– Думаете, если сумеете восстановить ауру, она постепенно очнется? – предположил молодой человек, оставив позади гравийную дорожку и ступив на гулкие каменные ступени. Нес он меня так спокойно, будто я ничего не весила. Даже дыхание не сбил.

– Я почти в этом уверен, – отозвался пыхтящий позади мастер Ллерой. – Но на восстановление уйдет весьма и весьма много времени. Так что девушка надолго станет гостьей в академической лечебнице. Но до того как она очнется, мне нужно переговорить с директором. Я должен поставить его в известность об этом случае. И уже именно он переговорит с родственниками девушки и сообщит в Надзор. Пытаться ограничить силу мага – опасное преступление. Если бы ментальный блок не поглотил первый удар, то могли пострадать невинные люди.

– Ясно… Куда?

Через пару минут меня осторожно уложили на скрипнувшую койку, прикрытую жестким казенным бельем. Не самое приятное ощущение. К тому же ткань оказалась холодной и какой-то липкой. Резкий запах мыла и каких-то химикатов тут же забил ноздри. Хотелось чихнуть и вновь ощутить легкий аромат леса, исходивший от несшего меня молодого человека. Но тело осталось таким же неподвижным и безучастным к происходящему.

Как же обидно…

– Надеюсь, ночью вы никого не притащите? – усмехнулся мастер Ллерой, укрывая меня одеялом. – У нас закончились запасы крововосполняющих сборов.

– Ничего не обещаю, – усмехнулся молодой человек, и на миг меня охватил какой-то необъяснимый страх.

Мужчины ушли, оставив меня осваиваться на новом месте. Я могла рассчитывать лишь на свой слух и обоняние, но чем дольше я прислушивалась, тем больше разочаровывалась. Складывалось впечатление, что лежу я на стандартной койке в общем зале, где кроме моей еще несколько десятков кроватей. Отдаленный звук капающей воды эхом проносится под сводами, давая смутное представление о размерах зала. Холодом веяло не только от самой кровати, но и от толстых каменных стен, а ведь сейчас начало лета!

Да, не так я мечтала провести эти теплые деньки…

Интересно, сколько я пролежу на этой койке, прежде чем смогу с нее встать? Неделю? Месяц?

Мама расстроится…

Вспомнив о маме, я задумалась и над тем, как моя родительница будет объясняться с семейством Ралороев. Наверняка она выждет неделю или две, надеясь на скорое выздоровление, но если целитель поступит, как планировал, то маме придется разрывать мою помолвку с наследником знатного рода. Даже если я очень быстро поправлюсь, Ралорои и слышать не захотят о магии.

Я старательно отодвигала от себя мысль о том, что у меня самой, похоже, есть магические способности. Как и о том, что кто-то из близких сознательно мне эти способности заблокировал. Ведь если начинать задумываться о том, от кого я унаследовала свой дар, то возникают неприятные догадки. Весьма и весьма неприятные. Куда неприятнее вынужденной неподвижности и той обстановки, в которой я оказалась.

Кабинет директора Академии волшебства

– Давненько такого не было, – согласился магистр Артальнир и задумчиво погладил густую седую бороду. – Мне казалось, подобное изжило себя еще несколько столетий назад. Да и тогда ментальные блоки подобного типа ставили уже на взрослых, если становилось явственно, что и седьмая ступень им не по силам, а магия плохо отражается на здоровье.

– Вы правы, директор, – покивал мастер Ллерой и обвел взглядом собравшихся в кабинете преподавателей. – Господа, думаю, нужно известить Надзор. Пусть пострадавших нет, но нужно понять, кто едва не навредил не только девушке, но и ее окружению. Я не боевой маг, всего лишь целитель, но судя по состоянию ауры, сила удара была не менее первой ступени.

– Первой? – поразился директор и нервно отбарабанил пальцами по столешнице.

Целитель замялся и уточнил:

– Это лишь предположение. Возможно, я сильно преувеличиваю.

– Обычно мы гасим всплески у молодых магов за счет давно продуманной защитной системы академии, – вздохнул директор. – А все известные дети-маги носят специальные артефакты, считывающие состояние. Тут же ситуация сродни нестабильному заклятию.

– Правда, насколько я понял, мать девушки даже не в курсе, что у дочери есть способности, – добавил целитель.

– Подобное возможно? – удивился мастер Краш – сутулый длиннолицый мужчина в потрепанном костюме-тройке, в своих очках с толстыми линзами больше похожий на пожилого часовщика, чем на магистра артефакторики.

– Ну… – замялся Ллерой, – похоже, моя пациентка не приходится госпоже Демаро родной дочерью.

– Правда? – переспросил директор и нахмурился.

– Да. Судя по всему, эта аристократка приняла девочку в качестве дочери вскоре после того, как умерла родная мать Элин. Госпожа Демаро обмолвилась, что не знает о том, что происходило с ребенком до трех лет.

– А отец? – подал голос мастер Бур – неприметный человек среднего роста, занимавший в академии среднюю по значимости должность преподавателя теоретической магии у первого курса.

– Об этом еще предстоит узнать, – поморщился целитель, – но я допускаю, что чета Демаро вообще никак с девочкой не связана.

– Что ж… – задумчиво пробормотал директор. – Хорошо, что девушку перевезли сюда. Держите меня в курсе, мастер Ллерой.

– Буду сообщать обо всех изменениях, директор, – заверил целитель.

– А каково нынешнее состояние девушки? – уточнил мастер Краш.

– Сложно судить, – вздохнул целитель. – Ее аура в плачевном состоянии. Я опасаюсь лишний раз использовать магию вблизи пациентки. Это может оказать пагубное влияние. Попробую использовать щадящие методы.

– Я принесу вам необходимые артефакты, – заверил Краш. – Я как раз исправил те, что вы давали.

– Прекрасно, – просиял целитель. – Это будет наилучший вариант. Но в целом, думаю, в стенах академии девушка должна постепенно поправиться сама.

– Да, наша академия поистине идеальное место для развития молодых магов, – покивала мастер Альсорэ – полненькая женщина в безразмерном комбинезоне, напяленном поверх не слишком свежей рубашки. Но собравшуюся в кабинете директора публику подобный облик преподавателя травологии и минералогии не смущал. – За многие годы на эти стены было наложено столько чар, что одно лишь присутствие студентов в пределах академии благотворно влияет на…

– Да-да-да, – перебил женщину мастер Буржо – общий куратор первокурсников и преподаватель физической подготовки. Многие годы между ним и Альсорэ шел непрекращающийся бой, основой которому служил их прежний брак, распавшийся пару десятков лет назад. – Мы все об этом знаем, Глория. Не нужно повторять прописные истины по двенадцать раз в каждое ухо присутствующим.

Мастер Альсорэ недовольно поджала губы, но в присутствии директора не стала затевать спор с бывшим супругом.

– Что ж… – соединив большие пальцы и оглядев магов, задумчиво произнес директор Артальнир. – Значит, я лично встречусь с матерью девушки и уточню детали, а после наведаюсь в Надзор.

Элин Демаро

И дни потянулись за днями.

Я не могла отсчитывать время, поэтому постепенно научилась отмерять его по тем событиям, которые составляли унылый быт лечебницы.

Каждое утро в зал заходили две служанки и начинали греметь ведрами. Они быстро и деловито мыли пол: сначала водой, а потом каким-то составом с сильным запахом, так не понравившимся мне с первых минут пребывания в здании. Потом женщины перестилали использованные за предыдущий день койки, проверяли мое состояние и уходили.

За час работы они успевали не только убрать помещение, но и перемыть кости половине преподавателей, так что вскоре я была заочно знакома с большинством педсостава. Причем, с не лучшей стороны.

После ухода служанок наступал томительный период ожидания полуденного гонга, от которого повсюду распространялась легкая, но явственная вибрация.

Иногда время до полудня разноображивало появление какого-нибудь студента с легкой травмой – за неделю я выяснила, что до обеда чаще всего страдали студенты второго курса и в основном на занятиях физической подготовкой или на практической магии. Но, так как нагрузки у них были не такими уж значительными, да и силенок на многое не хватало, то в лазарет студенты поступали с истощением или царапинами. А вот после обеда практические занятия начинались у старших курсов – пострадавших несли гораздо чаще и травмы у них были поопаснее.

По обрывкам фраз я составила общее представление об Академии волшебства и ее необходимости для молодых магов. Пронизанная артефактами и специальными волшебными щитами, вся территория академии представляла собой своеобразный накопитель энергии, способный как поглощать излишки магической силы, частью расходуя их на поддержание работы всей сложной системы, так и отдавать обратно, быстрее восполняя истощенные молодые организмы. Как итог, с момента пробуждения магических сил, происходившего в среднем в шестнадцать-семнадцать лет, и до того момента, когда волшебники могли без вреда для себя и окружающих находиться в обществе себе подобных или обычных людей, Академия волшебства представляла собой единственное место, условия которого давали шанс как оградить всех от нестабильности дара, так и позволить развивать этот дар наиболее эффективно.

Хотя во второй половине дня посетителей становилось больше, меня никто не беспокоил. Видимо, от пациентов мастера Ллероя меня отгораживала какая-то ширма.

К тому времени, как за окном начинало темнеть, я оставалась единственной пациенткой лазарета. В эти тягостные часы я мысленно прокручивала обрывки разговоров, пытаясь представить, что же из себя представляет территория академии, но пока картинка не складывалась.

Прежде я никогда не задумывалась о магах и магии. Я считала себя обычным человеком и не видела надобности этим интересоваться. К своему стыду, я не представляла даже того, где собственно находится Академия волшебства, хотя прежде и слышала это название.

Ближе к ночи вновь звучал гонг. О чем именно он возвещал, я представляла смутно, потому что время от времени, через час или несколько часов после гонга, в лазарете вновь оказывались посетители.

В отличие от дневных визитеров, эти вели себя шумно и куда свободнее. Их встречал второй целитель, мастер Киррэ, заступавший на дежурство с позднего вечера и томившийся на своем посту до утра. Но, судя по реакции целителя, этим студентам не возбранялось гулять по территории академии ночью.

Говорили парни шумно, перебивая и постоянно подшучивая друг над другом. Сколько я ни вслушивалась, а так и не смогла разобраться, чем же занимались эти молодые люди по ночам. Да и имен их я не узнала – между собой они предпочитали использовать прозвища.

Эти посетители уходили с рассветом, а дальше я начинала по новой ждать уборщиц и очередную порцию сплетен.

С каждым днем мне все больше и больше хотелось вырваться из оков неподвижного тела, открыть глаза и хотя бы зал лазарета осмотреть нормально. Ллерой о моем состоянии не распространялся, а сама я смутно представляла, как обстоят дела с моей изорванной аурой, о которой он обмолвился лишь раз, и когда я смогу очнуться. Наверное, если бы меня учили магии с пеленок, я бы смогла хоть что-то заметить, но я просто безвольно валялась на казенной койке и старалась не запутаться хотя бы в количестве дней моего заточения.

***

Эта ночь была такой же, как и все другие. Разве что, уходя домой, мастер Ллерой не стал прикрывать окно, и я смогла насладиться пением цикады в кустах. Теплый летний воздух, напоенный ароматами цветов, настырно втекал в холодный зал, от чего я впервые за последнее время чувствовала себя легко и спокойно. Мне уже не хотелось так отчаянно выбраться из своей неподвижной оболочки, хотя прогуляться я была не прочь. Даже пробежаться, радуясь свисту ветра в ушах.