– Точно, да не точно, Леший. Аркадий Францевич не только начальник столичного сыска, но и гений всей российской сыскной полиции. Он уже отработал и эту версию. Не было никакого трубочиста. Не было, черт бы побрал этого убийцу. Невидимка какой-то. – Я в раздражении ударил ребром ладони по несущей балке, рядом с которой стоял, и скривился от боли.

Приложился от всей души.

– И кто же он, этот человек-невидимка? Ермак, а может, он и вправду невидим, как в книге у этого английского писателя, забыл фамилию, – произнёс Лесков и закатил вверх глаза, вспоминая.

«Надо же, какой прогресс. Леший, оказывается, книги читает, в отличие от меня», – подумал я, а вслух произнёс:

– Гербертом Уэллсом зовут этого писателя.

– Ты тоже читал эту книгу? Я потом долго думал: а вдруг и среди нас ходят такие невидимки. Вот и этот убийца может быть невидимкой? – У Лешего лицо приняло выражение, как у ребёнка из моего прежнего мира, который слушал ужастики в ночную пору в палатке пионерлагеря.

– Нет, Леший. Это не невидимка. Эта вражина – очень умелый убийца. Только вот мы не можем понять, как он это делает. Если он стреляет не издалека (а это, вернее всего, так и есть, так как пуля с такого расстояния не смогла бы пробить императору голову, да ещё и ранить потом одного из атаманцев), то напрашивается вывод, что он стрелял вблизи. Только как, из чего и откуда?! – Я задумался над своими же словами.

До этого у меня была только версия, что стреляли издалека. А на этом чердаке впервые пришла мысль, что убийца мог стрелять и вблизи. Только как?!

– А как он мог выстрелить вблизи, если никто не видел и не слышал? – задал вопрос Лесков, заставив мои мозговые извилины напрячься.

Действительно, как? Если вспомнить всё спецоружие, какое было в моём прошлом-будущем, то на ум сразу приходит что-то абсолютно бесшумное. Что же может быть незаметным, не вызывающим подозрений и при этом выстрелить без звука, дыма и огня? Я задумался.

Леший стоял рядом, глядя мне в глаза с таким выражением на лице, будто бы пытался сказать: «Давай, Ермак, думай. Ты же должен понять, как работает убийца».

«Черт! Портсигар Стечкина! – молнией пронеслось у меня в голове. – Неужели кто-то до такого и здесь додумался?»

А в голове всплыло описание этого портсигара, которое нашёл в инете незадолго до переноса в этот мир. Во время службы с такими игрушками сталкиваться не приходилось, не мой профиль. Единственное, что похожее в руках держал, но ни разу не применял в бою – НРС–2^[2] под патрон замкнутого цикла СП–4. Но нож для охраны – как красная тряпка тореадора для быка.

А так обычный портсигар, который легко помещается в нагрудный карман и внешне не вызывает никаких подозрений. Внутри – простой ударно-спусковой механизм и три коротких «ствола» под патроны СП–2. У последних очень интересный механизм действия. Между пороховым зарядом и пулей в патроне установлен специальный поршень. При выстреле пороховые газы бьют по поршню, который и выталкивает пулю из ствола, заклиниваясь в дульце гильзы. Таким образом, пороховые газы остаются внутри гильзы, что практически полностью исключает шум от стрельбы.

Оружие было достаточно мощное. Пуля калибра в три линии с десяти метров уверенно пробивала пакет из трёх сосновых досок толщиной в дюйм.

– Значит так, Леший. Спускаемся вниз и едем в Петропавловскую крепость. Надо кое-что уточнить, – произнёс я и направился к выходу с чердака.

Минут через двадцать мы были у Иоанновского моста, на том месте, где убили Николая II.

– Рассказывай, Леший, как всё было, – произнёс я, оглядываясь по сторонам.

– Император с императрицей вышли из кареты. Их встречали митрополит Антоний и Иоанн Кронштадтский, которые благословили царскую чету. Потом они двинулись к мосту, мы заняли свои места согласно охранному расписанию. Когда в его императорское величество попала пуля, то они стояли здесь. – Лесков показал рукой перед собой. – Это место как раз входит в тот отрезок местности, который просматривается с чердака Прачечного двора.

– Что-нибудь в этот момент заметили странное? – Я посмотрел на Шаха, Шило, Уса и Чуба, которые держали в «коробочке» царскую чету во время движения.

А кому ещё осуществлять самый ближний круг охраны, как не полным кавалерам знака отличия военного ордена Святого Георгия и наиболее подготовленным телохранителям?

Браты дружно помотали головой.

Шило, как старший «коробочки», произнёс:

– Ваше превосходительство, какой-то угрозы по первому кругу охраны не было. Народ ликовал, который за линией оцепления стоял. Как там у Грибоедова? «Кричали женщины „Ура!“ и в воздух чепчики бросали».

«Чтоб его об пень башкой. И этот любителем литературы стал», – подумал я про себя, а вслух произнёс:

– Браты, я не про оружие и любые другие угрозы. Просто вспомните, было ли какое-нибудь несоответствие поведения у кого-нибудь. Да любая мелочь, которая взгляд зацепила. Особенно это тебя, Ус, касается: насколько я понял, именно ты контролировал тот сектор, откуда пуля прилетела. Любая мелочь, Устин. Вспомни!

Старший урядник Филиппов задумался, через пару секунд начал теребить правый ус, что выдавало его крайнюю задумчивость. Всё-таки уже больше двух недель прошло после тех событий, тяжело вспомнить.

– Ваше превосходительство, я не знаю, странность это или нет, но взгляд зацепило, и я про себя удивился. Штабс-капитан вон там, на возвышении стоял. – Ус показал рукой на место рядом с началом моста. – А странность заключалась в том, что он в руке держал портсигар. А офицерам же нельзя курить на улице, а тем более в присутствии императора и императрицы.

«Портсигар! Бинго! Ай да Ермак – сукин сын! Какой же я сукин сын! Точнее, мамин сын, но угадал же! Кто-то на полвека раньше изобрёл бесшумный, стреляющий портсигар, и даже калибр пули тот же самый. Надо же, с первой попытки попал!» – Мысли летели в голове со скоростью звука, я даже головой встряхнул.

– Ус, а какой был портсигар? – промолчав пару секунд и прикрыв глаза, задал я вопрос.

– Да обычный. Честно говоря, я его толком и не рассмотрел. Просто отметил странность. В такой момент у офицера портсигар в руке. Необычно! А потом всё завертелось, я и забыл про него. Когда нас опрашивали, я про него и не вспомнил. Разве может угрозу жизни нести какой-то портсигар. Из него что, выстрелить можно, ваше превосходительство? – Устин вопросительно посмотрел на меня.

«Можно, ещё как можно», – подумал я про себя.

– Ус, а ты этого штабс-капитана опознать и описать сможешь? – задал вопрос, затаив дыхание.

– Из гренадерской дивизии точно, а вот какого полка, не рассмотрел. Обычный такой штабс-капитан. Кавказец, брюнет, усики, среднего роста. Каких-то особых примет не увидел.

– Точно кавказец?

– Да я в них особо не разбираюсь. Но лицо кавказского типа, точно не азиат и не русский. – Ус смущённо пожал плечами.

– Понятно! Кто-нибудь его ещё видел?

– Я мельком. Мне тогда показалось, что он как-то странно стоит и форма на нем висит мешковато. Царапнуло взгляд что-то. Но если бы Ус сейчас не вспомнил, и я бы не вспомнил, – произнёс Чупрунов Феофан с позывным Чуб.

– Ладно, браты, возвращаемся в Гатчину. Пока говорить рано, но, кажется, мы определились, кто убил императора.

⁂

– Ваше превосходительство, разрешите войти? – В проёме двери моего кабинета после стука возник бывший агент Маклер и уже титулярный советник Артемьев Пётр Владимирович.

Да, тот самый агент Маклер, которого во Владивостоке взяли японцы и зверски пытали. В течение суток ему сре́зали на спине, плечах, груди небольшими лоскутами около двадцати процентов кожи, а потом начали медленно отрезать по фалангам пальцы на руках. Одну отрежут, прижгут, приведут в сознание, зададут вопрос, если он молчал – то следующую фалангу.

Пётр Владимирович сломался на четвёртом пальце и рассказал всё о нашей сети во Владивостоке и про мой приезд. Потом меня захватили в бане, но, слава богу, китайцы помогли мне бежать, а заодно освободили и спасли Маклера.

Во время допроса агент полностью лишился большого и указательного пальца на правой руке, а также мизинца и двух фаланг на безымянном пальце левой руки. По медицинским показателям он не мог продолжать службу, но я настоял перед императором, что негоже бросать своих людей, которые столько перенесли на службе. Настоял и на повышении до титулярного советника через чин, и на награждении агента орденом Святой Анны 3-й степени с мечами.

Теперь титулярный советник Артемьев являлся сотрудником Аналитического центра, отвечающим за отслеживание патентов во всем мире, связанных с новинками вооружения и всего, что может быть с этим связано. Голова у этого молодого человека была светлая и память феноменальная.

– Заходите, Пётр Владимирович. Неужели что-то нашли? – Я с интересом посмотрел на своего сотрудника.

– Так точно, ваше превосходительство. Вот посмотрите. – Артемьев положил передо мной листок бумаги.

Я вчитался. Охренеть! Выданный американцу Бисселю (J. E. Bissel) в 1902 году патент США за номером 692,819 именовался «Способы бесшумной стрельбы из оружия» («Means for effecting noiseless discharge of guns») и описывал патрон, в котором небольшой пороховой заряд был отделён от пули пыжом-поршнем и слоем жидкости. Судя по описанию, полное отсутствие звука, огня и дыма.

Понятно, что это был не специальный патрон СП–1 или СП–2 из моего мира, который разработал Игорь Яковлевич Стечкин в 1955 году, но принцип похож. А значит, и портсигар, стреляющий беззвучными патронами, не дающими дыма и огня, было реально изготовить на полвека раньше.

– Благодарю, Пётр Владимирович. Вы мне очень сильно помогли, – поблагодарил я Маклера.

Артемьев склонил голову, но я успел заметить, как влажно блеснули его глаза, после чего он вышел из кабинета.

Я вновь прочитал информацию по патенту Бисселя, а потом положил в папку, где уже лежали листки с нарисованными портретами штабс-капитана. Наш художник-криминалист Куликов Иван Семёнович, как всегда, был на высоте. Со слов Уса и Чуба, плюс ещё четырёх атаманцев из конвоя, которые тоже обратили внимание на этого офицера, Куликов нарисовал его не только в офицерской форме, а также и несколько других его возможных видов в гражданском платье с использованием грима и других средств.

Также в этой папке лежали листки с моими эскизами устройства стреляющего портсигара и беззвучного патрона. Всё это я собрался показать Михаилу, Ширинкину и Кошко, которые должны будут собраться в кабинете у великого князя Михаила Александровича минут через пятнадцать. Я посмотрел на часы. Надо и мне поторопиться.

– Ваше императорское высочество, предположительно вот этот человек убил вашего брата. – Я положил перед Михаилом на стол лист с портретом предполагаемого убийцы в форме штабс-капитана.

– Это точно он? – спросил регент, впившись глазами в листок.

– Вероятность большая, ваше императорское высочество.

– Но откуда его портрет? И кто он? – Голос великого князя дрогнул.

– Я сейчас всё объясню. Посетив чердак Прачечного двора, я убедился, что вероятность выстрела оттуда с гарантированным поражением цели близка к нулю. К тому же для этого необходима хорошая винтовка с отличной оптикой, которую незаметно на чердак не пронесёшь, не вызвав подозрений. А такого факта выявлено не было. – Я по очереди посмотрел в глаза Кошко, Ширинкина и Михаила Александровича. – Тогда я подумал о том, как можно выстрелить рядом с целью, чтобы этого никто не увидел.

– И как же, Тимофей Васильевич? – Начальник столичного сыска, задав вопрос, смотрел на меня с искренним интересом.

Представляю, как он все свои мозги сломал, пытаясь раскрыть убийство императора и генерал-губернатора Бобрикова.