Корабли на аналоговом управлении – к этому классу относился транспортник, на котором Уилл выполнял по три рейса ежедневно, – тоже строили по принципу «лишь бы летал». Гравитации нет, будто в эпоху покорения космоса, на минимуме системы как жизнеобеспечения, так и безопасности: случись авария, разорвёт или в лепёшку сплюснет. Смертность среди пилотов была высокой. Ещё больше – в условиях астероида, на естественное притяжение которого влияли целых две планеты и одна звезда. Работать тут могли немногие. Особенно годами, как это делал Уилл, – или разбивались в течение месяца, или через полгода попадали в лазарет с истощением. А потом – комиссия и аннулирование сертификатов.

Странник был одним из десятка устойчивых к стрессу и сложным условиям пилотов, которые составляли постоянный коллектив служащих здесь. Выходцам со Старой Земли просто некуда было деваться, осваивали не самые удобные территории – во время войны большинство секторов оказались оккупированы захватчиками, которые за три года сузили распространение человеческой цивилизации практически до Солнечной системы. Там, на рубежах, ежедневно велись бои с вортаи – расой, напавшей на людей, но Уилл, несмотря на диплом лётной академии с отличием, ворох почётных значков и сданные нормативы, доказывающие первый допуск, к этой войне отношения не имел. Просто каждый день перевозил оборудование и материалы для строительства колонии на этом богами забытом астероиде, на который в былые годы люди бы и не глянули, не то что стали бы осваивать с целью проживания…

– Вызывали, сэр? – Уилл провёл ладонью над консолью коммутатора в шлюзовом коридоре. Если диспетчер что-то перепутал, можно не заходить внутрь: последнюю пару недель система вентиляции купола барахлила, даже в обычной форме от влажного тепла становилось душно, а в скафандре там и вовсе было невыносимо находиться.

– Грей, где тебя черти носят? – рявкнул ему мигающий экранчик.

Ответа не требовалось: полковник Торрес был в курсе, что пилот выполнял регулярный рейс, а потому физически раньше этой минуты очутиться на астероиде не мог бы, но перманентное недовольство подчинёнными регулярно выливалось в пустые упрёки. Наверное, как и Уиллу, боевому офицеру сложно было торчать в глубоком тылу, пока другие сражаются за судьбу всей цивилизации.

Шагнув в шлюзовую камеру, Уилл дождался нормализации давления и снял шлем. В громоздком скафандре он чувствовал себя чересчур неуклюжим и перемещался по узким коридорам осторожно, стараясь никого и ничего не задеть. По проекту пригодная для дыхания атмосфера планировалась во всём объёме купола, а ещё там должны были находиться оранжереи и гражданские объекты, но война внесла свои коррективы: приспособленными для жизни оказались лишь небольшие помещения с низкими потолками. Истекая по́том, Уилл дошагал до фойе, своеобразного перепутья купола, свернул в левый коридор и в чрезмерно тусклом освещении по памяти нашёл нужную дверь. Кабинет полковника представлял собой нагромождение оборудования и мебели – никто не думал даже, чтобы дать номерному астероиду название, что уж говорить о том, чтобы создать здесь хоть какую-то видимость порядка или уюта.

– Грей, пришёл приказ о твоём скорейшем переводе на станцию «Бэкуотер», – полирнув блестящую лысину ладонью, раздражённый Торрес начал с места в карьер.

– Вы серьёзно, сэр? – удивился Уилл.

– По-твоему, я похож на клоуна? – ощерился полковник. – Живо собирайся. В шесть за тобой прибудет пассажирский челнок.

– Да, сэр! – отчеканил Уилл и пошёл в жилое крыло.

Все семь минут пути до казармы его мучили противоречивые чувства и воспоминания. Именно на станции «Бэкуотер» находится тренировочная база программы «Юнит». У Уилла с этой программой были связаны не лучшие воспоминания, но он искренне полагал, что больше никогда не получит подобного назначения.

Память моментально подкинула картинки: поджавшая губы Эйрин, которой было не смешно от очередной глупой шутки Уилла, «Лиса», ультрасовременный на тот момент корабль, поражавший воображение плавностью линий… Его композитный корпус и сейчас бы выглядел ошеломляюще, а яркий и острый ум корабля Уилл никогда не считал искусственным: с ним разговаривало другое живое существо, миниатюрное органическое тело которого было выращено на специальной ферме, а потом снаряжено бронёй, двигателями и орудиями. Кабина пилотов тоже была бы на вид вполне стандартной, если бы не подозрительно малое количество аналоговых органов управления – пилоты почти все операции совершали силой мысли.

Знакомство с Эйрин, обучение, старт испытаний с «Лисой» всегда отзывались в душе Уилла теплом, но резкий обрыв был слишком болезненным, рана за пять лет так и не зажила. Уиллу казалось, что она перестала кровоточить, он прятал повреждённую плоть под стерильной повязкой невозмутимости, но слова полковника сорвали тонку плёнку, и боль вспыхнула с прежней силой.

До окончания обучения и отправки к месту службы оставалось полгода, когда Эйрин полетела к родителям на каникулы и не вернулась: пассажирский лайнер был уничтожен пиратами. Так Уилл лишился и напарницы, и корабля – «Лису» законсервировали на случай, если найдут способ перенастроить её под другую пару пилотов. Пять лет назад такой технологии не существовало.

Уилл взял себя в руки и решил идти вперёд дальше. Он не отказался от планов стать военным пилотом: перевёлся обратно в лётную академию, получил диплом с отличием, уже во время обучения поражая инструкторов своим мастерством. Был зачислен во флот – ему доверили истребитель в эскадрилье орбитальной станции. Жизнь складывалась иначе, но обиженным судьбой Уилл себя не ощущал. Во всяком случае, он себя в этом убеждал.

Тем временем интерес к программе «Юнит» снижался: затраты требовались существенные, по мере реализации возникали всё новые сложности то с парами пилотов, то с самими кораблями. Так что за время существования программы было сформировано лишь несколько полноценных боевых эскадрилий, скорее как дань многолетней работе учёных и инженеров, а не из целесообразности.

А потом началась война – вортаи возникли из ниоткуда. Должно быть, из другой галактики. Уровень развития их технологий значительно превосходил человеческий: в первые месяцы корабли гибли сотнями, люди – тысячами. Человечество оставляло агрессорам терраформированные планеты с ценными ресурсами, космические станции с точками гиперперехода и колонии на выгодных транспортных развязках практически без боя: супероружие вортаи позволяло вмиг уничтожать электронику человеческих кораблей, чтобы затем разнести в пыль ставшие беспомощными боевые машины. Уилл до сих пор не понимал, почему не оказался на передовой в те месяцы, когда земные силы терпели одно сокрушительное поражение за другим. Видимо, счастливая случайность.

Уже неизвестно, кто придумал направить против захватчиков экскадрилью юнитов, но то была первая маленькая победа землян. Видимо, всё дело было в нейронных сетях, которыми была связана тройка псиоников. Пилоты и сам корабль являлись псиониками. Управление тоже проходило на ментальном уровне, а потому было невосприимчиво к оружию вортаи. Говорить об окончательной победе было рано – как и сейчас, – ведь с того момента люди не отвоевали ни одного сектора. Но и агрессоры не смогли захватить себе новые – боевые действия так и велись с переменным успехом, но линия фронта сдвигалась незначительно.

С начала войны прошло три года – всех военных, служивших на аналоговых кораблях, отправили в тыл. На рубежах воевали только юниты – они же сопровождали тяжёлые транспортные корабли в тех секторах. Так что Уилл, стиснув зубы, вместе с другими сослуживцами занимался совсем не боевыми задачами – перевозил на внутренних рейсах грузы, иногда и пассажиров.

Найти совместимую минимум на девяносто процентов пару нелегко. Ещё труднее – научить этих людей пилотировать мастерски. А вкупе со знанием, что всего через полгода юнит будет отправлен на рубежи сражаться с вортаи, вообще практически нереально. Но у земного правительства иных вариантов не существовало. Войска несли потери, численное превосходство было на стороне противника, потому будущим пилотам биокораблей обещали золотые горы (многие получали их посмертно). Их образы увековечивали в памятниках, о них снимали голофильмы, рассказывая, насколько почётно и важно защищать родную цивилизацию.

Многие смотрели на это со скепсисом, но Уилл всё же втайне завидовал. И совсем не жалованию и почестям пилотов юнитов – он сгорал от чувства беспомощности: если бы Эйрин осталась жива, они с «Лисой» были бы там, на рубежах, защищали человечество от угрозы. Ведь он отличный пилот – был лучшим на курсе, их юнит по показателям превосходил остальные семь, а без напарника Уилл гнил за штурвалом допотопного транспортника, перевозя всякую хрень с места на место…

Почему его переводят на «Бэкуотер»? Неужели нашли способ настроить «Лису» под других пилотов, а потому потребовалась помощь Уилла? Или же нашли нового напарника… Но нет, это маловероятно, нереально отыскать ещё одного человека, настолько подходящего другому. Сейчас отбор по совместимости ведут в последних классах школы, и то обнаруживается очень мало – было бы больше, наверное, давно бы уже победили и выгнали захватчиков за пределы галактики.

Гадать при нехватке информации Уиллу не очень нравилось, потому он решил оставить все раздумья до разговора с новым начальником – майором Смитом. Именно в его ведении находится база «Бэкуотер».

Хотя подсознание в дальней дороге не оставило Уилла без пищи для размышлений: во время прерывистого неглубокого сна Эйрин уже улыбалась и целовала, тут же отстраняясь, словно играла, целовала снова и смеялась… А в один миг не исчезла совсем. Уилл вскинулся, как от кошмара, и убедился, что не нарушил покой немногочисленных соседей: на базе вообще высаживали только его.

Когда транспортник сел на планете, где располагалась «Бэкуотер», Уилл невольно хмыкнул: сразу видно, на будущих пилотах юнитов не экономят – огромный полупрозрачный купол с атмосферой, комфортная гравитация. После прохождения чистенького, точно столичный, пассажирского терминала Уилл чуть не выругался вслух: газоны! Где ещё, мать вашу, можно увидеть настоящую траву теперь? Он думал, что только на Старой Земле. Но нет, на «Бэкуотер» аккуратные зелёные квадратики перемежались серыми полосками пешеходных дорожек. Подстриженные кустарники напомнили парк у Министерства.

Разглядывать и возмущаться можно было вечно, но по прибытии Уилл был обязан отметиться у дежурного на первом этаже самого большого здания.

– Вас ожидает майор Смит, – сообщил молоденький сержант. – Блок триста четырнадцать «А».

– Спасибо, разберусь, – кивнул Уилл, который уже успел загрузить в наручный комм схему военной базы.

Он шёл по ухоженным тротуарам между чистенькими, словно их возвели неделю назад, модульными зданиями и всё больше и больше разгорался от негодования – когда в тылу народ жрёт пресные питательные батончики и дышит воздухом со сниженным содержанием кислорода, а от недостаточной гравитации страдают мышцы и суставы, здесь, на тренировочной базе юнитов, устроили просто райский уголок! Никаких признаков жёсткой экономии – незаметны были и отголоски войны. Будто голофильм, снятый в мирное время…

Другой паренёк в форме встретил Уилла у нужного блока и провёл в приёмную майора: имитация – возможно – натурального дерева, живые цветы, улыбающаяся секретарша. Уилл поборол желание сплюнуть: после нескольких лет жизни в условиях ограниченных ресурсов подобная роскошь казалась порочной и грязной.

– Старший лейтенант Уильям Грей, – поприветствовал его Смит, красивый мужчина лет сорока в форме с иголочки.

Рядом с ним в кабинете находился ещё один мужчина, в штатском, низкорослый, седой и в очках с роговой оправой.

– Майор, – Уилл встал по стойке смирно.

– Вольно, – ухмыльнулся тот. – Вы, наверное, понимаете, что ваш перевод связан с тем, что пять лет назад вы участвовали в программе «Юнит».

– Так точно, сэр!

– Вольно, лейтенант. У нас не принято общаться как в классической армии, – терпеливо продолжил Смит. – Если добавить, что все задействованные в программе – псионики, то подобные обращения и вовсе становятся бессмысленными.

– Да, сэр, – ответил Уилл, немного изменив тон.