Лампочки на панелях загорелись гирляндой огней. Экраны на стенах пару раз моргнули и вспыхнули, мгновенно превращая тёмное помещение без единой щели в «аквариум» с круговым обзором. Даже пол и потолок стали «прозрачными», показывая всё, что происходит вокруг нас. А главное – где-то снаружи загудели турбины двигателей, начиная раскручиваться.

– Николашка, твоё место второго помощника и пилота. Я займу первое, – нахмурившись, сказал Погоняйло, быстро заняв правое от меня кресло. – Вооружение в минус, а то система энергии сожрёт на четверых. Тягу в ноль, энергию на батареи. Пиковое – тридцать два… в норме. Курсовые?

– В норме. Догоняющие в норме. Тоннаж – половина… – быстро перекидывались малозначащими для меня терминами капдва и его первый помощник. Это длилось ещё пару минут, пока удивлённый и несколько озадаченный Погоняйло не повернулся ко мне.

– Мы готовы к старту, ваше сиятельство, – сказал капитан. – Приказывайте.

– Полетели. Курс на юг, высота – ниже радарной, попробуем прорваться, пока они не сообразили, что произошло, – усмехнулся я, и тут же по всему кораблю взвыли сирены, извещающие о герметизации судна. Ловко управляющиеся с панелями капитан и его первый помощник вывели корвет из ангара, и, несмотря на все возмущённые запреты диспетчера, что-то оравшего, даже когда мы начали подниматься, корабль взмыл в небо.

25 мая 19:15. Летний дворец.

– …докладывай, – потребовал император у замершего по стойке смирно Василия Долгорукого. Старик с пышными усами выглядел словно зелёный юнец, облитый водой. И было с чего. За прошедшие четыре часа он, кажется, заново поседел.

– Они ушли, ваше императорское величество, – глухо ответил старик, не в силах оторвать взгляда от мерцающих в полутьме глаз Петра.

– …ушли?.. – не веря, проговорил государь. – Ты что такое говоришь, гад? Куда ушли? Ты хоть понимаешь!.. Подробности, живо!

– Мы нашли брошенный автомобиль Суворовых в лесу, – тут же ответил Долгорукий. – Он сгорел, но криминалисты нашли в салоне следы гвардейской формы. Судя по всему, группа разделилась на две части. Одна ушла в лес, за ними уже пущена погоня из егерей. Вторая уехала на малолитражном гражданском автомобиле. Скорее всего, инвалидном. Мы перекрыли все дороги из Петрограда, проверяем документы на въездах и выездах, но час назад из одного из аэропортов стартовал малый корвет-перехватчик класса Молния, выкупленный её бывшим капитаном второго ранга Денисом Погоняйло. У полиции нет судов, способных догнать или перехватить такой корабль. А с армией и тайной канцелярией мы договориться не смогли.

– Не смогли… – устало повторил Пётр, в который раз за сегодняшний день, прикрывая глаза ладонью. Ну ещё бы, ведь и глава объединённого штаба, и глава тайной канцелярии, оба сидят в казематах дворца. Как и их дети-наследники. Перехватить управление такими структурами быстро не выйдет. Да и медленно тоже. Слишком много завязано на персоналии, на их роды.

– Пошёл вон, – вздохнул Пётр, и тесть выскочил в коридор, захлопнув за собой двери. Это провал… провал такой силы, что трон не просто закачается, он окажется на краю гибели. Сколько у него останется союзников, если Пётр сейчас объявит Суворовых изменниками? Род, который он же и возвышал последовательно на протяжении года? Род, в руках которого сейчас было чуть ли не четверть всей армии и флота. Род, глава которого сумел добиться перемирия с Уральской республикой, который обеспечивал ненападение больших флотов и… нет. Нельзя.

Значит, придётся договариваться. И с Мирославом, и с Багратионом. Договариваться, держа в уме, что они оба скрывали этого щенка. Но в то же время, что без них его правление закончится в ближайшие несколько месяцев. Стоит только Екатерине узнать, что её сын сбежал и больше не находится в заложниках…

25 мая 23:30. Летний дворец, покои княгини Морозовой.

– Ваше сиятельство, вот уж не думала, что вы мне позвоните, – проговорила не слишком довольная княжна Ляпинская, одетая в ночную рубашку.

Видеосвязь была не обязательна, но Марии просто не хотелось выдавать волнение, ограничивая себя только звуком.

– Княжна Лугуй, давайте сегодня обойдёмся без колкостей, – вежливо и холодно улыбнувшись, сказала Мария. – Кажется, у нас с вами появились общие интересы, потому я предлагаю временный союз, главным условием которого должна стать тщательно охраняемая тайна. В том числе о цели такого союза и его существовании.

– Вот как? – удивлённо и куда более собранно, чем минуту назад, проговорила Инга. – В моей комнате никого нет. Покажите вашу.

– Аналогично, – повернув по сторонам коммуникатор, ответила Мария. – Вы готовы слушать? Дело касается одного молодого человека… интересного нам обеим. Боюсь, он попал в немилость к моему отцу…

Глава 2

– Почему мы снижаемся? – удивлённо спросил я, когда турбины начали одна за другой глохнуть, при этом я точно видел, что запас энергии, хоть и просел, ещё был в границах зелёной зоны.

– Двигатели на пределе, нужно дать им остыть, – ответил Погоняйло. – Сейчас мы в паре сотен километров от Царицыно, вряд ли нас тут ждут или ищут.

– Да и с направлением стоит определиться, – как бы между делом заметил Николай, плавно снижая тягу. Здраво рассудив, я понял, что они правы. Сохранять направление «на юг» без конкретного маршрута и конечной точки назначения – довольно глупая затея. Тем более что я примерно представлял, куда нам нужно.

– Тяга двенадцать, маршевые пять, перехожу на маневровые, – отчеканил Николай.

– Принял на маневровые, выравниваемся по горизонту. Бери на себя стабилизацию, – приказал одноглазый капитан. На нижнем экране, заменяющем нам пол в прожекторах, появилось чёрное поле, возле которого виднелась просёлочная дорога. – Выпускаю шасси. Всему экипажу пристегнуться! Малый ход. Сто метров до контакта. Пятьдесят метров. Внимание! Контракт с поверхностью! Маневровый гаси. Полный стоп!

– Это было… плавно, – проговорил я, выдернув камень из разъёма и спрятав его под одежду. – Благодарю за мягкую посадку.

– Не за что, ваше сиятельство, – проговорил Погоняйло. – Всем постам – отбой.

– Остаточная энергия двенадцать. Девять. Переход в фоновый режим. Реакторы минус, – отчитался Николай, и экраны один за другим погасли, вместе с приборными панелями. Осталось только вторичное освещение, которого вполне хватало после ночного неба и почти неразличимой на экранах земли.

– Удивительно, мы всё же сели. На десяти техниках, – покачал головой одноглазый капитан. – Силы потомственных дарников поражают. Могу поспорить, что вы, ваше сиятельство, и с корветом бы справились в одиночку. Но тут вопрос в том, что подобная нагрузка идёт ежедневно.

– Никаких проблем, – пожав плечами, ответил я, отодвинул приборную панель и, расстегнув все ремни, выбрался из кресла. – Хотя, признаться, сидеть круглые сутки в этом кресле было бы не самым удобным.

– Всё зависит от привычки и формы одежды, – пожав плечами, прокомментировал Погоняйло. – Со своей стороны должен сказать, что удивлён вашей выносливостью. Не каждый профессионал в состоянии продержаться несколько часов в одной позе. К тому же потребности организма… а теперь прошу за мной в кают-компанию. Времени на экскурсию по кораблю у нас достаточно.

Тут он был прав. Лететь ночью, светясь как новогодняя ёлка, чадя выхлопами двигателей и позволяя себя таким образом отследить, – не самая лучшая идея. А вот найти нас ночью среди полей и лесов бескрайней России – задача почти невыполнимая. Разве что донесут местные, видевшие наше приземление.

Первое, что меня поразило, – общая теснота коридоров. Разминуться можно было, только если вжиматься в стены или отходить на перекрёстках в сторону. Хоть боком не нужно протискиваться – уже плюс. Но зато понятно, почему во флот не набирали высоченных гвардейцев-гренадеров. Однако меня беспокоил один вопрос, который я тут же задал, стоило нам оказаться в более-менее просторном помещении.

– Как штурмовые группы берут такие суда? Тут же резонансный доспех только боком пройти сможет? – удивлённо спросил я, оглядывая высокую, словно вытянутый стакан, кают-компанию. Стулья, прикрученные к стенам, потолки из решёток, позволяющие общаться людям на разных уровнях, столы-торбы с кучей ящиков. Всё максимально компактно.

– Корабли младше крейсерского класса на абордаж не берут. Обычно, – прокомментировал Погоняйло. – Офицерскому составу – собраться в главной кают-компании. Второй уровень, коридоры А2 и Б2.

– Это просто невыгодно, – уточнил стоящий рядом с ним Николай. – У малых судов почти нет бронирования. Снять щиты – дело пары удачных попаданий, затем идёт маневровый бой, и, если двигатели или гондолы повреждены, малым судам приходится выходить из строя. Другое дело – крейсера или тяжёлые артиллерийские суда. Но по сравнению с нашим перехватчиком они почти не двигаются.

– А им и не надо, – усмехнувшись, сказал Погоняйло. – Брони хватает, чтобы выдержать прямое попадание ставосьмидесятимиллиметрового фугасного снаряда. Батареи ПСО разбирают всю мелочь, включая такие судёнышки, как наше, а орудия второго эшелона убирают с поля боя менее манёвренные, но при этом лучше защищённые суда. И вот такие суда и в самом деле приходится брать штурмом.

– И всё равно вопрос о том, как в таких коридорах можно двигаться, – покачав головой, проговорил я.

– Бочком, – ответили мне из ближайшего прохода, а затем в кают-компанию ввалился Таран в полном боевом облачении. – А на перекрёстках я даже нормально стоять могу.

– Какого чёрта вы сюда в броне припёрлись?! – заорал Погоняйло. – Что за бардак, юнга?

– Этот юнга – наш глава штурмовой группы, – осадил я капдва. – Так что пусть осваивается. А то не ровен час понадобится, а мы даже не знаем как. Молодец Таран, мне тоже надо побегать по кораблю, понять, где и что.

– Многие палубы не предназначены для хождения на них тяжёлых доспехов, – предупредил Николая, глядя на раскрасневшегося капитана. – К тому же переборки легко защитят от любой угрозы, не способной пробиться через восьмимиллиметровую сталь. Нет смысла тренировать здесь штурмовые роты.

– Так, у нас роты и нет, два взвода, – ответил бурят, пожав плечами и тут же с глухим звоном задев стену. – К слову, поздравляю вас, ваше благородие, с обретением собственных земель. Но сразу предупреждаю, Арылах – это даже не деревня, жопная боль, не иначе. А самое главное – в грёбаном ничего. Тайга, речушка и ближайший населённый пункт в паре сотен километров.

– Ну да, ты же меня предупреждал, – усмехнулся я. – Но уж лучше так, чем никак. Да и не особенно мне та земля нужна была, а вот титул и победа – другое дело.

– И как мне вас теперь представлять? – уточнил Василий. – Как князя Суворова или как барона Арылахского?

– Думаю, по обстоятельствам и окружению, – почесав в затылке, проговорил я. – Сомневаюсь, что его величество объявит меня во всероссийский розыск, но на всякий случай рисковать не стоит.

– Могу я поинтересоваться, за что вообще вас преследуют? – спросил Погоняйло, посмотрев на меня единственным глазом. – Вы оскорбили его императорское величество? Обесчестили его дочь?

– О, думаю, Машка была бы не против, – усмехнулся я, заставив взлететь брови всего старшего поколения и усмехнуться моих товарищей, присутствующих в помещении. – Скажем так, у нас с его величеством вышла небольшая размолвка в обращении и неприятии моей внешности.

– Кхм. Получается, его величество принял вас за кого-то другого? – на всякий случай уточнил Строгонов.

– Скорее за сына «кого-то другого», – усмехнулся я. – И об этом мы поговорим дальше. Нам нужно добраться в Уральскую республику, в столицу.

– Это измена… – сказал Погоняйло нахмурившись.

– Вы клялись служить лично императору? – усмехнувшись, спросил я. – Или всё же государству? Потому что я – исключительно родине, Российской империи. И в личные слуги к Петру Николаевичу не нанимался.

– Мы сейчас выходим на очень и очень тонкий лёд, – проговорил Строгонов.