Меня с силой толкнули в спину. Не удержав равновесие, я упала и больно содрала ладони о камень. Это могло быть моим шансом применить заклинание – сделать хоть что-то, однако страх за Тадеуша не позволял решиться на отчаянный поступок.

Докер-зачинщик грубо поставил меня на ноги и потянул вперёд, пока его товарищи тащили Тадеуша. Мы пересекли галерею, свернули в один из венецианских переулков…

«Использую магию и лишусь всего… Сил, свободы, возможно, жизни. Я подвергну угрозе Тадди. Но если не использую… Изобьют? Просто убьют?» О ещё одном варианте, который скрывался за словами «с девкой развлечёмся», я запретила себе думать.

Когда меня снова толкнули на землю, я едва не скатилась в канал. Узкая пустынная улочка казалась приговором: в такие места редко заходили карабинеры^[4], не говоря уже о простых прохожих.

Тадеуша, как мешок, бросили рядом со мной. Он по-прежнему был без сознания. Валяясь на земле, я уткнулась лицом в камни, прижимая кляп и с трудом выталкивая его языком. Со второй попытки мне удалось от него избавиться, но во рту остался тошнотворный привкус гнилья.

– Зачем?! Что мы вам сделали? – закричала я, поднимаясь на ноги.

– Вы – язва! Вы противны Первозданному, вы отродья… – докер распинался о ереси и грехе.

Больше века прошло с того дня, как Орден Первозданного и Ковен заключили мир, а люди всё ещё были полны ненависти. Докер звучал как фанатик, и это было самым страшным. Таких бесполезно переубеждать.

– Держите её! – приказал он.

Меня тут же схватили с двух сторон, не позволяя даже дёрнуться.

– Ты только нам оставь что-нибудь. Не люблю, когда они в отключке, – сально захохотал долговязый докер.

– Да можем сразу вместе! – предложил третий.

Их главарь медленно подошёл ко мне и резким движением дёрнул за ворот формы, но она не порвалась.

– Тьфу, даже тряпки свои заколдовали! – выплюнул он.

В ярости мужчина размахнулся и отвесил мне тяжёлую пощёчину. Боль пронзила скулу, а перед глазами заплясали разноцветные точки.

«Я ведьма. И я не беспомощна. Я ведьма. И я не беспомощна. Я ведьма. И я не беспомощна…» Раз за разом мысленно повторяя эти слова, я понимала, что использовать магию против насильников всё равно было нельзя. Каким бы освобождающим ни было перемирие, законы о применении заклятий на простых людей всегда были на стороне вторых.

Но можно было заколдовать себя. Идея пусть и пришла в муках, но могла стать моим избавлением. В голове мгновенно всплыла схема плетения заклинания «Зеркало». Оно было сложным, но я провела так много часов за его тренировкой, что возможности ошибиться просто не было.

– Vultus est index animi^[5].

Я представила Геенну так, как её описывали самые фанатичные последователи Ордена Первозданного. Огонь, сдирающий кожу и мясо с костей. Бесов, пронзающих плоть искорёженными вилами. Смрад серы и крики обречённых душ.

Докер продолжал возиться с моей одеждой, но мне было не до того. Я должна была отзеркалить образ ада в своих глазах. Шёпот с формулой был таким тихим, что его не мог услышать никто из насильников.

– Vultus est index animi!

«Смотрите на меня. Смотрите мне в глаза», – мысленно приказывала я. Наконец поймав мой взгляд, главный докер уже не смог отвернуться.

– Ч-что… Что это?.. – пробормотал он, а затем закричал: – А-А-А!

Мужчина отшатнулся, хватаясь за голову.

– Дьявол! У неё в глазах дьявол!

Те докеры, что держали меня, тоже отпрыгнули в стороны. Воспользовавшись моментом, я позволила магии снова осветить мои руки и глаза исключительно для устрашения.

– Вы видите дьявола, господа? – мой голос звучал тихо и хрипло. – Мне кажется, он пришёл по вашу душу.

– К чёрту!

Два докера просто развернулись и побежали, оставляя своего фанатичного друга со мной наедине.

«Ну же, убегай…» Но пьяница не шевелился.

Я начинала уставать. Обычно заклинание «Зеркало» использовали для передачи знакомых образов. Например, когда нужно было показать место, в котором колдующий был, а смотрящий – нет. Однако в Геенне я, к счастью, не была, и этот выдуманный образ тянул все мои силы.

– Я очищу мир от хаоса! – до смерти испуганный докер всё же не готов был отказаться от веры в своё дело.

И ровно в тот момент, когда он бросился на меня с заточкой, я потеряла контроль над заклятием.

– Ах!.. – крик застрял в горле.

Пусть форма Академии и была заколдована, чтобы не изнашиваться и не рваться, но она не могла уберечь от удара колющим оружием, даже таким маленьким.

Но прежде чем фанатик достиг цели, за его спиной возникла высокая фигура. В темноте блеснул золотой набалдашник трости в виде головы льва.

От удара ею по голове докер со стоном повалился на землю.

– Что за… – непонимающе хмурился он, но, посмотрев на того, кто меня спас, радостно улыбнулся: – Вы! О, вы пришли спасти меня от ведьмы?!

Смотря на появившегося в переулке мужчину, я задавалась тем же вопросом. Спас ли он меня? Или пришёл убить? Второй вариант был куда вероятнее, ведь передо мной стоял инквизитор Ордена Первозданного.

Это было понятно по золотому треугольному символу с алой лентой, висящему у него на груди; по красному кушаку под чёрным пальто с очевидно церковной пелериной; по взгляду, брошенному на меня, – холодному и бесстрастному: только инквизиторы могли так смотреть на ведающих, как будто не видя нас и не считая достойными дышать с ними одним воздухом.

– Вставай, – голос слуги Ордена, несмотря на спокойный тон, звучал резко.

Докер поспешно поднялся на ноги.

Пока всё это происходило, я разглядывала лицо инквизитора. Оно было бледным, с широкими острыми скулами и тёмными, в тон кудрям, собранным в хвост за спиной, бровями. Из-за них его светлые голубые глаза казались особенно яркими. Мужчина был красив. Но не его жёсткая красота привлекла моё внимание: это было воспоминание. Я знала эти черты.

– Ричард? Ричард Блэкуотер? – мой шёпот был отрывистым.

В памяти всплыло лицо хмурого мальчишки с яркими голубыми глазами, которого я встретила на первом подготовительном курсе Академии. Если бы не глаза, мне никогда не удалось бы узнать его в этом мужчине.

– Эта ведьма напала на меня, господин инквизитор! Нужно убить её! А лучше пытать! – фанатичный докер почти подпрыгивал от радости.

Я же просто смотрела на своего старого знакомого, который стал воплощением всего, что ненавидели ведьмы.

– Значит, инквизитор. Инквизитор Блэкуотер, – снова сказала я, но уже громче.

Казалось, мужчина забыл о присутствии докера, смотря только на меня.

– Я здесь, чтобы блюсти порядок именем Первозданного, – холодно сказал он.

– Разумеется, – кивнула я.

Символ Ордена, висящий на его груди, лучше любых слов говорил о том, что он будет делать. Не убьёт, конечно, но в подземелья Ордена отведёт. А потом Ковену сообщат, что двое ведающих нарушили закон, за что были казнены. Даже свидетелей предоставят. Большую часть времени так и судили за «неправомерное использование магии». Перемирие на словах и на бумаге, а на деле – умелое театральное представление со смертельным для ведающих исходом.

– А можно я посодействую?! – заискивающе пролепетал докер.

– Молчать, – в голосе инквизитора звучала сталь. – Назовите свои имена.

– Эстер Кроу. Тадеуш Кроу без сознания, – быстро ответила я, больше всего на свете желая быстрее проверить состояние брата.

– Э-э-э, Бенни. В смысле, Бенджамин Макбрайд. Но к чему?.. – докер уже растерял весь свой запал и снова стал заикаться от страха.

– Бенджамин Макбрайд, вы обвиняетесь в попытке изнасилования и убийства Эстер Кроу, а также в нападении на Тадеуша Кроу.

Видимо, на наших с докером лицах было одинаковое выражение шока, потому что инквизитор едва заметно усмехнулся.

– Вы согласны с обвинениями, леди Кроу? Или я в чём-то ошибся?

Ответить мне не дал Бенни:

– Да как вы смеете! Неужели инквизиция тоже теперь стелется перед этими бесами?! Меня околдовали!..

Честно говоря, я не ожидала того, что попытался сделать докер. Но фанатики, особенно пьяные и напуганные, как оказалось, были способны на всё. Бенджамин Макбрайд, сжимая свою возлюбленную заточку, закричал:

– Я очищу от тебя мир!

Лезвие царапнуло мою одежду на уровне сердца. Я не успела даже испугаться. А в следующий миг Ричард одним рывком откинул докера от меня и придавил к земле тростью.

– Как инквизитор первого круга Ордена Первозданного, я имею право вынести тебе приговор без суда, – ярость в голосе больше ничем не напоминала безразличный холод. – Бенджамин Макбрайд, я приговариваю тебя к смерти за многократные попытки убийства Эстер Кроу.

Инквизитор поставил трость на горло докеру.

«Неужели он правда его убьёт?..» Моё сердце колотилось так сильно, что становилось трудно дышать. А ещё у меня не было выбора.

Неважно, что собирался сделать докер, неважно, как сильно я испугалась и хотела, чтобы он получил по заслугам, – убийство не было выходом. Суд не должен был вершиться в безлюдной подворотне. Милосердие и здравый смысл противились происходящему.

– Ричард, пожалуйста, не убивай его! – крикнула я, видя, как трость впилась в горло фанатика.

Инквизитор замер. Докер, поскуливая, лежал на земле, с ужасом глядя на своего палача.

– Он виновен. Его всё равно казнят, – уже спокойнее ответил Ричард.

– В Ордене – казнят, – согласилась я. – Но судьба этого человека – дело обычных карабинеров, которые посадят его в тюрьму.

– Ты жалеешь своего насильника? – с едва слышной издёвкой спросил инквизитор.

– Нет. Но таким, как я, слишком больно смотреть на самосуд.

Я очень надеялась, что не перешла черту. Напоминать слуге Ордена о том, как его предшественники судили ведьм, в моём положении было неразумно. На мгновение мне показалось, что он всё-таки убьёт докера: уж слишком напряжённой была обтянутая перчаткой рука на трости.

Ричард Блэкуотер. Мальчик, который когда-то вытащил меня из венецианского канала и проводил до Академии. И который, едва узнав, кто я, сказал, что ненавидит меня.

– Будь по-твоему, – тихо сказал он.

Взмах трости, короткий удар, и докер потерял сознание.

– Поднимай брата. Я знаю, что вы умеете лечить. И уходи. Я направлю сюда карабинеров, – приказал инквизитор.

Больше не глядя ни на меня, ни на фанатика, он развернулся и спокойно пошёл в сторону Сан-Марко. Самым разумным с моей стороны было возблагодарить Гекату за избавление сразу от двух напастей. Но пытливый ум не готов был оставаться с нераскрытыми тайнами.

– Ричард, постой! Ты… не помнишь меня? – поспешно спросила я.

Мужчина остановился, но так и не обернулся.

– У меня отличная память, леди Кроу, – без единой эмоции ответил он.

– Тогда зачем спас? Знаешь ведь, что я действительно ведьма. А я помню, что ты ненавидишь таких, как мы.

– Ненависть – слишком сильное чувство, которого мало кто достоин. Но, кем бы ты ни была, я не мог позволить грязному преступлению запятнать город Святого Престола.

Слова инквизитора задели меня за живое.

– Значит, я не достойна даже ненависти? Да, Ричард? – в голосе прозвучало несвойственное мне ехидство.

И оно принесло свои плоды.

– Для тебя я инквизитор Блэкуотер, ведьма!

Мужчина резко обернулся, пригвоздив меня к месту взглядом уже не ярких, а почему-то ставших холодными голубых глаз.

«Остановись, Эстер, не глупи!» – умолял внутренний голос, но я не слушала его: пережитый страх стирал границы дозволенного.

– О, уже не леди Кроу! – прошипела я. – Жалеешь, что не дал мне утонуть когда-то?

Ричард ответил не сразу. Долгое мгновение он смотрел мне в глаза, и его лицо не выражало никаких эмоций. Я была уверена, что мой арест теперь был лишь вопросом времени, как и положительный ответ на мой вопрос.

Но инквизитор продолжал удивлять.