Иглокрыл увидел гремящую железку слишком поздно и не успел отвернуть. Вложив последние силы в это действие, Дмитрий поднял пистолет и выстрелил. Он не увидел даже, попал ли: парализующий яд иглокрыла, наконец, полностью обездвижил молодого человека. Но и пуля тоже сделала свое дело, – она попала в грудь твари и, разорвавшись, практически отделила ее голову от туловища. Иглокрыл был мертв, но и Дмитрий немногим отличался от него: он валялся на улице совершенно беспомощный, а рядом лежало запрещенное боевое оружие. Кто бы ни нашел его первым, – бандиты, недружелюбные визитеры, еще одна подобная тварь или патруль усмирителей, – ничего доброго эта встреча ему не сулила. Он не знал, сколько длится действие яда иглокрыла, и не повлечет ли оно необратимых последствий для его организма. Молодому человеку оставалось лишь надеяться на весьма маловероятный благополучный исход. Проблема состояла в том, что с оптимизмом у него всегда было туго.

* * *

По Несвижскому переулку не спеша двигалась довольно любопытная компания: два человека крепкого телосложения, не в форме, но с оружием и эльфийка. Впрочем, обитатели мегаполиса уже привыкли к подобным зрелищам: это был патруль усмирителей.

Адепт патруля Аллерия Деланналь была чистокровной эльфийкой. Она обладала свойственной всем представителям этой расы удивительной красотой, но красотой холодной, нечеловеческой. В эльфийских красавиц не влюбляются, а лишь восхищаются как изысканными произведениями искусства. Эльфы, впрочем, сами установили дистанцию между собой и остальными расами. Да, они лучше других относились к людям, были неизменно вежливы, но… было видно, что себя они ценят чрезвычайно высоко. Выше всех остальных. Распространенный совет «будь проще – и люди к тебе потянутся» совершенно не подходил эльфам: они к этому и не стремились.

Магические способности обнаружились у Аллерии с самого детства, но стали серьезно развиваться только здесь, в Пандемониуме после Катаклизма, так как в тихом и спокойном Вечнолесье для этого просто не было стимулов. Из‑за того, что эльфы с самого начала были самой лояльной к эдемитам расой, эльфийка‑адепт естественно попала в поле зрения вербовочной команды Корпуса Усмирителей. Жажда приключений не являлась типичной чертой дивного народа, но Аллерия оказалась исключением. Она без колебаний согласилась на работу в КУ: идея приложить руку к понижению градуса зла в мире показалась ей очень привлекательной. Как и все эльфы, она не любила насилие, что, впрочем, не мешало ей применять боевые заклинания против нарушителей закона и порядка.

Назначение адептом в малый патруль окрестностей сектора Кантард было первым серьезным заданием Аллерии, и она горела желанием доказать свою полезность Корпусу. Малый патруль состоял из адепта и двух бойцов и являлся обычным в спокойных секторах. В достаточном патруле было два адепта и три бойца, в усиленном – три адепта и четыре бойца. Со времени кровавого вторжения тварей из Кантарда обстановка в секторе стабилизировалась, и усиленные патрули постепенно сменились достаточными, а потом и малыми.

Ее патрулирование уже приближалось к концу, а никаких событий, требующих вмешательства усмирителей, так и не произошло – и это даже несколько разочаровало Аллерию, очень хотевшую сразу доказать коллегам свою полезность. Внезапно ее сверхчувство уловило эманации насилия и крови, исходящие с соседней улицы. Эльфийка обернулась к командиру патруля Олегу Долохову, мужчине лет сорока, вооруженному автоматом с подствольным гранатометом, и дала сигнал, что кое‑что обнаружила. Он быстро приблизился:

– Далеко?

– Пара кварталов отсюда, на параллельной улице.

Помимо защитных амулетов все усмирители были снабжены кулонами‑переводчиками, «знающими» все языки Пандемониума. К тому же, когда эдемиты подавили хаос, они выработали так называемый всеобщий язык и обязали всех учить его. Таким образом, перед оперативниками КУ не стояла проблема языкового барьера.

– Что именно? – поинтересовался Долохов уже на ходу.

– Точно не знаю, чувствую кровь, боль и смерть.

– Магия?

– Нет, – уверенно ответила Аллерия.

Долохов и Сергей Громов, второй боец, взяли оружие наизготовку и вышли вперед, прикрывая эльфийку. Понятно, что жизнь адепта более ценна, чем жизнь бойца, даже опытного, поэтому во всех патрулях бойцы защищали своих адептов до последнего вздоха. Аллерия, как и все эльфы, в глубине души считала свою расу выше человеческой, но, тем не менее, оценила их самоотверженность.

Впрочем, как оказалось, опасности уже не было: патруль КУ опоздал. На асфальте лежал мертвый иглокрыл с развороченной грудью, а рядом – парализованный ядом твари молодой человек. Тут же находилось и оружие парня – запрещенный пистолет с разрывными пулями. Убедившись, что опасности нет, и забрав пистолет, Долохов позволил Аллерии подойти к пострадавшему.

– Ну, как? – поинтересовался он.

– Жив, но полностью парализован, – после короткого осмотра доложила Аллерия. – Яд иглокрыла не смертелен и действует примерно три часа. Но парень еще несколько дней не сможет полноценно двигаться, и, к тому же, его будут мучить боли.

– Ты можешь ему помочь?

– Здесь – нет. Мне понадобятся кое‑какие ингредиенты. Надо доставить его в тюремную больницу, и там мы…

– Прости, куда? – вкрадчивым тоном спросил Долохов.

Эльфийка удивленно посмотрела на него:

– В тюремную больницу, конечно. Он же нарушил закон о запрещенном оружии. Мы должны арестовать его.

– Брось, Аллерия! У каждого второго гражданина есть боевое оружие. А как еще им защищаться от грабителей или тварей, вроде этой? – Долохов кивнул на мертвого иглокрыла.

– Для этого есть мы!

– Ну да, – усмехаясь, вмешался в разговор Громов. – То‑то мы сегодня так вовремя успели на помощь этому бедняге! Он был бы уже хладным трупом, если бы не его запрещенная пушка!

– Но закон… – начала было эльфийка, ошарашенная дружным натиском бойцов.

– Закон запрещает нам закрывать глаза на ношение запрещенного оружия, – спокойно сказал Долохов. – Мы и не закрываем: пистолет конфискуем, но арестовывать парня не будем, а доставим в обычную больницу. В противном случае нам придется по аналогичному поводу арестовать половину населения мегаполиса. Ты к этому готова?

– Ты – командир, – пожала плечами Аллерия. – Если берешь на себя ответственность…

– Беру. Ты откроешь нам пространственный коридор до больницы?

– Без проблем.

* * *

Лежа на больничной койке, Дмитрий думал, что надо бы пересмотреть свои взгляды на судьбу: все‑таки, иногда она ему улыбается. Надо же: из такой пиковой ситуации выбраться, отделавшись лишь конфискацией оружия! Это было действительно наименьшим из всех зол. Ему повезло, что первыми его нашли усмирители, и что командиром патруля оказался разумный человек. Ведь дай волю той эльфийке, и он бы уже загорал в тюрьме. Лежа совершенно беспомощным на улице, он, тем не менее, слышал весь разговор, и его сердце замерло, когда прозвучали слова об аресте и тюремной больнице…

Слегка повернувшись на койке, Дмитрий поморщился: мышцы слушались очень плохо и на каждое движение отзывались мучительной болью. Он подумал о родителях: вот кто, наверное, с ума сходит от беспокойства. Правда, если им сообщили, то скоро они будут здесь.

Его отец, Сергей Николаевич Рогожин, содержал частную нотариальную контору, а мама, Александра Петровна, работала у него секретарем. Вместе с зарплатой Дмитрия их доход позволял им жить, не голодая, но не более того. На развлечения денег практически не оставалось, так что каждый праздник семья Рогожиных начинала ожидать с нетерпением задолго до его наступления. А тут, надо же какая незадача! Отец с матерью расстроятся…

И тут, словно в ответ на мысли Дмитрия, дверь открылась, и в палату вошли его родители. Отец старался выглядеть спокойным и даже веселым, а лицо матери все еще было бледным от пережитого волнения.

– Ну, как ты, сынок? – спросил его Сергей Николаевич после приветствия.

– Как видишь, живой! – с трудом проговорил Дмитрий (губы и язык были словно чужие). – Вот только завтрашний праздник придется пропустить.

– Это ерунда! – горячо вмешалась в разговор мать. – Главное, что ты остался жив!

– И на свободе, – тихо добавил отец.

– Это точно, – мрачно подтвердил Дмитрий.

– Ладно, об этом ты нам потом расскажешь, – быстро сказала Александра Петровна. – Что касается праздника, то мы с отцом тоже не пойдем: нет настроения. Мы лучше побудем здесь, с тобой.

– Ну уж, нет! Не хватало еще вам праздник испортить! Обо мне здесь заботятся. Так что не беспокойтесь, идите и веселитесь! Вы же так ждали этого дня. Пожалуйста! Если останетесь тут, при мне, я только больше буду переживать!

– Ты уверен, сынок? А то, мы вполне можем…

– Идите и развлекайтесь, вам это так редко удается!

Если бы он только знал, как сильно потом будет жалеть об этих своих словах…

Глава 2Костер для адепта

День Единения перевалил за свой экватор. Праздничная круговерть уже разошлась не на шутку. Вообще‑то поначалу население Пандемониума восприняло идею этого праздника, директивно введенного правящим эдемитским режимом, весьма прохладно. Да и день, выбранный для праздника – 15 июля, совпавший с датой Катаклизма, сперва казался изощренным издевательством. Но ко всему рано или поздно привыкаешь. Привыкли и к этому празднику, а со временем даже полюбили.

Обычно в течение года даже самые дружелюбные расы, такие как эльфы из Вечнолесья или разумные кошки из Моррэя, старались держаться в своих районах и достаточно редко выходили «в люди». В День Единения, когда за порядком кроме усмирителей следили еще и специальные наблюдатели эдемитов, большинство рас забывали свои опасения и собирались вместе на улицах и площадях городов, где их развлекали магическими представлениями. К их услугам были также ярмарки, на которых в изобилии встречались торговцы редкими, в том числе и магическими товарами. За торговцами вели неустанное наблюдение усмирители, чтобы те не продавали ничего запрещенного, например, магического оружия или амулетов с заключенными в них стихийниками. Однако те, кто имел достаточно денег, смелости и хитрости, умудрялись раздобыть и то, и другое.

Адепт Анкорнус уверенно шел к площади Примирения. Так теперь называлась Красная площадь. Народ почтительно расступался перед ним, едва увидев на его рукаве нашивку в виде синего пера, – знак принадлежности к Гильдии независимых адептов. У большинства населения адепты вызывали уважение, смешанное со страхом. Они обладали немалым могуществом, противостоять которому могли разве что эдемиты, инферы и усмирители. Хотя деятельность Гильдии находилась под контролем последних, они не в состоянии были отследить ВСЕХ магических действий, и поэтому с теми, кто имел несчастье не угодить кому‑нибудь из Гильдии, могло произойти всякое: от потери работы до летального исхода. Причем, в большинстве случаев доказать применение магии было очень трудно, а то и просто невозможно.

Анкорнус был адептом высшего уровня и происходил из человеческого мира Эллезар. В этом мире было много людей с прирожденными магическими способностями, так что представители Эллезара составляли довольно значительный процент среди адептов Пандемониума. Анкорнусу было лет сорок. Как и все эллезарцы, он был смуглокожим человеком с ястребиным профилем. Одевался он тоже по моде своего мира: темный однотонный камзол и плащ. А довершали наряд такие же темные остроносые сапоги.