– А нельзя половину смыть?

– Ты охренела, номер три?! – моментально ощеривается она. – У тебя глаза на жопе, что ли, не пойму? Ты пришла сюда серой мышью, а уходишь…

– Белкой, – заканчиваю я, в отчаянии одергивая подол короткого персикового платья. – Я теперь выгляжу как Кристина-Карина. Точно не как Есения.

– А что плохого-то? Полстраны мечтает быть на них похожими.

– Просто это все не мое, понимаете? – Я трогаю щеки, борясь с желанием растереть их ладонями. – То, что в мои скулы можно смотреться как в зеркало, а ресницами обмахиваться. И это платье, открывающее копчик, и высоченные каблуки… Я чувствую себя мужиком, нарядившимся женщиной…

– Ты и есть женщина, ты в курсе? – Ольга смотрит на меня с материнским сочувствием. – Красивая сексапильная женщина. То, что ты привыкла одеваться как Гаврош, не означает, что это тебе идет.

– Много вы понимаете, – ворчу я, выбираясь из кресла.

– Куда уж мне. Двадцать пять лет в индустрии красоты против твоих сопливых четырех в строительном.

– В архитектурном, – поправляю я. – В любом случае спасибо за старания, теть Оль.

– Помаду не жри, – наставительно летит мне вслед. – Темке привет.

Сегодня утром стало известно, что свидание со звездным жених пройдет по всем избитым канонам: на террасе ресторана с видом на озеро. По словам Лики тот же ресторан фигурировал и в прошлых выпусках, то есть акцент продюсеры делают исключительно на скандалы.

К месту предполагаемого ужина меня привозит лимузин, но с другим водителем. У входа в ресторан уже ждет Котов. На плечах иссиня-черный смокинг, в руках кроваво-красные розы, на лице приторно-ослепительная улыбка.

Нащупав ногой асфальт, я осторожно выхожу из машины. Осторожно – потому что на таких каблучищах с легкостью могу сломать позвоночник во второй раз.

– Мог бы и руку протянуть, – ворчу я, забирая букет.

– Я думал, ты по-феминистски снова откажешься. – Ошарашенный взгляд звездного жениха проходится по мне. – Выглядишь просто охуенно.

Он оборачивается к съемочной бригаде.

– Вырежите это, ладно?

Я отчего-то краснею. Платье и туфли – это самая настоящая прививка эстрогена. Шаг вдруг становится короче и неспешнее, лопатки сами собой расправляются. А дальше видимо просмотр Дневников Вампиров и фотка Серкана Болата на телефонной заставке.

– Пойдем? – Артем складывает руку бубликом, заставляя вопросительно уставиться на дырку в нем.

– Это предложение за тебя подержаться?

– Именно. А то тебя качает из стороны в сторону.

– Это все туфли, – жалуюсь я, нехотя беря его под локоть. – У меня икры трясутся как холодец.

– Зато в кадре будешь классно смотреться, – Он подмигивает. – Такие ноги грех прятать под трениками.

– Но ты же свои прячешь, – беззлобно парирую я.

Котов заливисто смеется.

– Ты явно не смотрела ни одной моей игры. Комментаторы постоянно угорают, что я в каждом перерыве задираю шорты, чтобы латеральные продемонстрировать.

– Ты, что, эксгибиционист? – Я кошусь на него с подозрением.

– В каком-то смысле. Когда сутками упахиваешься в спортзале, хочется поощрения.

Такой честный ответ заставляет меня воззриться на Котова с новым интересом. Какой-то он сегодня расслабленный и без лишних понтов… Будто перестал рассчитывать на залитые мочой окрестности.

– Разве карьера профессионального спортсмена – недостаточное поощрение?

– Это моя работа и мое призвание. А порой хочется легкомысленных радостей. Без них жизнь становится слишком серьезной.

– Интересно. Я никогда про такое не думала.

– А ты разве не поэтому так много язвишь? – Котов поворачивает голову, глядя на меня с любопытством. – Думал, это твой способ сделать свою реальность ярче.

Я шутливо морщусь.

– Слишком глубокомысленное начало для заранее спродюсированного свидания. Я так-то поесть пришла.

– Есть хорошие новости. Местный шеф-повар исполнит любой твой каприз. Я, кстати, после тренировки и тоже голодный.

– Артем! – раздается откуда-то сбоку оклик оператора. – Инга просит следовать сценарию.

Вздохнув, Котов растягивает рот в пластмассовой улыбке.

– Как тебе ресторан, Есения?

Я оглядываюсь.

Нормальный ресторан, симпатичный. В стиле французской провинции: приглушенный свет, винтажные лампы на цепях, деревянные столы, свечи и та самая терраса с обещанным видом на озеро.

– Очень романтично, Артем, – отвечаю я в тон. – Пожалуй, даже слишком для первого свидания.

– Будем рассчитывать, что стая голодных комаров немного снизит градус.

Я смотрю на его смеющееся лицо в неверии. Хромоножка умеет шутить?

А через пару минут наступает новое испытание, еще заковыристее, чем прошагать пятьдесят метров в этих туфлях. Заглянуть в меню и сделать заказ.

– Трюфельный переполох? – растерянно переспрашиваю я, отрывая взгляд от страниц. – Креветки в смокинге? Маркетолог этого заведения слишком упорно хочет доказать, что не зря ест свой хлеб.

– Предлагаю просто заказать побольше блюд. Что-нибудь из принесенного точно можно будет съесть.

– Это, наверное, дорого, – с недоверием замечаю я.

– Дорого – это минута рекламного времени в «Звездном холостяке». Если пришли – надо поесть нормально.

– Заказывай. – я делаю взмах пораженческий взмах рукой. – Если что, свалю все на тебя.

– Камера все записывает, так что шикуй. – Взгляд звезды мирового футбола искрит озорством. – Какое, кстати, твое любимое блюдо?

– Щи с фрикадельками, – не раздумывая, отвечаю я. – Но так как мама их никто не может готовить.

– Твоя мама хорошо готовит?

– Шеф повар этой таверны умолял бы ее дать кулинарный мастер-класс.

– Круто. Я пробовал щи всего пару раз в жизни.

От удивления я чуть не давлюсь собственным языком.

– Как это возможно? Тебя воспитывало африканское племя?

– Нет, моя мама работала, сколько я себя помню. На готовку времени не оставалось.

В этот момент Котов выглядит настолько понятным и человечным, что я невольно напрягаюсь.

– Это тот момент, когда нужно делиться на камеру драматичными эпизодами из жизни, чтобы зрители тобой прониклись?

– А в чем драма? – Словно забыв о присутствии съемочной бригады, он откупоривает стоящую на столе бутылку с водой и отхлебывает прямо из горлышка. – В том, что в моей жизни было мало домашней еды? Зато я сейчас могу нанять личного повара и лопать щи хоть каждый день.

– И это все равно не будет домашней едой, – комментирую я, как и всегда, не сумев вовремя прикусить язык.

– Давай лучше о тебе поговорим, – Тон звездного жениха меняется, становясь чересчур доброжелательным и вместе с тем сухим. – Какой твой любимый фильм?

Поняв, что искренность покинула чат, сделав админом показуху, я машинально отодвигаюсь назад.

– Челюсти. Три дня назад стартовали съемки пятого эпизода, ты в курсе?

Лицо Котова пересекает кривая усмешка.

– Это метафора?

– Скорее, аллегория, – парирую я, ощущая, как недавняя легкость между нами стремительно улетучивается. – Удавливаешь разницу между айкью в сто двадцать один и сто двадцать пять?

Смерив меня заледеневшим взглядом, Котов вскидывает руку.

– И добавьте в заказ устрицы! ___ хотела написать сцену свидания целиком, но увы) кормить крыс устрицами будем завтра)

13

– Что это? – я с отвращением разглядываю тарелку с ракушками, наполненных серой слизью.

– Победительница школьных олимпиад никогда не ела устриц? – насмешливо замечает Котов, пока с видом заправского шеф-повара поливает лимонным соком уродливых моллюсков. – Самое время попробовать.

– На это даже смотреть страшно, не то что засовывать в рот.

– Многие так говорят поначалу, – он самодовольно подмигивает. – Зато потом за волосы не оттащишь.

– Ты таскаешь женщин за волосы?

– Бывает иногда. – Котов довольно скалится. – Тебя бы оттаскал с особым удовольствием.

– Вы все это слышали? – я возмущенно кручу головой. – Наша футбольная звездочка практикует рукоприкладство.

Вместо того чтобы выразить коллективное возмущение, операторы начинают ржать.

– Ты серьёзно не догоняешь? – Котов оглядывает меня с плохо скрываемым удивлением. – Или притворяешься?

– Притворяюсь, конечно, – вру я, просто потому что терпеть не могу ощущать себя глупее остальных.

– Ладно, давай перейдём к делу. – Звёздный жених с торжественным видом извлекает изо льда ракушку и тянет её ко мне.

На его лице играет довольная улыбка, будто говнюк наслаждается каждым мгновением.

– Даже не думай, – предупреждаю я, чувствуя себя айсбергом, в который вот-вот въедет «Титаник».

– Расслабься, отличница, – голос у Котова ленивый, но цепкий, словно лассо. – За нами следят минимум четыре камеры, значит, ничего плохого с тобой не произойдёт.

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда меня вырвет на скатерть, – бормочу я, отчего-то начиная сильно нервничать. – Возможно, и твоему смокингу достанется.

Проигнорировав мою угрозу, Котов чуть подаётся вперёд, и его колено касается моего.

– Просто открой рот, – его голос становится ниже и приглушеннее, будто слова предназначены лишь для моих ушей. – Всё будет в порядке. – Звучишь так, будто уговариваешь ребёнка проглотить брокколи, – огрызаюсь я.

Края ракушки дотрагиваются до моих губ одновременно с тёплым касанием пальцев. Очевидно, что Котов этого не планировал, потому что его улыбка меркнет, а взгляд становится тяжёлым.

– Ну, – хрипло выговаривает он. – Открывай уже. Обещаю не делать тебе больно.

Стараясь не обращать внимания на направленные на нас камеры, я распахиваю рот.

– Вот умница, – доносится его удовлетворённый шёпот, от которого пульс странно ускоряется. Сделав над собой усилие, я проглатываю моллюска. Вкус оказывается неожиданным: солёное море, лимон и что-то обжигающе свежее. Не могу сказать, что это ужасно, хотя щи с фрикадельками однозначно вкуснее.

– Ну как? – спрашивает Артём, не сводя с меня взгляда.

– Сойдёт, – небрежно отвечаю я, предпочитая смотреть на лацканы его смокинга.

– И всё? Ты явно не прониклась. Повторим, чтобы закрепить результат.

– Нет уж, спасибо, – пытаюсь отмахнуться я, но говнюк уже вовсю сдабривает витамином С очередного моллюска.

– Второй раз всегда лучше. Можешь со мной не спорить.

Я пытаюсь возразить, но в этот момент на нас наезжает камера, и протест бесславно погибает в горле.

Котов снова подносит раковину к моему рту, но на этот раз его пальцы припечатываются к моим губам намеренно.

Я поднимаю глаза в возмущении.

– Ты же специально так делаешь!

– Думаешь? – кадык на его шее еле заметно дергается.

Он неторопливо наклоняет раковину, следя, как я проглатываю её содержимое. Напряжение в воздухе становится настолько ощутимым, что мне хочется трусливо сбежать.

– Подожди. – Артём протягивает ко мне руку, давая возможность понять, что собирается сделать.

Его большой палец касается уголка моих губ, стирая вытёкший сок. Прикосновение медленное, но по-хозяйски настойчивое. Мои щеки вспыхивают ещё сильнее, если такое возможно. Артём не торопится отнять руку, а я не могу заставить себя отвести взгляд. – Теперь чисто, – наконец, хрипло произносит он, откидывается на спинку стула и, подтянув к себе бутылку с водой, жадно пьёт. Мне чудится, что его рука немного дрожит, но, скорее всего, просто чудится. Для той, кто с двух лет привык питаться самостоятельно, требуется время, чтобы прийти в себя и переварить этот странный опыт.

– Ну как? Стала фанаткой морских гадов?

Я мотаю головой.

– Точно нет.

– Может, третий раунд?

– Хватит, – отрезаю я. – Нам обоим нужна передышка.