– Теперь я точно настаиваю… Нет! Я ТРЕБУЮ разговора с Костасом! – мой голос звучит решительно, словно я участвовала в забеге и на последнем метре перехватила в свои жадные руки флаг победителя.

Глава 2

Никита

Не знаю, что конкретно срабатывает в данном случае: наглое упоминание его босса, или проснувшаяся совесть, но мужик, сверкнув серыми глазами, даже, кажется, скрежетнув зубами, выуживает из кармана чёрных брюк мобильный. Уверена, решил позвонить Костасу. Но при мне не говорит – выходит, оставляя меня в комнатке, под пристальными взглядами оставшихся мужиков. Если раньше они меня как товар рассматривали и потешались, то теперь, в их глазах интерес мелькает. И всё равно неуютно, поэтому неосознанно сжимаюсь в комочек.

– Вам придётся подождать. Мистер Костас занят, – холодно бросает главный дознаватель по возвращению.

– Без проблем, – деланно выдавливаю улыбку, словно и этот раунд выиграла и готовлюсь к следующему. – Только я могу подождать у себя? – решаю дожать момент. – Мне бы привести себя в порядок. Одеться в конце концов, – как можно спокойней поясняю.

– Нет! – отрезает не менее холодно мужик. – Ждать будете здесь! – но кивком велит остальным выйти.

– Ладно, – задумчиво протягиваю я. – А можно мне кофе? И что-нибудь перекусить? – раздраженно уточняю.

– Не было таких распоряжений, – цинично отзывается мужик и тоже уходит, оставил меня одну.

– Ну и чёрт с тобой! – плююсь ему вслед, и даже выдыхаю от облегчения.

Уф! Хорошо без надзора и липких взглядов.

Правда, радуюсь недолго.

Костас явно не спешит ко мне на встречу, а от звенящей тишины и давящих стен развивается клаустрофобия. Да и холодно…

Обхватываю себя за плечи и какое-то время успокаиваю:

– Дмитриадис просто занят. Сейчас придёт, и всё решит правильно! Он… всегда был порядочным и правильным. Аж до скрипа зубов. Он всегда хотел был честным и справедливым… Джентльменом! Мужчиной с большой буквы. Чего греха таить, Костас был прекрасным другом. И любил меня… когда-то.

Так что, всё будет отлично, мне только нужно потерпеть. Дмитриадис придёт, узнает, какое беззаконие творится на его лайнере, и отпустит меня. Уверена, мы даже посмеёмся над нелепостью момента и немного повспоминаем прошлое…

Из дремы выбираюсь медленно, нехотя, тяжко вспоминая, что не так и где я.

Тело онемело, руки, ноги… голова вообще не варит.

И мне вновь неуютно.

Так неуютно, что аж мурашки по коже бегают.

Насилу разлепляю глаза и несколько секунд соображаю, что за новый мужик сидит за столом и пристально на меня смотрит.

Новый охранник?

Сомнительно, уж больно хорошо одет, да и выглядит эдаким хозяином положения.

Красивый, стильный, мрачный. В моём вкусе. Я вообще падкая на красивых мужчин. И, увы, меня это губило…

Чёрная рубашка с коротки рукавом выгодно подчёркивает ширину плеч и мощь грудной клетки. Не скрывает аккуратных, но хорошо накаченных бицепс. Стрижка изысканная и качественная, явно сделана не в первой попавшейся экспресс-парикмахерской, тут явно матер дела поработал.

А что особенно поражает – перстень на одном из пальцев правой руки. Аж в глазах искрит от дороговизны украшения. Это точно не бижутерия! Это… бриллианты?

Блин, о чём я?! Какие украшения? Бриллианты?! Даже смаргиваю, собирая мысли в кучу. Что за мужик? И где, чёрт подери, Костас?

Даже чуть не ляпаю своё недоумение вслух, но вовремя прикусываю язык… Глаза!!! Незнакомца… Тёмные, почти чёрные глаза в обрамлении невероятно длинных ресниц кажутся донельзя знакомыми.

– Костас? – с неверием уточняю, протирая глаза и чуть растерянно вжимаясь в спинку стула.

Мужик даже бровью не ведёт.

Я начинаю сомневаться в догадке, потому что взгляд мужика неприятно морозит, а Дмитриадис на меня никогда так не глядел. Раньше он мне в рот смотрел. Ловил каждое слово, подхватывал смех… Его взгляд источал восхищение и любовь…

– Так сильно изменился? – приятный баритон нарушает повисшую тишину в комнате.

– Н-нет, – сбитая с толку, ни то киваю, ни то мотаю головой. – То есть, да. Ты выглядишь… иначе. Просто бомбически, – признаюсь как на духу. – Раньше ты… – запинаюсь. – Ну, ты был… – мнусь в жестах, пытаясь смягчить слово «толстый».

– Жирный, прыщавый, глупый, – словно нарочно подсказывает Костас, и так, будто его ничего не смущает.

– Я бы сказала «в теле», – нахожу более мягкое сравнение. – Подростковая полнота, гормональный сдвиг, – добавляю осторожно. – И зубы… – вновь запинаюсь, начиная смущаться своей некорректной прямоты.

– Когда есть деньги – внешность не проблема, – парирует Дмитриадис всё тем же равнодушным тоном.

– Пластика? – удивлённо уточняю.

Костас загадочно молчит, и это жутко напрягает.

– Я уже и забыл, как для тебя важна оболочка, – с лёгким пренебрежением заключает знакомый.

– Судя по твоему внешнему виду, для тебя тоже! – уличаю едко. – Иначе так бы и оставался толстым, наивным и кривозубым парнишкой, вечно бегающим за мной… – зачем-то напоминаю о прошлом и тотчас сбиваюсь с мысли: – Ты что, на мою грудь таращишься? – не выдерживаю напряжения и задумчиво-пристального взгляда Костаса, блуждающего по мне. Вернее он блуждал, пока не остановился на прорези халатика, едва ли скрывающего моё тело. – Совсем ни в какие ворота?! – возмущаюсь. И нахохлившись, точно воробей, дергаю полочки халата плотнее, чтобы прикрыть доступ к телу, и для пущей уверенности, что он туда больше не уставится, складываю руки на груди.

– А это грудь?

– Уж, какая есть! – в привычной манере огрызаюсь. – А-а-а, – нарочито насмешливо протягиваю. – Точно, ты же у нас «большой босс». Наверное, отвык от натурального, привык к силиконовым буйкам, – жестом округляю свои до утрированно большого размера.

– Ты просила о встрече, чтобы узнать какой размер груди у женщин я предпочитаю? – ровно парирует Костас, не поведя и бровью.

Я возмущённо всхрапываю, но язык прикусываю. Ничего не скажешь – уел…

– Прости, ты прав, это я… от нервов, – встряхиваю головой, позволяя рыжим кудрям немного потанцевать.

Помнится, Костасу это особенно нравилось. Он говорил, что мои волосы его гипнотизируют. Они – как играющее на солнце золото. Бывало, даже просил их коснуться.

Вот и сейчас, кажется, Дмитриадис реагирует на мой жест.

Правда, всего на миг.

Наблюдение не озвучиваю – и без того разговор идёт не так, как планирую.

Лучше о таком промолчать, не хочу раздражать того, кто решает мою судьбу.

– Надеюсь, ты адекватней своей службы безопасности, – спокойней выхожу на главную тему. – Прошу, давай решим вопрос…

– Моя служба безопасности – адекватна, – Костас короткой репликой отметает любую мысль, что обойдусь малой кровью. – И чтобы ты знала, она никогда… НИКОГДА не принимает решение без моего ведома.

Сердце неприятно ёкает.

– То есть, – выдерживаю паузу, пытаясь найти более точные и корректные слова, – ты был в курсе, и на всё это, – машу неопределённо, – дал добро?

– Естественно, – холодно кивает Дмитриадис, не сводя с меня убийственного безразличного взгляда.

У меня нет слов, а Костас как ни в чём не бывало продолжает:

– Я изучил материалы дела, показания свидетелей, перечень нанесённого ущерба, увидел суммы, а это…

Методично, почти скучающе перечисляет всё, что натворил мой муж, по ходу озвучивая денежный эквивалент, к итогу приписывая до кучи общий долг по казино, который мы с Ромой проиграли вместе.

Сумма выходит такая, что у меня аж челюсть отвисает, и на миг глохну:

– Ты издеваешься? – ни то всхрапываю негодующе, ни то давлюсь возмущением.

– …И это ещё без компенсации морального ущерба, – лениво добавляет Костас.

– Ты нарочно меня решил добить такими цифрами? – смаргиваю, не найдя, что сказать более внятного.

Дмитриадис продолжает излучать полное спокойствие, словно ему и впрямь плевать на происходящее и моё незавидное положение.

– Просто признайся, – не выдерживаю звенящей тишины, – ты мстишь за то, что я когда-то тебя отвергла, – вновь перехожу в наступление. – Нашёл повод, ощутил власть в руках и теперь пытаешься отыграться за прошлое! – колюче бросаю обвинение.

– Никита, – обманчиво ровно начинает Костас, чуть подавшись вперёд и водрузив руки на стол, – я не мешаю прошлое и настоящее, личное и бизнес. Мы были знакомы очень давно, и то время я так же давно вычеркнул из своей жизни. Мы когда-то дружили, и это единственное, почему мы сейчас говорим. Если бы не этот факт, поверь, за такую сумму я бы и друга закопал. А тебя… можно сказать, жалею.

– Шутишь? – шиплю я, выпучив глаза. – Я в плену и меня шантажируют!

– Ты цела и невредима, – всё на той же спокойно ноте чеканит Костас. – И не в плену – ты задержана. Тебя не шантажируют, но тебе придётся вернуть долг! Тебе или твоему мужу – мне плевать, так что не набивай себе цену, не тащи одеяла в свою сторону. Меня не волнует кто и что: меня волнуют МОИ деньги! И раз нет твоего благоверного, долг отработаешь ты!

Смотрю на Дмитриадиса и не верю, что это говорит он.

Костас не такой… Его никогда не волновали деньги.

Может быть потому, что он никогда в них не нуждался, но он их ненавидел! Люто! И всегда повторял, что не станет таким, как его родители.

Видимо, со временем взгляды на жизнь кардинально меняются.

Видимо, кровь берёт своё.

Видимо, материальное всё же затмевает человеческое…

Странно, ведь это когда-то была моя позиция, мои слова, мои мысли… И как раз-таки Костас меня переубеждал, что материальное – самое последнее, за что люди должны умирать.

Чуть было не озвучиваю мысль, но помещение наполняет мелодия, как понимаю, мобильного Дмитриадиса. Костас неспешно выуживает мобильный из кармана брюк. Бегло глянув на экран, принимает вызов… на незнакомом языке.

Беседа длится недолго, а лицо Дмитриадиса почти не меняет выражения, взгляд остаётся таким же безразличным, даже интонация остаётся безэмоциональной. И это бесит.

Он сильно изменился за время, что мы не виделись, а это без малого двенадцать лет! И хладнокровный босс круизного лайнера мне категорично не нравится! Я, умеющая найти с любым язык, просто не знаю, как с ним вести диалог! Смешно, право!!! Костас – мой давнишний приятель! Когда-то мы были готовы драться друг за друга и воевать со всем миром…

– Что ж… для тебя есть хорошая новость, – всё так же спокойно возвращается к нашей беседе Костас, только завершает телефонный разговор.

– Ты меня отпускаешь? – выдавливаю улыбку, продолжая надеяться на чудо.

– Твой муж нашёлся, – проигнорировав мою реплику, отзывается Дмитриадис.

– Уф, слава богу, – в чувствах шлёпаю ладонями по столу, от усердия едва лбом не ударившись о поверхность. – И? Где он? Жив, надеюсь? – заваливаю вопросами Костаса.

– Жив! Но он пока в больнице…

– Что? – из головы выпархивают разумные мысли. – Это твои постарались? – тотчас бросаю обвинение.

– Ничего страшного, – холодно продолжает Дмитриадис. – Но после охлаждения в море…

– Море? – прищуриваюсь я. – Он что… был в воде? – ляпаю нелепое предположение.

– Твой благоверный так спешил к тебе, повиниться в содеянном, что спрыгнул с лайнера, – подтверждая мои опасения, кивает Костас. – Его подобрало мимо проходящее быстроходное судно. Доставили на берег… В больницу… Так что не волнуйся, он жив. Теперь под присмотром и врачей и… моих людей, – а это добавляет явно для значимости, чтобы подчеркнуть щекотливость дела.

– Хорошо, – качаю головой. – Значит, вопрос решён? Муж у вас… Я…

– НИ-КИ-ТА, – из уст Дмитриадиса грозно звучит моё имя, – пока он изображает немощного, какой с него спрос? А вот с тебя… я возьму максимум…