Евгений Капба: Аркан. Книга 5. Исход

Глава 1
Кесария

Тучи опустились низко, почти на самые покосившиеся, тёмные от времени крыши домов. Начал накрапывать дождик, усугубляя и без того гнетущую атмосферу. Среди серых стен безымянного переулка у самой границы Ремесленной и Торговой сторон стольного града Кесарии грозила вот-вот разразиться кровавая драма.

– Ещё один любитель нелюдей, гляди-ка. – Гнилозубая улыбка до ушей и утыканная гвоздями дубинка в руках местного жителя не предвещали ничего хорошего. – Уйди с дороги или ляжешь тут же, вместе с проклятым Богом коротышкой. Кесария для кесарийцев, Империя – для людей!

Самоуверенность – родная сестра гордыни, худшего из грехов.

Аркан поправил обшлаг камзола и криво ухмыльнулся, переглянувшись с Ёррином: популяры разглагольствовали про Империю, надо же! Да и вообще, молодчик с гнилыми зубами и трое его подельников живо напомнили Буревестнику гёзов с «Красного» и вызвали в глубине души почти непреодолимое желание убийства. Популяров всегда легко распознать по замызганной одежде характерного фасона: штанам пузырями, чулкам, цветастым блузам и жилетам.

– Меня зовут башелье Ромул Беллами, – проговорил Рем. – И я обещаю искалечить каждого, кто встанет на моём пути. А мой бородатый друг мне поможет… Вы не умрёте – будете жить с увечьями. Запомните – Беллами всегда выполняет свои обещания!

– Беллами? – На секунду популяр замешкался. – Ты что же – из наших?

Фамилия ведь была популярская, с северо-востока.

– Среди ваших много башелье? С дороги, маэстру, с дороги, пока не пролилась кровь! – Аркан шагнул вперёд, взявшись за эфес меча.

Сверкер рядом злобно сопел и чуть ли бороду себе не грыз. Эти четверо нарвались, но и понятия об этом не имели.

– Отдай Богу душу, а мне дукаты! – не выдержал самый молодой из популяров и угрожающе взмахнул топориком на длинной ручке.

Обычные грабители из городских подворотен – вот кто они были, а все их пафосные речи про нелюдей, вся популярская болтовня служили только прикрытием для корыстных мотивов.

В тот же миг Сверкер с рёвом ринулся в ноги гнилозубому, боднул его башкой в живот, подхватил под коленки и опрокинул в дорожную грязь. Из рукава Аркана выхлестнулась гирька на длинной цепочке – и ударила в лицо любителю размахивать топориком. Кровь брызнула из разбитой скулы, Рем коротким движением кисти подкорректировал траекторию гирьки, дёрнул – и оружие популяра, обмотанное цепочкой, вылетело из рук ошеломлённого налётчика. Оставшись беззащитным, он ухватил себя за лицо и завыл.

Гном, усевшись верхом на поверженного врага, бил и бил гнилозубого его же собственной дубинкой по подставленным рукам.

Двое оставшихся популяров в замешательстве начали отступать, но Аркан, отбросив дурацкий топорик, выдернул из ножен простой кавалерийский меч, поднял клинок над головой и яростно атаковал. Кривые кинжалы и разбойничьи ухватки – совсем не то, что могло остановить Буревестника.

Ему понадобилось меньше минуты, чтобы отсечь одному популяру кисть руки, сжимавшей оружие, а второму – ухо, и мощным ударом ноги в живот отправить врага в грязь – к скулящему и обливающемуся кровью главарю.

– Говно, а не город! – Ёррин демонстративно вытер руки об одежду поверженного бандита. – А ещё столица! Пойдём пиво пить, монсеньёрище…

– Погоди, есть ещё одно дело… – Рем стряхнул кровь с палаша и подошёл к молодчику с разбитым лицом, который сидел тут же, на дороге, не обращая внимания на лужи и навоз вокруг.

Аркан потыкал бандита носком сапога и спросил:

– Запомнил, как меня зовут, убогий?

– Д-д-дыа-а-а… – Из-за разорванной щеки каждое слово причиняло популяру мучения.

– А ну-ка, вслух и громко, чтобы я слышал! – потребовал Рем.

– Б-б-башелье Ромул Беллами! – прошамкал налётчик.

– Громче, чтобы все такие же ублюдки, как и ты, на три квартала окрест услышали! – Аркан был неумолим.

– БАШЕЛЬЕ РОМУЛ БЕЛЛАМИ, СЭР! – Выкрик был отчаянным, пронзительным, кровь залила бедолаге всю одежду, бандит пребывал в состоянии, близком к истерике.

– Молодцом. – Буревестник потыкал популяра носком сапога ещё раз, теперь одобрительно.

Когда Аркан догнал Ёррина, тот спросил:

– На кой хрен тебе эта история с Ромулом Беллами? Ладно мне перед местными кхазадами лучше не светить своё прошлое, я ещё побуду Барди Борри, но тебя разве не бесит эта личина и эта клипса в ухе? Зачем ты орёшь про выдуманного башелье на каждом углу? И вообще – пора уже сбривать бороду! Ты с ней как… как… Как дурак!

Буревестник только хмыкнул и ничего не ответил.

* * *

Низкие закопчённые потолки, столы из толстых дубовых досок, приземистые табуреты, запахи жареной свинины и креплёного пива, глухой, затейливый барабанный ритм и рокочущий кхазадский говор – это совсем не то, о чём думают провинциалы, когда мечтают о Кесарии.

Но для Рема Тиберия Аркана Буревестника, Божьей милостью герцога Аскеронского и Командора Ордена Зверобоя, харчевня в кхазадском квартале на окраине имперской столицы в этот день оказалась самым подходящим местом. Всяко лучше глухих переулков Ремесленной стороны.

– Закажи у них ещё свиной грудинки, Барди, – обратился он к Ёррину Сверкеру.

Тот, хотя и смыл уже зловещие татуировки и несколько оброс жёсткими волосами на башке, всё же, как и говорил, предпочитал сохранять инкогнито среди своих сородичей. Изгнание – серьёзное пятно на репутации, и вовсе не важно, был ли приговор справедливым.

– Одному вам, сэ-э-э-эр Беллами, или остальным маэстру – тоже?

Остальные маэстру были вполне единодушны со своим сеньором и совсем не прочь отведать свиной грудинки. Публика тут собралась самая почтенная: Скавр Цирюльник, Гавор Коробейник, Тимоти Сабо (он же Тимоня), Сухарь и Ослоп восседали за одним столом. Выбор заведения они не обсуждали: захотелось Аркану гномского креплёного и копчёного – почему бы и нет?

– Итак, маэстру, у нас в активах семь голосов принцепс электор, – негромко проговорил Аркан. – Ну и скотская эта тема – гнилые местечки, скажу я вам. Нет, такие выборы императора никак не могут считаться объективными и справедливыми. Каково: я форменным образом купил вицы принца Эверлесса, выплатив четыре тысячи золотых карточного долга! Это не принц, это пустое место похуже дю Пюса Лабуанского! Все его владения – полуразвалившийся дворец, пять деревушек со спившимися вилланами и три медных рудника, которые он сдаёт концессионерам из Тимьяна. Он просрал целое княжество, подумать только! И этот человек имел право голоса на выборах императора – ровно такое же, каким обладает весь Север!

– И весь Юг, – хмыкнул Скавр.

Он слишком долго общался с Патриком Доэрти и, кажется, даже перенял от него часть фанатичного южанского патриотизма, хотя сам ни разу не бывал в стране хлопка и голубоглазых черноволосых орра.

– И весь Юг, – кивнул Буревестник. – А вот и грудинка! И ещё пиво? Барди, это ты заказал ещё пиво? У нас тут совещание, а не попойка!

Толстый молодой разносчик-гном, пока ещё без бороды, но уже с пышными бакенбардами, остановился, разинув рот в изумлении. Пивные кружки в его руках жалобно задребезжали.

– Сэ-э-эр, но грудинка без пива – это святотатство! – возмутился Ёррин Сверкер. – И грибы! Мы не можем есть грудинку без грибов!

И все его бородатые сородичи-гномы, которые ели и пили в харчевне в этот момент, замерли и синхронно повернулись в сторону стола с людьми, грозно нахмурив брови.

– Вот как? – поднял руки в примиряющем жесте Аркан и обвёл взглядом местную публику. – Традиции мы уважаем. Пусть будет пиво и грибы! Пива и грибов всем за мой счёт! Ромул Беллами угощает!

Он отправил в полёт две золотые монеты, и тут же брякнули о стол кружки и волосатая рука разносчика подхватила деньги.

– Ай-ой, сэр, – сказал он. – Вы щедрый человек!

– Ай-ой! – громогласно подхватили посетители и отсалютовали столовыми приборами в знак благодарности.

Аркан довольно ухмыльнулся. Теперь все запомнят, что тут гулял с друзьями Ромул Беллами, про которого и так уже в окрестностях Кесарии ходили самые противоречивые слухи. И никаких аскеронцев, так – мутная компания во главе со странным башелье, у которого денег куры не клюют.

– Итак – вицы, маэстру, – негромко заговорил, повернувшись к столу, Буревестник. – Герцог Гринхау оказался просто помешан на своей помешанной же дочке – как бишь её… Эдель? Изабель? Иггдрасиль? Нет, это вообще не оттуда… Так или иначе, вот уж на что дурная баба, вздорная… Но небесталанная, да. Герцог согласился отдать мне свои вицы, если я пристрою её в Каламиту, в пансион. Думает, из неё может вырасти хорошая магичка. Боится, что доченька пойдёт в политику и всё – пиши пропало. Вот уж воистину: отцовская любовь порой приобретает самые причудливые формы. Мечтать для дочери о судьбе магички? Престранно! Причём этот Гринхау – военачальник не из последних, да и мужик видный: ударом кулака может быка с ног свалить, я сам видел, как он это проделывает.

– Кровавый Кулак, – кивнул Скавр. – Известная личность.

– Обещал переехать в Аскерон следом за дочкой, – хмыкнул Рем. – Может, папаша возьмёт его в оборот. Он и Эверлесс – и на этом мои успехи закончились. Было ещё два варианта, но – неудача. Впустую стирали подковы лошадям. Итого – семь голосов. Мой, Змия, Монтрея, Смарагды, объединённого Севера, Эверлесса и Гринхау. С одной стороны – солидно. С другой стороны – голосов принцепс электорум всего шестьдесят четыре.

– Судя по компании, которая тут собралась, у вас есть запасной план на случай говённого развития событий, монсеньор, – просипел Сухарь. – Мы вот с Гавором и Тимоней не очень-то годимся для балов и прочей мутотени. Да и Ослоп – тоже специалист по другим голимым детишкам… Э! Делишкам.

Все покосились на Ослопа. Он был новеньким в этой тесной компании, более того – из стана врага, и вполне естественно, вызывал большие сомнения в своей благонадёжности.

А вот Аркан Ослопу вполне доверял и по самым объективным причинам: жена и дети бывшего Заканова порученца нынче проживали в Крачках, под постоянным надзором. Это была главная и безоговорочная просьба нового вассала: безопасность семьи. Ну, и небольшая деревенька в предгорьях в качестве феода – после года безупречной службы, которая уже началась: больше месяца они вместе мотались по тем самым «гнилым местечкам». Вполне достаточно, чтобы вкупе со священной вассальной клятвой стать серьёзными поводами для доверия.

– Это и есть основной план, – поправил бывшего каторжанина Аркан. – Я уверен, что, как ты выразился, «говённое» развитие событий непременно наступит. Синедрион никогда в жизни не смирится с тем, что неоптимат наберёт львиную долю голосов и станет императором. А при нынешних раскладах это вполне возможно… Для начала я доподлинно знаю, что вицы ещё шести или семи гнилых местечек – в лапах у Белых Братьев, и кому они их передадут – одному Богу известно. А ещё этот ажиотаж вокруг порталов и наёмных отрядов – он точно неспроста. Готовится большая кровь, я это нутром чую. Поэтому, друзья и соратники, я и собрал вас здесь. Мы должны подготовиться к самому худшему…

– Погромы, – мрачно сказал Скавр. А потом недобро улыбнулся и поправил сам себя: – Уличные бои! Хрен им, а не погромы.

Все замолчали, переглядываясь.

– На тебе, Гавор, местная ортодоксальная община. Наведайся к ним, пообщайся со старостой. Можешь намекнуть ему на аркановское предчувствие, свяжи его с Атерной из Смарагды… – Рем пошевелил пальцами. – Ослоп, Сухарь – на вас трущобы и портовый район. Денег будет в достатке. Мне нужно столько людей для башелье Ромула Беллами, сколько сможете скупить. Наплевать, что за мерзавцы это будут, главное, чтобы в нужное время они оказались в нужном месте и…

– И устроили ад и жупел, – кивнул Ослоп, а Сухарь издал один из тех своих особых каторжанских звуков.