Персонаж мне достался дохлый, да ещё и с прицепом, а игровой мир – очень реалистичный, но без кнопки выхода. Никакого игрового меню, как я ни пытался прищуриться, или нажать левой рукой на правую, или войти в медитативное состояние. Так что игра мне эта категорически не нравилась. Промелькнула мысль, а вдруг всё взаправду, но тотчас ушла – перенос сознания, как бы это фантастически ни звучало, неизбежно бы повлёк раздвоение личности, а его я не ощущал. Потому что свою настоящую жизнь я помнил отлично, вплоть до момента, когда отправился спать в воскресенье после полуночи, а про Соболева Николая Павловича, сорока трёх лет от роду, не знал ничего, кроме того, что было написано в паспорте.

Что интересно, Соболева в городке узнавали многие, персонажи, населявшие игровой мир, со мной здоровались, я всё ждал, что кто-нибудь подойдёт и предложит наколоть дров или натаскать воды, но нет, никому не было дела до нового игрока. Дорогу к дому я узнал у медсестры в приёмном покое – та скривилась, выдала реплику об алкашах, пропивших последнюю память, но нарисовала на тетрадном листе в клеточку маршрут. Карту. Еще один игровой предмет. А врач обещал мне третий – больничный лист, но только после того, как я приду к своему доктору в пятницу.

Улица Столетия начиналась от дома культуры, стоящего на улице Победы, и шла до Кустарной, мимо пруда. Двадцать третий дом стоял по левой стороне – трёхэтажный из красного кирпича, на два подъезда, рядом высилась шестнадцатиэтажка, к ней был пристроен одноэтажный магазин, возле которого стояла небольшая очередь.

– Колян, – заорал кто-то. – Стой, чумичка!

Поначалу я на свой счёт этот выкрик не принял, но толстенький невысокий мужчина средних лет с обширной лысиной и толстым сизым носом, отделившись от очереди, направлялся в мою сторону.

– Сто лет не виделись, а тут слушок пошёл, что ты помер, – радостно сообщил он, подойдя почти вплотную и ткнув палец с обгрызенным грязным ногтем мне в грудь. – Пошли, мужики ждут, трубы горят, поминать собрались, а ты вон какой живой. Сейчас вмажем по сто шестьдесят шесть и шесть в периоде за здоровье, у Макара вяленый лещ с собой, жирный что моя жена. Колян, рыбка – просто за-ши-бись, пальчики оближешь.

Идти никуда не хотелось, даже за вяленым лещом и даже если меня там ждал очередной квест.

– Нельзя мне, – кое-как нашёлся я, – врач сказал, если выпью, всё, кранты. Снова помру.

– Вот те раз, – искренне огорчился пузатый, – ты и впрямь выглядишь не очень. Лады, дай трёху, а то нам на пузырь не хватает. На тебя надеялись, ёшки-матрёшки.

Логики в этом не было никакой, разве можно надеяться на человека, который помер, но я пошарил в чужом кармане, выудил кошелёк. Там лежала игровая валюта – советский красный червонец, две желтые бумажки по рублю и немного мелочи в отделении с кнопкой.

– Держи, больше нет, – протянул алкашу два рубля.

– Колян, ты во! Человечище! – мужик показал большой палец. – Да мы за твоё здоровье упьёмся, не переживай. Чего, правда нельзя?

– Месяц как минимум.

Алкаш только головой покачал, горестно вздохнул и побежал к своим, очередь заглотила его, как кит мелкую рыбёшку.

– Для местных я – Николай Соболев, – напомнил сам себе. – Здесь только так и не иначе.

Провести всю игру в сумасшедшем доме, а в сеттинге про Советский Союз наверняка такой имелся, без возможности выхода в реальный мир я не хотел. Дорожку к дому асфальтировали недавно, но всё равно во многих местах грунт осел, набирая лужи, пришлось петлять к подъезду. Жил Соболев в квартире с номером один, значит – первый подъезд, первый этаж; я пошарил в карманах, пытаясь найти ключ, его не было. Дверь подъезда открылась со скрипом, к площадке первого этажа вела лестница в восемь ступеней, левая дверь была распахнута, оттуда показалась мужская спина в майке-алкоголичке, потом – всё тело, держащее в руках край стола.

Я понял, что Соболева, то есть теперь меня, грабят. В столе, который сейчас перемещался из одной локации в другую, должны были лежать ампулы, о них говорила женщина в белом халате. Эликсир здоровья, он же витамин В12.

Грабитель как раз остановился передохнуть, загородив столом проход в квартиру, и мне не пришло на ум ничего другого, как врезать ему ногой по заднице. Мужик ойкнул, обернулся, увидел Соболева и побледнел.

– Ты чего, Палыч? – просипел он. – Живой?

– Мебель обратно занеси.

Я внимательнее присмотрелся к очередному персонажу, тот был моложе, выше Соболева на полголовы и крупнее, дверь в квартиру напротив по лестничной клетке была тоже распахнута, но оттуда ничего не выносили.

– А то что? – предполагаемый сосед начал приходить в себя, а вместе с этим возвращалась и наглость.

– Полицию вызову, – спокойно сказал я, раз уж эта игра заточена на социальное взаимодействие, надо соответствовать. Но на всякий случай посмотрел вокруг, вдруг где-то припрятаны дробовик или бензопила.

Видимо, ответ был неожиданным, и первоначальный Соболев себя так не вёл, потому что в глазах соседа колыхнулось недоумение, а потом он сник.

– Да ты чего, Палыч, я ж для сохранности, – нашёлся он, заталкивая стол обратно в прихожую. – Сам знаешь, народ какой, как узнает, что ты помер, так вынесет всё подчистую.

Пока он возвращал имущество на место, я огляделся и оценил дизайнерскую работу на твёрдую тройку, интерьер в жилище алкаша подкачал. Обои были достаточно свежими, на полу лежал плотный незатёртый линолеум, с потолка на шнуре свисал плетёный абажур. Сдвоенные двери санузла, проём, ведущий, видимо, на кухню, и покрашенная белым дверь в комнату тоже выглядели опрятно. Дверь была закрыта, там явно кто-то что-то передвигал. Грабитель стрельнул глазами и приоткрыл рот, чтобы предупредить подельника, но тут створка распахнулась, и оттуда появилась коренастая женщина, меня она из-за широкой спины соседа не видела.

– В шкафу прятал, скотина, еле нашла, – она трясла зажатым в руке узелком, сделанным из носового платка, – всё нищим прикидывался, жмотничал до получки занять, а у самого денег куры не клюют. Ты чего стоишь? Участковый через час придёт описывать имущество, давай шевелись, ещё телевизор тащить и кресло. Со сберкнижкой-то чего делать? Такие деньжищи пропадут зазря, может, в сберкассе сговориться?

– Так это, Любань… – сосед замялся.

Я подошёл к женщине вплотную, вырвал узелок. Любаня сделалась белой как мел, осела на пол и только рот разевала и глазами хлопала, но в находку вцепилась так, что еле вытащил. Вроде как силу прокачал.

– Ты эта, мы ж думали, что помер, а покойникам зачем, – попытался оправдаться мужчина. – Эй, Любка, что с тобой?

– Сердце прихватило, – женщина поднялась, потянулась руками к узелку, плюнула. – Сволочь, даже помереть не можешь нормально, алкаш проклятый, чтоб ты сдох. Опять от тебя житья не будет, скотина.

Выпроводил соседей, уселся на край стола, пытаясь собрать мысли в кучку, потом спохватился, открыл ящик. Ампулы, как незнакомка и сказала, лежали на месте, только не три, а две коробки, значит, соседи решили ещё и лекарство себе забрать. Вышел на площадку, постучал в соседскую дверь. Послышалось шебуршание, но никто не открыл, я постучал ещё раз, потом саданул по двери ногой, чуть не сломав большой палец. Только после этого она распахнулась, в проёме стояла Люба. Она швырнула мне большой узел.

– Подавись, скотина.

– Эликсир где? То есть ампулы.

– К чёрту иди, наркоман проклятый, совсем мозги свои пропил, нет больше ничего, – дверь захлопнулась у меня перед носом.

По лицу соседки было понятно, что больше она ничего не отдаст. Я прошёл к Соболеву в квартиру, закрыл дверь на задвижку, развязал большой узел. Там лежали ложки с вилками, наволочки и одежда, всё – почти новое.

– Ну и перс мне достался, даже украсть толком нечего, – сказал сам себе. Уровень сложности игры, на мой взгляд, был невысоким, и очень не хватало оружия. – А может, и есть чего.

В маленьком узелке лежали сберкнижка, военный билет офицера запаса, запечатанная пачка пятирублёвок, орден Ленина и три – Красного Знамени, медаль «Сто лет Вооружённым силам СССР» и золотой значок в виде ракеты с номером 512. Соболев был уволен в запас год назад в звании майора, фотография в военнике точь-в-точь повторяла такую же в паспорте. Сберкнижка тоже не вязалась с образом опустившегося синяка, весь этот год каждый месяц Соболеву приходили четыреста пятьдесят рублей, и всего на книжке накопилось больше пяти тысяч. Я пока не знал игровых цен, но судя по тому, что на водку хватало трёх рублей, тысяча была большой суммой, а пять – тем более.

– Инструкция, – напомнил сам себе. – За холодильником.

Убрал ценности в ящик стола, оставив его в прихожей, и пошёл искать ценные указания от игрового бота. Кухня была маленькой и аккуратной. Несколько шкафов из ДСП, мойка с капающим краном, деревянный стол без скатерти и четыре мягких табурета. Новый с виду холодильник был открыт и внутри совершенно пуст – то ли Соболев ничего не ел, только пил, то ли сердобольные соседи всё выгребли подчистую. Я закрыл дверцу, примерился и отодвинул агрегат. За холодильником ничего не оказалось, а вот под ним на полу лежал лист бумаги с текстом, аккуратно написанным от руки округлым почерком.

«Дмитрий Сергеевич, надеюсь, вы прочитали правила на носителе, который вам передали.

Тщательно их соблюдайте.

Придерживайтесь рекомендаций.

Первое – синхронизация проходит с трёх до четырёх утра в воскресенье каждую неделю, постарайтесь в это время быть в кровати, присутствие посторонних крайне нежелательно.

Второе – вы выбрали произвольное распределение единиц взаимодействия. Координаторы определили оптимальный вариант, отказ от него означает отказ от участия в программе.

Постарайтесь не выдать себя до изучения прошлого оболочки, внимательно отнеситесь к окружению, не конфликтуйте. Не пытайтесь убедить себя, что это игра, так вы совершите типичную ошибку новичков, за которой последуют фатальные ошибки и исключение из программы.

Выбранная схема лечения предусматривает, что вы будете делать внутривенные инъекции самостоятельно. Придерживайтесь схемы – по 1 ампуле 1 раз в сутки, с 10 до 14 часов, пять дней подряд, и по 1 ампуле перед каждой синхронизацией (минимум пять, максимум двадцать пять). Перерыв между первыми уколами должен быть не больше 26 часов и не меньше 22. Помните, только полный курс может полностью восстановить вашу оболочку, сделать её максимально здоровой и работоспособной.

Ваш уровень участия – 1. Из 104 975 единиц удержано:

– подбор оболочки – 8400,

– информация о прошлом оболочки – нет (0),

– уровень реальности 10 – 10 000,

– уровень безопасности 9 – 9000,

– сопровождение на другой стороне – 12 000,

– лечение (с учётом состояния оболочки) – 24 000,

– оплата синхронизации на 1600 недель (исходя из срока дожития) – 40 000.

Остаток – 1575 единиц».

Я сложил листок вчетверо, засунул в карман пиджака, висящего в шкафу, сел в продавленное кресло и задумался.

Первое, это определённо не сон. Все сновидения, какими бы реалистичными они ни казались, на самом деле всего лишь обрывки разных сцен, хаотично сменяющих одна другую, и органы чувств во сне так не работают. Возможно, я сейчас лежу в коме, там глюки совсем другие, но люди обычно описывали в таких случаях операционную, или себя и врачей, или полёты в тоннель. И никто не упоминал, что переселился на время в тело вонючего алконавта.

Если предположить, что существует технология, которая позволяет человеку чувствовать себя другим в игре – а степень погружения здесь была фантастической, то почему бы не предположить, что существует технология, способная переносить сознание. Это мне пытались намекнуть в записке под холодильником. Верить или не верить, отдельный вопрос, я скорее склонялся к тому, что оказался в игре или какой-то симуляции реальности.

«А если это взаправду?» – спросил внутренний голос.