– Маньяк, – думал Павел. – Они сказали «маньяк». А что, если бородач не привиделся ему? Вдруг он и есть настоящий убийца? Но зачем он приходил к ним? Нет, это бред и не может быть правдой. Неужели маньяк-одиночка хотел расправиться с ними? Но их было трое парней, а он один. На что он мог рассчитывать, нападая на них? Хотя с аниматорами он же справился… Ещё и так страшно!

Павел остановился. Ему вдруг захотелось вернуться к майору и рассказать обо всём, что там случилось на самом деле. Целую минуту он колебался, но потом покачал головой, тихо пробормотав себе под нос:

– Сначала я должен разобраться во всем сам…

***

После совещания с Сафоновым, Макаров несколько дней опрашивал свидетелей, беседовал с Лизой, Дэном и Владом. А вот разговор с Никой у него не получился: Николай категорически запретил дочери давать какие-то объяснения, а потом и вовсе отправил её куда-то вместе с женой. Макарову он сказал, что дочь всегда отличалась слабым здоровьем и периодически нуждается в санаторном лечении.

– Сейчас именно такой момент? – усмехнулся Макаров.

– Да, – вполне серьёзно ответил ему Николай. – Ника в детстве часто болела и долго не разговаривала. Только к шести годам у неё сформировалась базовая речь, и нам пришлось для этого привлекать немало специалистов. Психологи уверяют, что она перенесла какой-то стресс, но мы с женой не представляем, о чём они говорят. Мы всегда заботились о своей дочери и не позволяли, чтобы с ней произошло что-то плохое.

Макаров внимательно выслушал Николая:

– Хорошо, я понял, – сказал он. – Вероника ваш единственный ребёнок и вполне понятно, что вы так переживаете за неё. Но если у меня будут вопросы к вашей дочери, ей придётся на них ответить. Она совершеннолетняя и не нуждается в вашем присутствии. То, что я сейчас пошёл вам навстречу, не должно оставлять у вас ложного впечатления о том, что я и дальше буду идти на все уступки, тем более против интересов следствия.

– Моя дочь ни в чем не виновата, – медленно, чётко проговаривая слова, произнёс Николай.

– Её никто ни в чём не обвиняет, – немного резко оборвал его Макаров. – Но если вы и дальше будете разговаривать со мной в таком тоне, я начну думать по-другому.

Николай исподлобья взглянул на него и, ничего не сказав, ушёл, боясь, что не сдержится и нагрубит этому наглому майору. Макаров молча посмотрел ему вслед и почему-то вдруг вспомнил своего собственного отца.

Василий всегда был таким весёлым и общительным, он обожал семейные праздники и шумные застолья. А когда Макаров-старший брал в руки свой баян, даже дряхлые старики шли в пляс, забыв и про почтенный возраст, и про вечный ревматизм. Но после смерти дочери Елены и маленькой внучки Дашутки, погибших от руки Ивана, изверга, бывшего для первой мужем, а для второй родным отцом, с Василием произошла непоправимая перемена. Он замкнулся в себе, перестал ходить в гости и звать людей к себе. Хмурый и молчаливый, он теперь никогда не смеялся, даже с женой и сыном был сдержан и строг.

Глядя на мужа, Елизавета Антоновна сначала вздыхала, потом стала находить утешение в молитвах. Она больше не носила цветные одежды, предпочитая чёрные или просто тёмные, неброские цвета. А как только у неё появлялось свободное время, шла в местную церквушку, где подолгу молилась у икон. Она просила у Бога милости для невинно убиенных дочери и внучки, а для бывшего зятя – все кары небесные и геенну огненную, чтобы он, не переставая, мучился до скончания веков…

Олег смирился с этим, а вот привыкнуть так и не смог. И теперь, после разговора с Николаем тяжёлое, неприятное чувство снова наполнило его душу, как будто он только что поговорил не с отцом Ники, а с собственным отцом, которому был совершенно не нужен.Подумав о семье, Макаров поморщился: он очень давно не навещал отца и мать, но никак не мог заставить себя поехать к ним. Тяжёлая, тягостная атмосфера родного дома невыносимо давила на него, не позволяла дышать полной грудью, убивала малейшие проблески радости и надежды на счастье. Впрочем, родители ни разу не упрекнули Олега в том, что он не приезжает к ним, на его звонки отвечали неохотно и сухо, сами никогда не звонили и вообще как будто забыли о том, что у них есть ещё и сын…

***

Влад с укоризной смотрел на стоявшую перед ним женщину, вот уже много лет работавшую в школе уборщицей:

– Надежда Акимовна, я понимаю, что у вас дома проблемы, но ремонт моего класса страдать из-за этого не должен. Вы сами вызвались побелить в кабинете потолок, мы вам выделили на это два дня, деньги вперёд заплатили, а вы теперь говорите, что не можете сделать это ни сегодня, ни завтра. Скоро приёмка школы к учебному году. Почему из-за вас я должен оправдываться перед директором? Спрашивать-то будут с меня! Оно мне нужно? Идите к нему и объясняйтесь сами.

– Владислав Викторович, – женщина умоляюще сложила руки. – Я всё сделаю, всё успею. Только сегодня и завтра, пожалуйста, отпустите. Я сама поговорю с Анатолием Михайловичем, когда вернусь. Мне очень нужно поехать в область, в больницу. Мой внук Стасик… Ему всего семь лет… С ним его мать, Олеся. Но я должна помочь внуку и дочери…

Больше она говорить не могла и захлебнулась в рыданиях.

Влад отвёл взгляд в сторону. Он знал, что недавно с мальчиком произошла беда: Стас не вернулся домой из пришкольного лагеря и отсутствовал два дня. На его поиски были брошены все поисковые группы района, к ним присоединились просто неравнодушные люди, но найти его не смогли. Только к концу вторых суток несколько человек случайно наткнулись на ребёнка: он, обессиленный, но живой, лежал на куче валежника в лесополосе. Влад тоже участвовал в поисках, потому что не мог остаться в стороне от чужой беды и оказался как раз в составе той группы, которая обнаружила мальчика. Влад первым увидел ребёнка и кинулся к нему, но едва приподнял голову и позвал по имени, как Стас тихонько вскрикнув, обмяк на его руках.

– Скорее, вызывайте скорую помощь! – закричал Влад, бережно поддерживая мальчика. – Он потерял сознание! Его нужно как можно скорее доставить в больницу!

Врачи, прибывшие на место, только ахнули, осмотрев ребёнка:

– Срочно готовьте реанимацию, – не скрывая своего волнения, говорил по телефону диспетчеру седоусый фельдшер. – Мальчика как будто пытали: у него ожоги по всему телу, черепно-мозговая травма и ножевые раны, есть перелом. Правая рука, лучевая кость. Я вообще не представляю, как он выжил… И кто мог сделать с ним такое…

Стаса отправили сначала в районную, а потом в областную реанимацию, где он продолжал находиться после нескольких проведённых ему операций. Полиция бросилась на поиски извергов, мучивших ребёнка, но без свидетелей и показаний самого Стаса следствие быстро зашло в тупик, а он молчал и не отвечал на вопросы, которые ему задавали мать и полицейские. Только в глазах несчастного мальчика плескался пережитый им ужас.

Влад смягчился и коснулся плеча плакавшей перед ним уборщицы:

– Ну что, всё так плохо? – сочувственно спросил он. – Стасу стало хуже?

Женщина покачала головой:

– Наоборот, мы надеемся, что он пойдёт на поправку. Представляете, Владислав Викторович, Стасик попросил куриного супчика, его любимого. И котлетку…

– Так он заговорил? – обрадовался Влад. – Это же очень хорошо! Ладно, Надежда Акимовна, поезжайте к внуку и ни о чём не беспокойтесь. В конце концов, здоровье Стаса важнее…

Надежда всхлипнула и вдруг, поддавшись внезапно нахлынувшему чувству благодарности, шагнула к Владу и уткнулась лицом в его грудь:

– Спасибо вам за всё, Владислав Викторович! Вы такой добрый! Дай Бог вам здоровья!

– Ну-ну, Надежда Акимовна! – Влад положил руки на её плечи, отстранил от себя и заглянул в лицо: – Успокойтесь. Главное, что Стас пошёл на поправку. Теперь всё будет хорошо!

Он хотел сказать ещё что-то, но в это время зазвонил его телефон и Влад, кивнув женщине на прощание, отошёл в сторону.

– Алло! Да, Паша, привет, узнал, конечно. Что-то случилось?

– Даже не знаю, – Павел немного замялся. – У тебя был следователь?

– А, это по поводу наших аниматоров? – усмехнулся Владислав. – Да, был. Но мы-то тут при чём? Я так и сказал следаку… Погоди, они что, пытаются что-то повесить на тебя?

– Нет, Влад, – проговорил Павел. – Я хотел спросить тебя о другом. Помнишь, ты говорил, что изучал историю Никольского? Мне нужны подробности. И чем больше, тем лучше.

– Зачем? – удивился Влад.

– Просто хочу кое в чём разобраться, – признался Павел. – Понимаешь, я не могу рассказать или объяснить тебе, что там произошло. Но я уверен, что ребята, я имею в виду аниматоров, погибли не просто так.

– Ты что-то видел? – заинтересовался Владислав.

– Да, одного бородача, но об этом не по телефону, – не стал говорить о своих подозрениях Паша. – Давай с тобой сегодня встретимся и всё обсудим.

– Сегодня не могу, – покачал головой Влад, как будто Павел мог увидеть его. – Честное слово, очень занят, домой возвращаюсь поздно, еле ногами передвигаю, только бы до постели добраться. Я и сейчас ещё в школе. Ремонт в кабинете, будь он неладен. В пятницу будет чуть свободнее, приезжай ко мне, всё обсудим. А я пока подготовлю для тебя что-нибудь о Никольском.

– Ладно, – разочарованно произнёс Паша. Ему не терпелось приступить к собственному расследованию, и он надеялся, что Влад поможет ему в этом. – Сам пока попробую разузнать что-нибудь.

Он сбросил вызов и задумчиво постучал телефоном о ладонь. Потом набрал номер Ани, надеясь, что она ответит ему.

– Абонент временно недоступен, перезвоните позже… – равнодушно сообщил ему электронный голос.

– Чёрт! – выругался Павел. – Аня, что с тобой происходит? Потерпи, маленькая, я обязательно тебя найду…

***

Маргарита Юрьевна сидела рядом с мужем в кабинете врача и нервно теребила в руках незажжённую сигарету:

– Константин Ильич, простите, я не понимаю, о чем вы говорите.

– Я говорю о вашей дочери, Анне, – спокойно пояснил ей доктор. – Сегодня утром состоялся консилиум врачей, и нами было принято решение, о котором я вам и рассказываю. У Анны очень странная болезнь. У неё необычный некроз тканей, который быстро распространяется по всему телу. Подробности, думаю, вам ни к чему, но вы должны знать, что ситуация очень серьёзная. Интоксикация тела может привести к серьёзнейшим нарушениям жизненной деятельности организма. Последствия этого вполне предсказуемы, надо вам говорить о них?

Игорь Валерьевич сдвинул брови:

– Вы хотите сказать, что наша дочь умирает?

– Да, – ровным тоном ответил ему доктор. – Она разлагается заживо и скажу вам честно, что такого рода заболеваний никто из нас в своей практике не встречал.

– Что же нам делать?! – воскликнула Маргарита и умоляюще протянула к нему руки. В её глазах заблестели слезы. – Мы же должны спасти Анечку любой ценой! Константин Ильич! Пожалуйста, помогите…

– Есть один момент, – кивнул тот. – Но я не знаю, как вы отнесётесь к этому. Дело в том, что о случае Ани узнал один из лучших научно-исследовательских институтов, и оттуда нам поступило предложение перевести вашу дочь к ним. Там она будет получать максимально подходящее лечение, а доктора смогут изучить природу её заболевания.

– Вы что, хотите сказать, что мы должны отдать её на опыты? – воскликнул Игорь, моментально понявший смысл слов врача.

Маргарита только ахнула и прижала ладонь к губам.

– Не будет этого! – сердито воскликнул Игорь. – Вы врач и обязаны спасти ей жизнь!