С того самого момента Нейк почти никогда не разлучался с дочерью. Он крайне редко выбирался в люди, но когда это происходило, неизменно брал ее с собой – не важно, будь то праздничный прием в День Десяти или деловые переговоры. Исключение составляли лишь редкие отъезды Брея в далекие регионы. Тогда он оставлял Татьяну с многочисленной прислугой в своей резиденции на Кальсионе или же, как сейчас, у Диспенсеров. Александр знал, что дальние путешествия даются другу очень непросто – к его собственному удивлению, малышке удалось пробудить в Нейке такую глубокую привязанность, на которую, как он думал до недавнего времени, тот и вовсе был не способен.

– Как Кристиан? – поинтересовался Брей, с явным разочарованием опустив на стол пустой стакан. Хороший виски всегда заканчивался слишком быстро. – Ему стало лучше? Новая методика этого вашего… – Брей замялся. – Квавал… Кларал…

– Кларксона, – помог Александр.

– Да, его, – с облегчением кивнул Брей. – Она работает?

По лицу Александра прошла тень.

– Нет, – он покачал головой, – не работает. Пока… пока еще нет.

И, по правде говоря, все становится только хуже – хотел добавить он, но почему-то промолчал. Кошмары, что вот уже два года мучили его семилетнего сына, не только не прекращались ни на одну ночь, но и усугублялись. Из раза в раз, как по часам, Кристиан просыпался весь мокрый, в истерике срывая голос и задыхаясь от ужаса. Жуткие крики, доносящиеся из его комнаты по всему северному крылу, сводили с ума всю прислугу. При одном воспоминании последней ночи у Александра по телу прошла холодная дрожь. Сегодня он с Джорджианой не мог разбудить сына около двадцати минут. Кристиан метался в агонии. Когда он наконец пришел в себя, то едва мог говорить.

Александр залпом осушил свой бокал и вскочил на ноги. Безумие, что с каждым днем все больше поглощало его сына и с которым он, как ни старался, не мог ничего сделать, пугало и сводило его с ума. Нейк Брей не знал и десятой части всех ужасов. Как истошно кричал Кристиан и как они с Джорджианой переживали каждую ночь, пытаясь привести его в сознание. И хорошо, думал Александр. Никто не должен был этого знать.

– Он хоть сказал, в чем может быть дело? – спросил Нейк, отвлекая его от мыслей. Он говорил о докторе Кларксоне.

– Психосоматика, – выдохнул Александр, сам не веря собственному заключению.

Очередной сюр. Доктор Кларксон и вправду говорил, что дело в психосоматике. Доктор Таяль полагал, что во всем виноваты неизвестно откуда взявшиеся травмирующие воспоминания. Доктор Лофинский считал, что причиной всему скрытое психическое расстройство, а доктор Килси убеждал всех, что дело в стрессе. Откуда у семилетнего ребенка мог взяться этот самый стресс, он, разумеется, не уточнял. Во всем этом параде абсурда Александр Диспенсер наверняка был уверен только в одном – ни один из этих ученых-недоумков не был способен помочь его сыну.

– Значит, ты полагаешь… – начал Брей, но так и не договорил. Двери кабинета распахнулись, и на пороге показалась одна из операционок.

– Ваше величество, – с ходу обратилась к Александру машина, – вам стоит пройти в северный холл.

– Сейчас?

– Это касается вашего сына. Ему не очень хорошо…

Александр вылетел из кабинета быстрее, чем Нейк успел среагировать. Он, выругавшись, все же поднялся и поспешил вслед. Они добрались до северного холла меньше чем за пару минут, но это время показалось Александру вечностью. Когда дело касалось Кристиана, все остальное моментально меркло в его глазах.

Когда он ворвался внутрь, Кристиан стоял недалеко от входа, тяжело дыша и в отчаянии прожигая глазами старинную вазу, осколки которой были раскиданы по полу в метре от стола. Его опухшие серые глаза были сухими, и все же Александр заметил, как дрожали руки сына, когда он наконец заметил их с Бреем и поднял на него испуганный взгляд.

– Это Кристиан! – послышался тонкий, немного писклявый голос Татьяны Брей с противоположной стороны стола. – Это он разбил ее!

Александр вздохнул с облегчением. Операционка ворвалась в кабинет так резко, что он уже было поверил, что произошло что-то и впрямь плохое. Переведя выжидающий взгляд на сына, он постарался придать ему всю серьезность.

– Кристиан?

– Это ложь! – в ярости подорвался Кристиан. – Она врет! Я даже не притронулся к вазе! Я стоял здесь.

– Но она разбилась! – не унималась Татьяна. – Она разбилась из-за тебя!

Лицо Кристиана вмиг стало красным.

– Я ее не трогал! Она разбилась сама!

– Кристиан, – сдержанно, но холодно заметил Александр, – вещи не ломаются сами по себе. Это всего лишь ваза. Я не злюсь на тебя за то, что ты скинул ее по неосторожности. Но я злюсь из-за того, что ты отказываешься проявить смелость и честно в этом признаться.

– Я же сказал, – сжав кулаки, яростно прошипел Кристиан сквозь зубы, – я ее даже не трогал!

– Мы уже говорили об этом раньше: ложь – оружие трусов…

– Александр! – хрипло перебил Брей.

Обернувшись на голос друга, Александр бросил мимолетный взгляд в сторону консоли в противоположном конце зала и замер от ужаса. Все немногочисленные предметы декора, что лежали на ней мгновение назад, теперь парили в невесомости в двух метрах над поверхностью. Наблюдая за этим, Татьяна тряслась как лист на ветру.

Александр едва мог дышать. Происходящего не заметил один лишь Кристиан, что, как и прежде, смотрел на него в яростном отчаянии.

– Я не лжец! – закричал он, из последних сил сдерживая слезы, что жгли глаза от обиды. – Я говорю тебе правду! Ты слышишь?! Я говорю правду!

Уже позже, десятки раз засыпая по ночам, Александр снова и снова возвращался мыслями к тому самому дню, представлял красные, опухшие глаза сына и задавался вопросом: могло ли все сложиться иначе? Возможно, если бы он проявил большее понимание и доверился Кристиану, все бы обошлось. Тьма, что пробудилась в его сыне, не успела бы взять над ними верх. Кристиан бы не утратил контроль, страх бы не парализовал Татьяну, а то, с какой силой раскачивается гигантская двухтонная люстра над их головами, он успел бы заметить на несколько мгновений ранее. Три секунды, если быть точнее. Ровно столько понадобилось Нейку на то, чтобы, осознав происходящее, броситься к Кристиану и со всей силы оттолкнуть его как можно дальше к стене. Три секунды, снова и снова думал Александр, содрогаясь от ужаса. Этого хватило, чтобы Брей спас его сына, но оказалось недостаточно, чтобы он добрался до собственной дочери.

Представляя белое, безжизненное лицо Татьяны с замершими стеклянными зрачками, Александр всегда думал о собственной позорной беспомощности и об истинной цене человеческой жизни. Теперь он знал ее наверняка.

Три чертовы секунды.

Глава 1. Помни, кто твой настоящий враг

Кристанская империя. Аранда, вторая планета Данлийской звездной системы, резиденция императорской семьи Диспенсер, 4854 год по ЕГС* (7079 год по земному летоисчислению)

За 12 лет до трагедии на Мельнисе

Крупные хлопья снега медленно кружились в воздухе, оседая на земле и голых деревьях и образуя мохнатые сугробы на перилах балкона. В ярком дневном свете Данлии они переливались всеми оттенками золота и серебра. Само же местное солнце из-за морозной дымки теперь казалось не ярко-красным, а желтым, словно покрылось ледяной коркой.

Пока рядом копошилась взволнованная прислуга, Кристиан неотрывно смотрел в окно, наблюдая за снегопадом. Ему казалось странным, что в тот момент, когда в его доме творилось настоящее безумие, весь остальной мир словно был погружен в глубокий сон. Идиллию за окном нарушал только шум то и дело приземляющихся воздушных кораблей.

В Данлийскую резиденцию Диспенсеров они прибывали каждые пять минут. Кристиан никогда не был против гостей. Ему нравилось, когда огромные парадные залы дворца наполнялись смехом, стуком каблуков, быстрой речью, звоном бокалов и громкой музыкой. Данлийская резиденция всегда казалась ему слишком огромной, слишком роскошной для одной его семьи. Помпезные холлы были созданы для вечных праздников и шумных приемов. Но сегодня был не такой день. Сегодня, когда с минуту на минуту должны были состояться похороны его отца, присутствие всех этих людей в их доме казалось Кристиану ужасно неправильным.

– Зачем они здесь? – поинтересовался он у Зары – одной из операционок, что кружилась вокруг, примеряя на него теплый жакет.

С недавних пор его мать избавилась от всей человеческой прислуги в доме, и теперь кроме него самого, Эмилии и Джорджианы резиденцию наполняли лишь десятки операционок. Почему – Кристиан даже не стал спрашивать. Он отлично знал ответ. С тех пор как вещи вокруг него начали жить своей жизнью, его мать постоянно твердила, что это небезопасно. Никто не должен был узнать о его новых способностях. Младшая сестра Кристиана Эмилия даже не заметила подмены. Пару месяцев назад ей только исполнилось четыре года. Кристиан же все чаще ловил себя на мысли, как сильно ему недостает живых эмоций. Огромная резиденция впервые казалась ему узкой, душной клеткой.

– Все эти люди прибыли, чтобы почтить память Его Величества, – бесстрастно отозвалась Зара. Расправив жакет и одернув его вниз, она развернула Кристиана к зеркалу. – Им очень важно высказать свои соболезнования вашей матери и вам, Ваше высочество. Они должны знать будущего императора в лицо.

Кристиан оглянулся. Худой бледный мальчик в черном траурном костюме, что смотрел на него из отражения, не был похож на будущего императора. Он не был похож даже на здорового ребенка. Глубокие мешки под глазами выдавали его бессонные ночи, сами же глаза были красными и опухшими. За последние пару дней Кристиан выплакал все слезы и теперь, ожидая похоронной церемонии, не чувствовал ничего, кроме пустоты.

Смерть Александра Диспенсера изменила все. До этих дней Кристиан и представить себе не мог, что однажды увидит отца – его здорового, красивого, молодого отца – умирающим и корчащимся от боли в своей постели. Яд, что на протяжении последних месяцев Нейк Брей регулярно добавлял ему в выпивку, обнаружили в крови слишком поздно, когда в организме императора уже начались необратимые процессы. На протяжении последнего полугода Нейк Брей, которому Александр Диспенсер доверял больше, чем членам собственной семьи, медленно его убивал. Так сказали врачи Джорджиане, а она – передала Кристиану.

– Пора, Ваше высочество, – положив руки на плечи Кристиана, Зара осторожно направила его в сторону двери. – Все уже ждут.

Однако ни Кристиан, ни операционка не успели сделать и шагу, как двери комнаты распахнулись и на пороге появилась взволнованная Джорджиана. Воздух заполнился цитрусовым ароматом ее духов, а атласная юбка черного платья разлетелась по полу, едва она оказалась на коленях перед Кристианом и перехватила его за запястья.

– Куда вы собрались? – спросила она у Зары. – Кто отдал приказ?!

– Разве Его высочеству не положено быть на церемонии? – отозвалась операционка.

– Кристиан никуда не пойдет! Он останется здесь.

– Останусь здесь? – переспросил Кристиан, подняв на мать красные глаза. – Но я не хочу. Ты обещала, что я смогу пойти. Пойти и…

Увидеть папу, хотел сказать Кристиан, но слова не лезли из горла. Там были только слезы, что вновь начинали подниматься откуда-то из глубины. Все эти дни, с самого момента смерти Александра Диспенсера, Джорджиана не подпускала к нему Кристиана, обещая, что он сможет попрощаться с отцом в день похорон.

– Милый, – Джорджиана подалась вперед и нежно коснулась рукой его щеки. – Прости меня, но это слишком опасно. Ты должен оставаться здесь. Церемония будет проходить в сквере. – Она слегка кивнула головой в сторону окна. – Ты сможешь наблюдать за ней отсюда. Но идти со мной тебе нельзя.

Чувствуя, как внутри все клокочет от обиды и боли, Кристиан сжал кулаки.

– А Эми? – спросил он. – Эми будет там?

– Да, – отрешенно кивнула Джорджиана. – Пожалуйста, не спрашивай меня почему. Ты уже взрослый и все понимаешь. Мы говорили об этом много раз.