Глава 20

Матвей

Понимаю, что сейчас буду огребать. Внутренне подбираюсь и отступать не планирую. Не под бронестеклом же Терехов будет держать дочку. Не я, так нарисуется кто-то другой. Тот же Арсик.

Пытаюсь представить Улыбашку с ним. Нет, точно не Арс. Во-первых, он не полезет, потому что девочка уже занята, а во-вторых, он ее просто не потянет. Арс сейчас там, где был я пару лет назад. Ему нужен лайт, чтобы не заморачиваться. Мне приелось до тошноты. С Лекси вкусно. Для нее азартно что-то делать, заморачиваться, чтобы улыбнулась и показала свои ямочки.

Напряженный Терехов разворачивается ко мне. Темный взгляд давит так, что тело включает рефлексы, и я меняю позу на ту, из которой удобнее защищаться. И не зря, потому что уже через пару секунд лечу спиной на стопку матов. Пока тело гасит приземление, в голове вспыхивает: «Нихрена себе мощь!»

– Ты уверен, что хочешь стать моим зятем, Загорский? – Тренер вдавливает меня лопатками в маты.

– Чего сразу зятем-то? – туплю, пытаясь выйти из совсем не боксерского, а самого что ни на есть боевого захвата. Это моя стихия, но тренер держит.

– Потому что других вариантов подкатить яйца к моей дочери у тебя нет. Ты понял? – давит он на плечо.

Больно, но я терплю. Не будет он меня ломать. Попрут сразу, а в этом Дворце вся его жизнь. Да и не про Терехова история – ломать своих. Мне кажется, что-то триггерит его, поэтому такая реакция.

Мое уважение к тренеру не убавляется от этой ситуации. Если бы всем отцам было настолько не насрать на своих детей, как ему, таких, как моя бывшая Алина, не уважающих самих себя и ничего не стоящих девочек, было бы гораздо меньше.

Осознав это, я расслабляюсь под его массой, все еще давящей на меня сверху.

– Не слышу, Мэт! – рычит в ухо. – Едем завтра в ЗАГС?

– Нет, – закрываю глаза.

– Тогда чтобы я тебя рядом с Лекси больше не видел!

Терехов отпускает меня и рывком поднимается. Сажусь, веду плечами, разминаю затекшую после захвата шею.

– Она мне нравится, – говорю тренеру в спину, глядя, как двигаются мощные лопатки от тяжелого дыхания. – И я не отступаю, вы же знаете.

– В том-то и дело, Матвей. – Он разворачивается ко мне, присаживается на корточки. Голос все еще вибрирует, но я кожей чувствую, как воздух в тренировочном зале остывает. – Я слишком много о вас знаю. О тебе в частности. Моя дочь не игрушка и не очередной трофей для победителей!

– Согласен. Лекси другая, – подтверждаю я. – Она… кхм… Не поверхностная, интересная. В ней есть самоуважение без заносчивости. – Впервые озвучиваю вслух все, о чем думал в последнее время. Но лгать Терехову у меня не поворачивается язык. С ним само по себе выходит как на исповеди. – Она яркая, настоящая, очень открытая и светлая. В вашей дочери есть характер, что неудивительно с таким отцом. И она очень заразительно улыбается. Первая девочка, с которой мне хочется попробовать заморочиться и зайти в отношения.

– Я тоже был пацаном, Загорский. И вот так же думал про ее мать. У нас были отношения, а через девятнадцать лет выяснилось, что у меня есть дочь.

– Вы же младше меня тогда были, выходит…

– Да. А знаешь, что привело к этой ситуации, Матвей? – Тренер поднимается, и я вместе с ним, чтобы быть на одном уровне и смотреть в глаза при разговоре.

– Что?

– Недостаточная степень ответственности и позже настойчивости. А также излишняя самоуверенность. Я был влюблен в нее и в спорт. Считал себя достаточно взрослым в некоторые моменты. Вы сейчас у меня все такие. Тайсон пока не споткнулся и мордой по асфальту не проехал, не понял, что отношения – это не только про секс и совместные развлечения. Это даже не про ответственность, Загорский. Отношения – это про зрелость вот здесь, – стучит пальцами по виску. – Про умение принимать сложные решения, даже если они тебе не нравятся. Про умение уступать, идти на компромиссы. Про умение любить одну женщину. Она любит с самоотдачей, Матвей. А мы можем либо возвысить ее, либо сломать. Подумай хорошо и скажи мне, ты готов к отношениям?

– Не знаю, – признаюсь ему. – Я же там никогда не был. Как понять, если не попробовать?

Терехов тихо смеется. Понимает, что никак.

– Она несовершеннолетняя, Матвей.

– Знаю.

– Черт! – Юрий Германович нервно проводит ладонью по коротким волосам.

– Это «да»? – смеюсь я.

– Тебе ведь не нужно мое одобрение, Загорский. Ты не отступишь.

– Два крутых тренера воспитали во мне эту черту.

– Если обидишь ее… Да чтоб тебя! Обязательно ведь обидишь. Все отношения, Мэт, за пределами ринга. Ничего личного в зал не тащить. Даже если это личное связано со мной. Тебе ясно?

– Абсолютно. Я возьму Лекси с собой сегодня? Мы отмечаем завершение серии. Из девчонок будут Юля, Саша и вроде Варя.

– В одиннадцать Алексия должна быть дома, – строго говорит Терехов, перевоплощаясь из тренера и наставника в отца моей девушки.

– Понял. Доставлю до дверей. Спасибо, Юрий Германович, – тяну ему руку.

В приоткрытую дверь заглядывает тетя Вася. Терехов сжимает мою ладонь, рывком дергает на себя. По инерции делаю шаг вперед, врезаясь в него корпусом. Василиса охает и входит в зал.

– Уйди с глаз моих, Загорский, – хрипит Юрий Германович, отпускает и поворачивается к Василисе. – Вы что-то хотели?

– Да. Поговорить. Можно?

Возмущенно-вопросительно смотрю на тетку.

– Конечно. Минут двадцать у меня еще есть, – отвечает ей Терехов. – Загорский, чего встал? Тебя там вроде родители ждут.

Скривившись и еще раз стрельнув взглядом в Василису, выхожу в коридор. Родителей нет. Зато вся наша шобла подпирает лопатками стены.

Изображая медицинский консилиум, начинают меня рассматривать. Крутят, ощупывают. Ржем все вместе. Я – немного нервно. Думал, будет хуже, но Терехов в очередной раз подкинул мое уважение к нему куда-то до небес. Вот уж точно, что невозможно купить ни за какие бабки.

– Едем? – спрашивает Кос.

– Угу. Вы вперед, а у меня там предки, я подтянусь чуть позже.

Выходим в холл. Улыбашка сидит на низком подоконнике. Рядом в свете потолочных светильников мерцает букет. Ну и мои пасутся. В глубине души я надеялся на невнимательность родителей. Облом. Запомнили.

– Матвей, ну наконец-то. – Неизбежно попадаю в крепкие объятия мамы. – Боже, как я соскучилась. – Уворачиваюсь от поцелуя в щеку. Лекси хихикает и щурится, как кошечка. – Я так переживала за тебя, – щебечет мама. – Смотри, – показывает мне ладонь с тонкими, длинными пальцами, унизанными колечками из разных драгметаллов, – до сих пор руки дрожат.

– Да хватит уже. – Взяв за плечи, отец отодвигает маму вбок и протягивает мне руку. – Что ты с ним опять как с ребенком? Ты его видела в бою? Мужчина вырос! – с гордостью сжимает мою все еще припухшую правую.

– Вы чего не сказали, что раньше прилетаете? – спрашиваю у родителей.

– Сюрприз хотели сделать. Но у меня такое чувство, что ты не рад, – обижается мама.

– Мам, у меня свой график и свои планы. Вот сейчас я уеду и до завтра мы не увидимся.

– Отмени, – требует она. – К тебе родители что, каждый день приезжают?

Да нет. В этом году вроде первый раз прилетели.

– Я не могу отменить то, что было запланировано даже не неделю назад и не только мной, мам. Отец же не будет отменять свои бизнес-встречи из-за всякой ерунды.

Ловлю на себе удивленный и одновременно хмурый взгляд Алексии. Придется объяснить, что отношения в семье бывают и такими.

– Тогда завтра… Ой, тренер. Матвей, напомни мне, как его зовут, – шепчет мама.

– Зачем? – закатываю глаза, глядя, как недалеко от нас, все еще беседуя, останавливаются Терехов и Василиса.

– Быстрее, пока не ушел.

– Юрий Германович, – вздыхаю я, зная, что маму незнание имени моего тренера не остановит.

Она разворачивается и важной походкой жены крупного международного бизнесмена идет к Терехову. Отец за ней.

– Юрий Германович, – доносится до нас с Лекси хорошо поставленный мамин голос, – здравствуйте. Мы прилетели к сыну всего на несколько дней, а он ссылается на плотный график и не может уделить нам время. Нельзя ли освободить его от тренировок на момент нашего визита?

Я всем своим видом показываю тренеру, чтобы не соглашался.

Нет. Категорически нельзя. Я всегда занят. И по ночам мы тоже тренируемся!

Терехов стоит с серьезным выражением лица, только уголок губ подрагивает, выдавая его настоящую реакцию. Складываю руки в умоляющем жесте. Моего плеча неожиданно касается ладошка Алексии, и Юрий Германович перестает угорать.

– Иди сюда, Загорский, – зовет меня тренер.

Вздохнув, двигаю к ним.

– Завтра у вас выходной, – говорит, расставляя акценты интонацией на каждом слове. – Послезавтра по расписанию занятие в интернате и вечерняя тренировка, после которой я объявлю имена тех, кто идет на турнир и, соответственно, едет на двухнедельные сборы.

Ну хоть так. Благодарю его всем своим видом. Он едва заметно кивает в ответ.

– То есть у нас всего день? – расстроенно спрашивает мама.

– Ну почему? Время на отдых у парней все же есть. Немного, правда. Но ваш сын сказал правду, расписание у нас плотное.

Терехов плавно переводит разговор в выгодное для клуба русло. Пока они с отцом обсуждают рабочие моменты, я отхожу к Лекси. Забираю цветы с подоконника и киваю ей на выход.

Сбегаем под строгим взглядом ее отца и моей тети.