– Тебя бояться?! – Чапай подошёл к нему и смотрел в упор снизу вверх яростным взглядом. – Ты, пацанчик, совсем, чё-то попутал или чё? Чё молчишь? А? Проблемы?

– Могу устроить, – прохрипел Орлов.

Ударил он сразу, Чапай рухнул на землю, замычав и зажав разбитый нос, Орлов налетел сверху и начал бить. Быки переглянулись, но одного тут же сбил с ног врезавшийся в него плечом Егор, а второго огрел бутылкой по голове Тоха. Когда бык осел на землю, Тоха вздрогнул, потом посмотрел, как Орлов утюжит Чапая.

– Витька! – крикнул он. – Хорош! Это же бугор у зареченских! Он же потом нам устроит!

– Щас в милицию позвоню! – раздался крик со стороны ближайшего дома. – Вы чё там делаете? Кого вы там бьёте?

Орлов успокоился быстро, поднялся и отошёл. Рассеянно посмотрел на окна домов, где торчали зрители, на людей во дворе и на побитого бандита, не зная, что делать дальше. Чапай медленно поднялся на колени, потрогал лицо, посмотрел на пальцы, испачканные в крови, поднялся и, хромая, медленно побрёл к машине. Побитые быки потянулись следом. Все смотрели на них, ожидая, достанут они оружие или нет.

Расчехлять стволы не стали, может, и не носили их с собой, опасаясь усиленных нарядов милиции в городе по случаю ночной стрельбы, может, свои соображения имелись.

Но перед тем, как уехать, побитый Чапай обернулся:

– Ну это вы зря, – тихо произнёс он.

Вскоре “паджерик” уехал.

– Это же Чапай, он под Артуром ходит, – взволнованным голосом произнёс Тоха.

– И чё предлагаешь? – Орлов посмотрел на отбитый кулак. – В жопу его целовать надо было или чё? Бабки платить? Чтобы они на нас как на лохов последних смотрели?

– Гасить их всё-таки надо было, – сказал Тоха и вытер лоб. – Потому что они, сука, вернутся.

Глава 4

Я подошёл к стойке в пельменной. Картина маслом – быки, Федюнин и перепуганная кухработница.

На дворе, конечно, не 93-й год, когда бандиты были настолько наглыми, что вполне могли прилюдно наехать и на мента, не опасаясь за свою шкуру. Нет, сейчас, если они нападали на нашего брата, то скрытно, все самые безбашенные уже давно распределены по кладбищам. На некоторых могилках уже и земля осела.

Но ведь всякое может случится? Дуракам закон не писан, а бандитам тем более. Так что ксива рядом, если что, светану, но пока держу в кармане. А то мало ли, напугаются, начнут бить на рефлексе, придётся их паковать, звонить в дежурку, там опять Шухов с Федорчуком начнут скакать вокруг меня – почему не уехал… надо бы обойтись без этого. Если что, проведу им небольшую воспитательную работу, чтобы не ходили сюда больше.

– Э… Чего тут? – спросил я, подходя ближе к кассе. – Это на тебя наезжают, Тёма?

Никогда бы не подумал, что доведётся так приятельски обращаться к такому человеку, как Федюнин. Но жизнь – штука такая, непредсказуемая. Тогда он был киллер, а сейчас безобидный парень, хотя от одного к другому надо порой сделать всего шаг, как я убедился сам.

– Я-то вообще не при делах, – выпалил Федюнин. К нему быстро возвращалась уверенность. – Просто тут работаю, а они это самое… пришли.

– Просто работает, – проговорил я, обращаясь к рэкетирам. – Так какие у вас проблемы?

Оба бандита повернулись ко мне. Судя по мордам, они пришли за кирпичами. Оба в кожанках, у одного толстая золотая цепь, у другого такая же, но с крестом, он ещё перебрасывал в руках ключи от девятки и чавкал жвачкой. У первого ломаные борцовские уши, у второго свёрнутый нос, скорее всего, боксёр в прошлом.

– А ты кто такой, на? – с вызовом проговорил борец, угрожающе наклоняясь ко мне.

– А ты спрашиваешь или интересуешься? – с усмешкой произнёс я, говоря на его языке.

– Не, ты совсем…

Он уже замахнулся, а я едва собрался его принять, чтобы опрокинуть и сразу врезать второму, но боксёр вдруг выпучил на меня глаза и вцепился в плечо товарища-борца, и тот сразу замолк, с недоумением хлопая глазками. Неужели узнал?

– Мы здесь официально, – не очень уверенно проговорил боксёр и расстегнул нагрудный карман кожанки. – У нас с хозяином этот самый, договор охраны, а он не внёс очередной платёж, мы, короче, пришли узнать, чё за дела.

Из кармана он достал ксиву, но не красную, а зелёную, и даже показал мне. Ну точно он меня узнал.

Я грубо забрал документ, и бандос даже не спорил. А корочка типичная, я не удивлён. Внутри написано, что этот боксёр, он же Юрьев Андрей Викторович – сотрудник частного охранного предприятия «Страж», с правом на ношение и применение оружия и спецсредств. Боксёр ткнул товарища, и тот протянул свою, только там права на ношение оружия не было.

Ну, то, что братки тогда делали свои дела под прикрытием ЧОПов, никого не удивляло. Тут и со стволом можно ходить, причём в эти года закон об оружии был старый, пистолеты ИЖ-71 ещё не стали штатными для частной охраны, поэтому на вооружении у них были боевые ПМ (хотя я знаю, что «охранники» брали на дело левые стволы, а легальные лежали в оружейках, но редко кто сверял номера). И главный козырь – помповые дробовики, опасное оружие в городских условиях, и возить его в машине можно было совсем легально, ведь числились они в оружейке ЧОП вполне законно. И заодно, раз ЧОП, то они ставят не крышу, а договор на охрану, не подкопаешься, блин.

Часть ЧОПов были ментовскими, часть – бандитскими, а лицензию тогда получить было просто. Если есть знакомства, достаточно было проставиться перед начальником лицензионно-разрешительного подразделения. А учитывая, что у молодых бандитов-спортсменов репутация перед органами часто была кристально чистая, проблем с регистрацией не было вообще.

Судя по тому, с какой готовностью бандюки выдали мне корочки, они знают меня в лицо. С одной стороны, проще, так меньше проблем, с другой – уже не притворишься кем-то, чтобы втереться в доверие.

А съехали они, потому что это территория Кросса, а тот строго запрещал своим лезть на ментов, если только специально не хотел вывести кого-то на конфликт.

– И ногу угрожал сломать тоже по договору? – строго спросил я, держа корочки в руках.

– Я не так выразился, – борец глянул на товарища.

– А оружие при себе есть?

– Нет, только газовик.

Я даже проверил пистолет, но и правда газовый, не переделанный. Причём это ИЖ-76, небольшой и лёгкий карманный пистолетик, который и хлопал-то негромко. Но, чтобы запугать терпилу, много и не надо.

– Короче, делаем так, – всё ещё строгим голосом проговорил я. – Изымаю пукалку, документы тоже забираю. Пусть ваш начальник идёт в разрешительную систему и доказывает всё там, корочки будут ждать в сейфе. Пугач тоже.

– Но мы…

– Или действуем официально, и я вас пакую за вымогалово? Как вам такой вариант?

Боксёр ткнул борца в плечо, и оба обречённо пошли к выходу. Окна открытые, погода, тем более, сегодня снова тёплая, так что последующий разговор я хорошо слышал. Заодно и стало понятнее, чего они так переполошись перед обычным зелёным летёхой, каким я сейчас выглядел.

– Ты слыхал? – слышались их голоса. – Он тогда всю банду налётчиков перестрелял, а перед этим, нахрен, в казино одному нашему руку сломал, кто на него по ошибке наехал, а Кросс ему проставился ещё после этого. А ночью, базарят, застрелил следака и мента одного бывшего. И ничё ему за это не сделали!

– Менты совсем оборзели, – заметил второй. – Валим отсюда, пока не передумал…

– Прямо в глаз стрельнул! Как в крёстном отце!

Двери хлопнули, машина уехала. Я повернулся к Федюнину и облокотился на стойку.

– Как так вышло, Артём?

– Да я же говорю, хозяин попросил выйти. Нахрен, раз такое дело, – Федюнин снял с себя фартук. – Пусть сам здесь и работает, козлина. Мне тогда пацаны говорили, что он подставить может с такими делами, так я не поверил, а зря. Всё, ухожу. Пошел он нахрен! Ка-азёл…

– Уже уходишь? И даже не покормишь? – я усмехнулся. – Время-то уж далеко за обед.

– А, чего нет-то? – Федюнин вдруг обрадовался. – Ща, организуем банкет, товарищ лейтенант, за счёт заведения. Не стесняйтесь, заказывайте по полной. Может, водочки?

– Давай тока пельмеши тащи. И зови меня Пашкой, к чему эти формальности? Но если наедут снова, – я наклонился к нему ближе, – скажи олухам, что придёт Васильев и разберётся.

– Хорошо, – он усмехнулся. – Позвоню, цифры есть.

– А ты и готовить умеешь? – спросил я, усаживаясь за стол, накрытый красной клеёнкой в белый цветочек.

С одной стороны стола стояла солонка, перечница, маленькая бутылка уксуса и ещё одна, пластиковая с жёлтой крышкой, с ядрёным вьетнамским кетчупом чили внутри.

– А куда деваться-то? – крикнул Федюнин уже с кухни. – Научился. Валя, включи чё-нибудь, а то тихо.

Полная женщина, к которой уже возвращался нормальный цвет лица, нажала на кнопку магнитофона, переключая на радио. В зале сразу заиграла музыка:

– Ты отказала мне два раза, «не хочу» – сказала ты.

Вот такая вот зараза девушка моей мечты.

Едва песня закончилась, как зазвучала балалайка, и сразу заговорил голос Николая Фоменко:

– Эх, не перепились ещё на Руси богатыри, добры молодцы. Рекламная служба…

Забыл уже, а тогда часто включали такие шутки. У кого-то даже, помню, была тетрадка, куда тщательно вносили афоризмы от Фоменко.

Пока всё готовили, я попросил у Вали телефон и позвонил в кабинет, уточнил у Толика, есть ли какие новости по нашим делам, и если что, чтобы сразу набрал в пельменной или скинул на пейджер. Толян обещал со мной связаться.

Рядом со входом остановилась машина, двигатель заглушили, дверь хлопнула. Вскоре в зал вошёл Турок – увидел меня и быстро пошёл в мою сторону.

– Тёма, ещё порцию! – крикнул я. – Товарищ тут пришёл.

– Ага, сделаем! – отозвались с кухни. – Без проблем!

– Никак получку дали? – с усмешкой спросил Турок, пожимая мне руку. – Или командировочные? С чего так шикуем?

– Празднуем день Чекиста, – хмыкнул я.

– Ну, до него ещё далеко, но раз такое дело, – он хлопнул ладонью по столу и тут же руку поднял, а на столе осталась купюра в двадцать долларов. – Сегодня я тогда проставляюсь. Здорово ты нам помог вчера с этими перцами. Другой бы сдрейфил, а ты ему даже руку сломал. А уж потом…

– А то, – я придвинул деньгу к себе. – Но и потом было весело.

– Наслышан. Ты правда ему в глаз попал? – он уставился на меня. – Как вообще умудрился?

– Мы так делали одно время, – я принялся вспоминать, как однажды меня учили в 98-м году в командировке, вернее, ещё будут учить. – Берёшь обычную грудную мишень и рисуешь наверху, на силуэте головы, фломастером два кружка размером с глаз. Если нет фломастера, то крестик из кусочков черной изоленты можно смастрячить. И палишь туда метров с пяти. Дальше смысла нет, не попадёшь, а вот с такого расстояния вполне можно приловчиться. Называли такое упражнение – «ячмень на глазу».

– Хе, запомню. О! Уже несут, быстренько.

Валя и вправду несла две больших исходящих паром тарелки на подносе. Запах ощущался издалека, и очень соблазнительный, хорошие здесь должны быть пельмени. Я сразу вооружился перечницей с подставки, а Турок взял бутылку кетчупа, стоящую на столе же, но на мгновение замер и усмехнулся.

– Отвык уже, – он зачерпнул ложкой бульон. – Где работаю, их едят без бульона. А если с бульоном, то называют – по-сибирски, типа, но редко так делают.

– Не знают, от чего отказываются, – я хмыкнул, посыпая всё густо перцем. – Так же вкуснее. А у меня к тебе вопросы есть, Гриша.

– Так и думал, – Турок начал быстро есть, чуть ли не целиком проглатывая пельмени, ну прямо как мой Сан Саныч. – Я даже знаю, какие. Ищешь, где Рудаков, верно?

– Вряд ли вы знаете, куда он скрылся, и ведь не факт, что жив. А может, и жив, может, он как тот профессор из книги про Шерлока Холмса, такой криминальный гений.

– Кто знает? – он пожал плечами. – Я вот не знаю, но могу тебя заверить, Пашка, что…

Нам принесли по кружке горячего чая с молоком. Мы подождали, когда Валя уйдёт.