников у него не было, детдомовский он. Сам мне рассказывал, что из Екатеринбурга в Москву приехал, когда из детдома выпустился. Квартиру эту он снимал у достойной женщины. Сама она в пригороде живет, в дачном кооперативе, а квартиру сдает, чтобы на плаву продержаться. До пенсии еще не доросла, а работать здоровье не позволяет, вот и выкручивается как может, – сообщила соседка. – Друзья, если и были, к нему не захаживали. А девушка? Нет, с девушками у него не складывалось. Он скромный парень, не из гуляк. Работа – дом. Дом – работа. Хотя он и дома работал. Наберет пленок и возится с ними в ванной комнате.

– Он брал работу на дом? – удивился Савин.

– Ну, может и не работу. Может, для собственного удовольствия снимки печатал, – пожала плечами Тамара Игоревна.

– Это он вам рассказывал? Про то, что дома работал? – уточнил Савин.

– Нет, сам не говорил. Я как-то к нему заходила. У меня труба в ванной комнате потекла, и я хотела воды набрать. – Тамара Игоревна чуть смутилась. – Тогда и видела: вся комната в пленках, фотоснимках, а в ванную так и вовсе не зайти. Он на меня тогда сильно рассердился, отругал, что не в свое дело лезу.

– И какое же дело было не вашим?

– Так работа его на дому, – пояснила Тамара Игоревна.

– Не могли бы вы рассказать об этом случае поподробнее?

Тамара Игоревна немного подумала, смущенно откашлялась и приступила к рассказу. Произошло это чуть меньше года назад. Тамара Игоревна давно сгорала от любопытства, желая посмотреть, как живет ее сосед, а тут случай удачный подвернулся. С соседями она не слишком дружно живет, потому что требует от них порядок в подъезде поддерживать. Они, ироды окаянные, то окурков на лестничной клетке накидают, то мусор из квартиры в общий коридор выставят, а Тамара Игоревна не из тех людей, кто подобное безропотно терпеть будет, вот и не жалуют ее соседи. Все, кроме Люшеньки, который и сам чистоту любил.

Вот почему, когда у Тамары Игоревны прорвало проржавевшую трубу и ей пришлось перекрыть воду на всю квартиру, чтобы не залить соседей снизу, ни к кому из соседей она обратиться за помощью не смогла. Клавдия, подруга из соседнего подъезда, уехала на месяц к дочери, нянчиться с внуками, так что оставался только Люшенька. Спустившись на первый этаж, Тамара Игоревна долго звонила в звонок, прежде чем Люшенька ей открыл. За это время любопытство дошло до наивысшей точки накала, и соседка, бесцеремонно отстранив удивленного парня в сторону, прорвалась в квартиру, на ходу сообщив о своей проблеме. Но когда она оказалась в квартире, то от удивления раскрыла рот и чуть не уронила захваченное для воды ведро. Комната была буквально завалена всевозможными коробками с химреактивами, папками с пленками, фотоаппаратами и прочими фотографическими принадлежностями. И это у Люшеньки, которого она считала образцом чистоты и аккуратности!

Она было начала отчитывать парня, обвиняя в неряшливости, но тут произошло совершенно невероятное: всегда спокойный Люшенька набросился на нее с упреками! Дескать, нечего лезть в чужую жизнь, ее в дом никто не приглашал, и как он распоряжается своей собственностью, не ее собачье дело! Ругается, а сам фотографии со стола сгребает и в коробки рассовывает. Оторопев от неожиданности, Тамара Игоревна, позабыв ведро, убежала к себе. А через полчаса пришел Люшенька, принес полное ведро воды, долго извинялся, объясняя свой срыв большим количеством работы. Сказал, что взялся подкалымить, да в сроки не укладывается, вот и сорвался. На этом инцидент был исчерпан, между соседями восстановился мир, но в квартиру к соседу Тамара Игоревна больше не рвалась.

Выслушав рассказ о посещении квартиры соседа, Савин вернулся к воскресному вечеру, но ничего существенного Тамара Игоревна добавить не смогла. После того как Илья Манюхов отнес соседке сахар, она занялась приготовлением лакомства и на наблюдение за соседями времени не осталось. После она ушла к подруге, а когда вернулась, почти сразу легла спать, так как пригубила в гостях пару рюмок самодельной наливки, а спиртное всегда действовало на Тамару Игоревну лучше снотворного. Илью больше не видела, ни в тот день, ни в последующие. Подозрительных лиц в подъезде тоже не встречала, с друзьями Манюхова не знакома, о его проблемах не осведомлена. Поблагодарив соседку за помощь, Савин попрощался и ушел.

Спустившись на первый этаж, он увидел там участкового милиционера. Опершись о входную дверь квартиры погибшего, он глазел в потолок, и вид у него при этом был невероятно довольный.

– Здравия желаю, товарищ Петров, – шутливо поздоровался Савин.

Участковый уполномоченный Петров, двадцати двух лет от роду, работал в отделе второй месяц и еще не приноровился к своим обязанностям. В силу своей молодости данное обстоятельство смущало Петрова, а беззлобные подтрунивания товарищей по оружию только усугубляли ситуацию. Вот и сейчас то обстоятельство, что старший по званию застал его в мечтательной позе, заставило Петрова покраснеть. Оторвавшись от двери, он вытянулся по стойке «смирно» и громко отрапортовал:

– Здравия желаю, товарищ старший оперуполномоченный. Сержант Петров прибыл в ваше распоряжение!

– Вольно, сержант, – пряча улыбку, проговорил Савин. – Управдома уведомил?

– Так точно, товарищ старший оперуполномоченный, уведомил. Получил ключи в наше распоряжение.

– А где сам управдом?

– Не смог подойти по семейным обстоятельствам. – Петров снова смутился. – Жена в позу встала: портки отобрала, сказала, никуда не пойдешь.

– Боевая жена, – пошутил Савин. – Ладно, справимся без него. Пройдись по соседям, приведи понятых.

– Слушаюсь!

– И Якубенко найди, он где-то здесь по квартирам ходит. Пусть подтягивается, – приказал Савин. – Сменишь его, поговоришь с соседями. Выясни, чем наш пострадавший дышал.

– Понял, товарищ старший оперуполномоченный, – Петров рванулся с места.

– Петров, стой! – остановил его Савин. Тот удивленно воззрился на старшего по званию. – Ключи, – коротко сказал Савин.

– Точно! – Петров ударил себя ладонью по лбу. – Простите, вот они.

Передав ключи Савину, Петров дождался, когда капитан откроет дверной замок, и только после этого отправился по соседям. Савин вошел в квартиру. Узкий коридор ничем не отличался от множества коридоров, в которых довелось побывать Савину в силу своей профессии. Деревянная дверь с двух сторон обтянута искусственной кожей, подбитой технической ватой. На стене металлическая вешалка на четыре крючка с сетчатой полкой для шапок. Деревянный короб на две полки под обувь, у двери вязаный половик из цветастых ниток. Савин щелкнул выключателем, на потолке зажглась сороковаттная электрическая лампочка, вкрученная в черный пластмассовый патрон. Плафон отсутствовал, что тоже было не редкостью.

Савин прошел дальше, слева по коридору располагалась кухня: помещение в четыре квадратных метра вмещало в себя квадратный стол, два деревянных табурета, окрашенных в синий цвет, холодильник марки «Мир» с массивной хромированной ручкой, эмалированная раковина с навесной сеткой-сушилкой сверху, деревянный стол-тумба для хранения продуктов и навесной шкаф без дверок. На окне стоял горшок с геранью, которую давно следовало полить. На карнизе висела тюлевая занавеска, доходящая до середины окна. Савин заглянул в холодильник: на полке лежал брикет масла, с полдесятка яиц и початая бутылка кефира. В морозильной камере – коробка с пельменями. На нижней полке пара луковиц и пакет с морковью.

– Что-то интересное? – услышал он за спиной и оглянулся. В дверном проеме стоял старлей Якубенко.

– Не слышал, как ты вошел. – Савин закрыл холодильник.

– Я не шумел. – Якубенко огляделся. – Неплохая квартирка.

– Это не его. – Савин развернулся и открыл стол-тумбу. – Съемное жилье. Квартирная хозяйка проживает где-то в пригороде.

– Горгулья рассказала? – догадался Якубенко.

– Она самая. Тебе что-то полезное удалось узнать?

– Пока ничего. Видимо, в этом доме одна горгулья страдает от любопытства. – Якубенко подошел к окну, открыл дверцу «зимнего» холодильника, встроенного в стену под подоконником, присел и начал разглядывать его содержимое. – Обошел три квартиры, и ни один из жильцов представления не имеет, когда их сосед последний раз был в квартире… Ого, а это что такое?

Якубенко вытащил на свет тряпичный узел, перетянутый шпагатом. Разложив узел на столе, он огляделся в поисках ножа.

– Подожди понятых, – напомнил Савин. – Вдруг там что-то полезное.

– Да брось, мы же не место преступления осматриваем, – отмахнулся Якубенко.

– Ты этого не знаешь, – неопределенно ответил Савин. Он успел осмотреть стол и собирался перебраться в комнату. – Оставь узел здесь. Пойдем, осмотрим комнату.