– Вот и мне интересно, что это за волшебник такой вдруг объявился? – в голосе Некрасова отчетливо звякнули нотки ревности. – Что за тайный поклонник-миллионер у твоей матери? Ты не в курсе?

Снежана не отвечала, продолжая сосредоточено превращать пирожное в кашу. Игорь почти наяву видел, как суетятся, сталкиваясь и переругиваясь, мысли в голове дочери. Так, судя по прищуру, среди бестолковых мыслей появилось реальное предположение. Но делиться им дочь не спешила, наоборот, заторопилась:

– Ладно, пап, я пойду. Обязательно позвони, как только что-то узнаешь о маме.

Приподнялась, но встать не смогла – отец схватил за руку:

– Стоп! А ну, говори сейчас же!

– Ты о чем?

– За дурака меня не держи! Я вижу, что ты поняла, кто мог помочь твоей матери. Говори!

– Да не знаю я! – закричала Снежана, пытаясь освободить руку. – Пусти!

На них начали оборачиваться немногочисленные посетители кафе, официантка достала из кармана смартфон. Этого еще не хватало! Скандал депутату Игорю Некрасову был ни к чему. Он выпустил руку дочери и холодно произнес:

– Ну что же, иди. Но учти, больше ты от меня ничего о матери не узнаешь. Пусть у каждого будут свои тайны.

– Но… – видно было, что Снежана колеблется, не зная, как поступить.

Пару мгновений помедлила, затем молча развернулась и ушла. Игорь задумчиво смотрел ей вслед, надеясь, что дочь передумает и вернется.

Не передумала.

Глава 3

– И очень тебя прошу, Атанасия, постарайся отнестись к невесте Димитриса хотя бы не презрительно, – Костас поправил перед зеркалом узел галстука. – Иначе ты окончательно оттолкнешь от нас сына, а он все равно женится на этой русской.

– Я вообще не понимаю, что Димми в ней нашел? – Атанасия стояла у окна, высматривая машину сына. – Обычная девчонка, не самая красивая…

– Не соглашусь, – улыбнулся Кралидис, – Ника очень хороша, причем красота эта натуральная, ни грамма силикона, никаких пластических операций. Но самое главное – она настоящая. Как человек настоящая, искренняя и добрая. Ну и умница, что тоже немаловажно, ведь считается, что дети наследуют интеллект от матери. Мы, кстати, когда-то с Дорой смирились в том числе и с этой точки зрения. При всех остальных недостатках этой девицы нельзя отрицать, что она чертовски умна.

– И хитра так же чертовски, – проворчала Атанасия. – Как она перед нами скромницу разыгрывала! Все поверили, и Димми тоже. Может, и эта ваша Ника такая же хитрюга, не думали об этом? Если не хуже, ведь русская мафия…

– Перестань! – поморщился Костас. – Это уже паранойей отдает, тебе не кажется? Какая, к черту, русская мафия?! Девчонка – сирота, давно живет в Греции, выросла в достойной греческой семье, наш сын любит ее, что тебе еще надо? Приданого? Тебе денег мало?

– Все-все, не заводись, – примирительно улыбнулась Атанасия, подошла к мужу и ласково поцеловала его в щеку. – Что мне надо? Мне надо, чтобы наш сын был счастлив. И если я пойму, что это возможно с Никой, я приму ее как дочь.

– Ну вот и славно, – Костас обнял жену, затем вскинул голову, прислушиваясь. – Кажется, машина подъехала.

* * *

– Я боюсь, – Алина жалобно смотрела на Димитриса, распахнувшего перед ней дверцу автомобиля. – Давай я тут посижу, тебя подожду.

– Ага, а я тебе пирожок на тарелочке вынесу, тайком, – рассмеялся Димитрис, подавая девушке руку. – Выходи, мой пирожочек, не бойся, мои тебя не съедят. Ну, если только мама немного понадкусывает.

– Умеешь ты успокоить, – вздохнула Алина, сжав теплую ладонь любимого мужчины.

Выходить из машины она не спешила, так и сидела, держась за такую надежную, такую сильную, такую родную руку. Димитрис присел перед ней на корточки и ласково заглянул в глаза:

– Ну что ты, маленькая, чего ты боишься? Я рядом, я всегда буду рядом, потому что я тебя люблю.

– Несмотря ни на что? – сердце Алина замерло, вдруг захотелось прямо сейчас, здесь, признаться во всем, рассказать свою историю.

В конце концов, она не сделала ничего плохого, она не виновата в случившемся, это просто жуткое стечение обстоятельств, из которого ей удалось выбраться почти без потерь.

Хотя нет, кого она обманывает? Потеря есть, и огромная – семья. Мама, отец, сестра – они отказались от нее. Допустим, мама напрямую не отказывалась, но ведь смирилась с ее исчезновением достаточно быстро, утешилась рядом с каким-то пельменем.

Задумавшись, Алина не расслышала, что ответил Димитрис. Он помахал перед ее лицом ладонью и с улыбкой произнес:

– Девушка, а девушка! Ау! Можно с вами познакомиться? Как вас зовут?

Ну вот же он, подходящий момент! Ответь – Алина. Я не Ника, меня зовут Алина. Алина Некрасова. Смелее!

Алина набрала полную грудь воздуха, но сказать ничего не успела – на пороге дома появился Костас и приветливо помахал рукой:

– Здравствуйте!

– Пойдем, – шепнул Димитрис, помогая Алине выйти из машины. – Не волнуйся, все будет хорошо. Я рядом. Несмотря ни на что.

Все равно было страшно. Ведь Алина и сама понимала, что все слишком быстро, прошло всего чуть больше месяца с момента, когда они с Димкой поняли – это он(а). Осознали, почувствовали это сердцем, душой, всем своим существом. И даже разумом.

А вот если руководство отдать только ему, разуму, то и кажется, что ничего серьезного за месяц возникнуть не может. К тому же какая пошлость – начальник и секретарша! Как в дурацком женском романчике про властного босса. Алина ни разу не смогла осилить ни одно из подобных «произведений», хотя читать очень любила – тошнило от убогого языка и картонных персонажей.

И вот такой пердимонокль! Это забавное слово как нельзя лучше иллюстрировало случившееся с Алиной. Так ей, во всяком случае, казалось.

Поэтому первые минут двадцать совместного обеда прошли ужасно, аккуратно есть не получалось – безобразно дрожали руки, непринужденно поддерживать беседу – тоже, безобразно дрожал голос, когда она односложно реагировала на обращенные к ней реплики. Этого нельзя было не заметить, и мать Димитриса несколько раз многозначительно переглянулась с мужем.

Непринужденная беседа довольно быстро превратилась в принужденную, напряжение нарастало, больше всего Алине хотелось расплакаться и убежать. Димитрис, похоже, ощущал что-то похожее, но это его не травмировало, скорее злило.

И когда беседа окончательно иссякла, уступив место негромкому позвякиванию столовых приборов, Димитрис заметил, как в тарелку опустившей голову Алины капнула слезинка. Он решительно отложил в сторону приборы, взял бокал с вином и встал, отодвинув стул.

– Димми, что ты делаешь? – удивленно изогнула бровь Атанасия.

– Я хочу выпить стоя…

– За прекрасных дам? – улыбнулся отец.

– Это чуть позже, папа, а сейчас – за одну даму, самую для меня прекрасную, самую любимую, самую желанную. За тебя, Ника!

Залпом выпил вино, почти силой поднял девушку с места и поцеловал. Не легким чмоком, а настоящим, глубоким и страстным поцелуем.

И Алина поняла, вернее – ощутила, что сказки не всегда врут. И поцелуем можно разбудить спящую принцессу, вернуть ее к жизни. А в ее случае – вернуть уверенность в себе, в Димитрисе, в том, что он ее действительно любит, и рядом с ним ей нечего и некого бояться.

Слезы, нетерпеливо толпившиеся у выхода из глаз, озадаченно переглянулись, понимая, что такая желанная свобода им больше не светит, и придется вернуться в осточертевшие слезные мешочки. Кукситься и плакать их хозяйка явно больше не собирается, во всяком случае, сейчас.

Костас смотрел на целующуюся пару с улыбкой, а вот Атанасия поджала губы. Она понимала, что ведет себя как классическая вредная мамаша, ревнующая своего сыночка к его девушке, но ей было реально обидно. И держать эту обиду в себе она не собиралась, ведь чем больше копишь в себе невысказанных слов, тем глубже на лице морщины.

– Это очень мило, Димитрис, – от голоса Атанасии замерзло все в радиусе трех метров, в зону поражения попала и целующаяся пара, из единого целого распавшаяся на две составляющие, – но можно было и обойтись без намеренного унижения матери.

– Унижения? – озадачено нахмурился Димитрис, покрепче придержав за талию вздрогнувшую спутницу. – О чем ты?

– О твоем демонстративном тосте. Костас, не надо меня толкать под столом, ты же и сам понимаешь, что наш сын повел себя демонстративно вульгарно! Такого за ним раньше не наблюдалось, чувствуется дурное влияние.

– Мама, прекрати, – на щеках Димитриса вспухли желваки. – Сейчас именно ты ведешь себя, как ты выразилась, демонстративно вульгарно, пытаясь в ответ на вымышленную обиду унизить и оскорбить мою будущую жену. Не знаю, что ты там себе придумала, но у меня и в мыслях не было унижать тебя. Оправдываться я не намерен, поскольку не чувствую за собой вины. Вы сами пригласили нас с Никой на обед, но особого радушия и желания общаться мы не ощутили. Зачем вы нас вообще позвали, не знаю.

– Хотели поближе познакомиться с твоей избранницей, – примирительно улыбнулся Костас, но разрядить обстановку не удалось, Атанасию несло:

– Да какая она избранница, о чем ты! – пренебрежительный взгляд в сторону прижавшейся к ее сыну девицы. – Очередное постельное увлечение нашего сына, не более. Сколько их таких было, и сколько еще будет. А вот к выбору жены Димми подойдет разумно, нам нужна невестка из хорошей семьи…

– И с прекрасной родословной? – мило улыбнулась Алина. – Породистая сука?

Как ни странно, прорвавшийся нарыв негатива со стороны Атанасии стряхнул, наконец, с Алины морок испуга и волнения. А может, возвращению к себе самой помог поцелуй Димки, но трястись и рыдать в присутствии его родителей, переживать – понравлюсь ли, больше не хотелось. У нее есть Димка, он защитит и укроет от любой беды, он ведь обещал. Так что наезжать на себя она больше не позволит.

Костас невольно хохотнул в ответ на реплику Алины, Димитрис рассмеялся и поцеловал ее в висок, а Атанасия словно захлебнулась словами:

– Да как ты… да ты… это же…

И неожиданно для всех тоже звонко расхохоталась:

– Молодец! Умеешь кусаться!

Напряжение, грозившее превратиться в разрушительное торнадо скандала и разрыва отношений, удивленно бумкнуло и превратилось в невразумительную тряпочку, как шарик в мультике про Винни-Пуха. Так, во всяком случае, ощутила это Алина.

Тряпочку бесцеремонно забросили в угол и дальше обед стал по-настоящему семейным. Новость о беременности их будущей невестки была воспринята очень тепло, Атанасия обняла девушку и даже прослезилась:

– Ты прости меня, Ника, за гадости, что я тебе наговорила. Сама понимала, что веду себя как ведьма, но – ревность материнская, что поделать. На самом деле я очень рада, что Димми нашел ту, кого искал. – Улыбнулась сыну. – А ведь он не верил, что сумеет полюбить, и даже готов был жениться по расчету.

– По вашему с отцом расчету, прошу уточнить, – усмехнулся Димитрис. – Но давай не будем об этом, я вычеркнул ту историю из жизни раз и навсегда.

– Да, Ника, это я был виноват, – вмешался Костас. – Не подумай ничего плохого про своего будущего мужа, он как раз проявил себя как послушный сын и ответственный мужчина. Ну а в том, что свадьба не состоялась…

– Отец! – немного повысил голос Димитрис. – Я же просил!

– Хорошо-хорошо, забыли.

Больше к этой теме не возвращались, хотя Алине очень хотелось узнать подробности. На ком, интересно, чуть не женился Димка? И почему все же не женился?

А с другой стороны – какая разница? Полюбил-то он ее.

Глава 4

Это было странное ощущение.

Невероятная легкость, свобода, ликующая радость, но в то же время – грусть и сожаление.

Радость – как раз от легкости и свободы, особенно ярких после недавних боли, страха и мучений, после отвратительного привкуса собственной немощи. А еще – она теперь умела летать!