Мир Содома – это чуть ли не единственное место в Мироздании, где применение классового подхода в его химически чистом виде оправдано и необходимо. Отдельный отряд на рысях ускакал вверх по долине к копям, до которых было километров пять, но там тоже все было кончено еще до их прибытия. Освободившись от заклинания Принуждения, рабочие остроухие, не дожидаясь посторонней помощи, забили насмерть немногочисленных Псов орудиями своего тяжкого труда, и остановились в недоумении, что делать дальше. И тогда я собрался с духом и обратился с Призывом к труженикам, точнее, к труженицам, пообещав им свою любовь, защиту, отсутствие принуждения, честную оплату за честный труд и непрерывное повышение благосостояния. Такое было у меня впервые, потому что в бывшем Царстве Света обратиться с таким призывом можно было только к неграм, но я предполагал, что те меня просто не поймут, ибо для них отсутствие принуждения – это право сидеть на пособии и бездельничать. Алиша и подобные ей в этой массе пока что составляют абсолютное меньшинство. Прежде чем подходить к чернокожему контингенту, нужно было потренироваться на более отзывчивых остроухих, что я и сделал.

И у меня получилось. Рабочие остроухие, служанки и даже освобожденные мясные побросали все свои дела и плотными группами двинулись к холму, с вершины которого я обозревал окрестности, а я, соответственно, по петляющей тропе двинулся им навстречу. Встретились мы на уровне примерно одной трети высоты от подошвы холма. Подойдя на расстояние в десяток шагов, остроухие остановились и, опустив головы, стали вставать на одно колено, так что я видел только их макушки, а за ними из городка шли все новые и новые группы тружениц.

– Поднимите головы, встаньте ровно и смотрите прямо, – сказал я по-русски, а энергооболочка перевела эти слова на местный псевдоарамейский язык, – вы мне не рабыни, а я вам не господин, а старший брат, защитник и наставник в том, каким должен быть настоящий свободный человек, неважно, круглые у него уши или острые.

Остроухие труженицы стали вставать на ноги и поднимать на меня взгляды, и тут на дороге, ведущей к городку от копей, в сопровождении моих всадниц показались бегущие рысью их товарки. Если прямо передо мной стояло тысячи две остроухих и еще примерно столько же приотставших подходило из городка, то по дороге сюда приближалось не меньше двенадцати тысяч. Вот так: иногда первый успех предопределяет последующие трудности, с которыми еще нужно справиться, чтобы не изгадить все дело. Слона требуется есть, разрезая на кусочки, и благословлять тружениц, откликнувшихся на мой Призыв, тоже следует партиями. И чем скорее я начну, тем лучше, а то сейчас они меня чувствуют, а я их нет.

Вытащив меч бога войны, я произнес слова благословения на долгую счастливую жизнь, крепкое здоровье, справедливые отношения между людьми, а также любовь ближних и дальних, после чего с небес на собравшихся тружениц посыпались сияющие золотистые искры. Как только этот процесс прекратился, я подумал, что тем, кто уже получил благословение, следует сойти со склона холма, чтобы дать место следующим. И вместе с тем я почувствовал, что многие из моих тружениц сильно изношены, а потому испытывают боль при каждом движении. Заклинание Принуждения загоняло их до последней крайности, заставляя трудиться до тех пор, пока жертва не упадет замертво. А ведь никому из уже получивших благословение не исполнилось и тридцати лет. К тому же многие из них банально голодны, ибо их хозяева экономили даже на немудрящей каше из овса или полбы.

Пока уже благословленные, услышав меня, освобождали место следующим, я принялся решать организационные вопросы, вызвав к себе Лилию.

– Этих женщин, – сказал я, – до недавнего времени нещадно эксплуатировали, хуже, чем упряжных животных, отчего многие из них тяжело больны, а некоторые находятся у самого порога исчерпания жизненных сил. Так вот, никто из них не должен быть выкинут как ненужная ветошь, всех нужно привести в порядок магическими или естественнонаучными средствами.

– Хорошо, папочка, я это сделаю, хотя и задача нелегка – уж слишком их много, – ответила мелкая божественность. – Однако у меня встречное предложение. Если в местную достаточно быструю реку подселить дочь Духа Фонтана, то простые случаи можно будет целить прямо на месте, да и общая заболеваемость в столь ужасных условиях резко снизится.

– У меня нет даже малейшей мысли продолжать это дело прежними методами, – ответил я. – Какая-то часть этих женщин останется тут, в долине, но исключительно в качестве тылового обеспечения для гарнизона, чтобы больше ни одна содомитянская сволочь не смогла наложить лапу на это место. Добывать камни будут машины цивилизации третьего уровня, да и гранить их предстоит тоже не здесь, так что прежних ужасных условий тут больше не будет. Первым делом, как только закончится принятие присяги, надо будет вывести весь этот контингент отсюда в наше Тридесятое царство во вновь опустевший сортировочный лагерь. И уже там мы будем решать, кого куда: кого в первую очередь надо лечить, кого учить гипнопедическими методами на техсостав, а кого после небольшого инструктажа направлять на стройки Метрополии в мой ленный мир.

– Ну хорошо, если так, папочка! – воскликнула Лилия и исчезла – наверное, отправилась выполнять задание.

Следующим делом я обратился к начальнику службы тылового обеспечения полковнику Тахтаеву, распорядившись увеличить расчет принимаемого контингента с двух до шестнадцати тысяч и затем расконсервировать все имеющиеся в лагере для перемещенных лиц полевые кухни. Мол, немного ошибся в расчетах. И представляю, как после этого распоряжения забегал обслуживающий персонал лагеря, в большинстве своем состоящий из таких же рабочих остроухих. Полгода назад мы организовали это место, чтобы в массовом порядке принимать освобожденных советских военнопленных из немецких лагерей и гражданских беженцев с Великой Отечественной Войны, и с тех пор оно выручало нас во множестве сомнительных ситуаций, выручит и сейчас.

Дальше все шло как по маслу. Новые партии тружениц подходили, и я наделял их благословением, не разделяя на рабочих, служанок и немногочисленных созревших мясных, а когда все закончилось, открыл портал прямо в сортировочный лагерь, где уже исходили вкусными запахами кухни-скороварки, и объявил, что это ворота в их лучшее будущее, в котором никто не останется не накормлен, не обихожен и не вылечен от болезни. Тем временем Мэри со своими подчиненными уже приступила к разграблению, то есть инвентаризации первой из башен-сокровищниц. На данный момент известно только то, что на протяжении тысячелетий производительность копей кратно превышала спрос на камни, и сейчас нашу добычу невозможно оценить даже приблизительно ни в рублях, ни в долларах, ни в имперских солидах – чисел таких еще не придумали. И все это время бесчисленные поколения рабочих остроухих беспросветно трудились на износ под заклинанием Принуждения, и от этого умирали в совсем молодом возрасте. Как-то сразу захотелось оживить бесчисленные поколения содомитянских магов, путем бесчеловечной эксплуатации накопивших такие невиданные богатства, а потом медленно-медленно провернуть их всех живьем через мясорубку, чтобы в назидание их единомышленникам хруст костей и страдальческие стоны были слышны во всем Мироздании.

Но поскольку это невозможно, придется обратить особо тщательное внимание на истинных содомитян в Основном Потоке, которых там предостаточно. И дело даже не в нетрадиционных сексуальных отношениях, хотя и это тоже грех. Главный признак «содомитянства» заключается в бездумной и бездушной алчности, приводящей к такой же безудержной эксплуатации всех, кого данный персонаж считает ниже себя по происхождению. Сверхприбыли на одной стороне весов – и сверхнищета, как правило, надежно спрятанная где-нибудь в колониях или на американском заднем дворе, с другой. Впрочем, и собственных сограждан такие деятели, бывает, эксплуатируют с не меньшим азартом. Это мы тоже проходили в своих университетах девяностых. И еще неизвестно, кто хуже – паразит Гришин, потихоньку пивший соки из советской системы, или агрессивный падальщик Чубайс. Впрочем, на эту тему надо будет со всей серьезностью разговаривать с Владимиром Ильичом, а потом, в двухтысячных и дальше, когда мы туда доберемся, с Владимиром Владимировичем. И хватит об этом.

И только после завершения всех этих дел я вышел на связь с Коброй, чтобы поинтересоваться, как там дела у аквилонцев. Да и не было никаких поводов для ненужных беспокойств, потому что сама по себе Гроза Драконов – более чем солидная гарантия от самых разных неприятностей. Как оказалось, дела у них хорошо, каждому харизматику удалось осуществить свой Призыв. Мощнее всего, как и ожидалось, оказался Сергей Петров – он собрал под себя две трети бойцовых остроухих военного отряда, охранявшего выход из долины, и весь подросший бойцовый молодняк в питомнике. При этом на долю его наставника и учителя, а также адмирала Толбузина пришлись в основном «возрастные» воительницы старше двадцати лет, а Серега отгреб себе недавних выпускниц, еще не успевших погибнуть в многочисленных стычках. А вот товарищ Грубин и товарищ Давыдов, как и ожидалось, обаяли в основном рабочих лилиток, включая персонал питомника. Но самым большим сюрпризом оказалась маленькая леди Дэм – она собрала на себя весь детско-юношеский контингент в возрасте от подросткового до детсадовского. Вот вам и маленькая деммка. А ведь мисс Зул и ее дочери у нас подобных желаний и талантов не демонстрируют, являясь ярыми индивидуалистками. Вопрос, однако, и загадка века…

14 мая 1953 года, Французское стратегическое направление

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи

Советские войска вошли в Париж утром одиннадцатого числа, и мэр французской столицы на подгибающихся ногах вынес товарищу Чуйкову ключи от города. При этом случались большие и маленькие трагедии, в основном в среде постреволюционной эмиграции и пособников немецко-фашистских оккупантов, сумевших сбежать на Запад и осесть во Франции, но в целом парижане встретили смену власти с демонстративным безразличием. Буржуазные политиканы, сначала втравившие Ла Белле Франсе в историю с нападением на Советский Союз, а потом, вместо принятия ответственного решения о почетной капитуляции, удравшие от Советской Армии впереди собственного визга, не вызывали у них уважения. Сбежал и прославленный де Голль, предварительно распустив свою партию Объединение Французского Народа, только его в Париже и видели.

Зато товарищи из французской компартии, на тот момент еще не пораженные сифилисом тотального оппортунизма, и их союзники из левоцентристской Французской секции Рабочего интернационала (будущая Соцпартия) цветут и пахнут. Товарищ Морис Торез хлеба-соли советским войскам не выносил, ибо невместно, но сразу же поделался руководителем временной гражданской администрации Франции – структуры, предшествующей воплощению в жизнь Французской Советской Республики. При этом партийная пресса принялась убеждать своих читателей, что коммунисты не уничтожают древнюю французскую государственность, просто придают ей новую форму существования в большой равноправной семье советских народов.

С учетом того, что все другие (буржуазные) газеты перестали выходить по причине бегства как владельцев, так и большей части редакторского состава и журналистов, эта пропаганда имела все шансы на успех. Франция в тот момент устала от разных безумных авантюр, и ей не надо было уже ничего – ни Алжира, ни Кохинхины, ни роли одной из четырех сущих сверхдержав, доставшейся ей в основном из-за великодушия советского лидера. Со своей стороны мой первоначальный состав и капитан Зотов тоже внесли в это дело свою лепту, рассказав товарищу Сталину, что такое Европейский Союз и с чем его ели у нас там в будущем.