– Ничего. Ты же знаешь, что мы с Коллинзом друг друга терпеть не можем. Забудь, – отмахнулся Трэвис и почесал затылок.

– Забыть?

У них есть секреты и прошлое, о котором я не знаю. Как я могу забыть? Это имеет отношение к Лейле? Конечно, это связано с ней! Я же поняла это еще тогда в спортзале при первой встрече с ней.

– Это как-то связано с его сестрой? – спросила я, чувствуя комок в горле.

– Что? Господи, только не начинай!

– Я задала тебе вопрос, Трэвис! – мне срочно было нужно все выяснить.

– Да, глупый вопрос, как всегда. Меня сейчас другое беспокоит, так что не лезь со своими гребаными фантазиями! – он злобно сплюнул, удивив своим поведением и меня, и друзей.

Глаза защипало от надвигающихся слез. Пришлось задержать дыхание, чтобы не разрыдаться как ребенок. Не здесь и не при всех. Хватит унижений!

Не найдя слов, чтобы достойно ответить Трэвису, я просто убежала прочь.

– Несси! Вернись! – крикнул он и толкнул Мэтта: – Какого хрена ты об этом заговорил?!

– Почему ты с ней так обращаешься? – это было последнее, что я услышала, скрываясь за дверью своего факультета.

Я закрылась в туалетной комнате, прислонилась к двери и разрыдалась. Жалкая идиотка! Из-за кого ты плачешь? Из-за парня, которому следовало влепить пощечину! Но я ничего не могла с собой поделать: плакала, плакала, плакала…

Неожиданно в дверь постучали. Наверное, кто-то просит наконец освободить уборную. Что ж, поревели, и хватит. В конце концов, это просто глупо: второкурсница заперлась в туалете и ревет в три ручья. Нужно привести себя в порядок и стать взрослой. Вдох. Ополоснуть лицо холодной водой и смыть потекшую тушь. Выдох. Не испугаться жалкого зрелища в отражении. Вдох. Собраться с мыслями: впереди еще три лекции и матч, и я их не пропущу. К черту Трэвиса, к черту его неуважение!

С гордо поднятой головой я вышла из туалета и направилась в кабинет философии. Томас уже был там. Он сидел на последней парте, и я порадовалась, что в этот раз мне никто не будет мешать.

Надеюсь.

Томас внимательно на меня посмотрел и нахмурился. Я проигнорировала его и села в первый ряд, продолжая чувствовать спиной взгляд, от которого даже на расстоянии исходил жар.

В аудиторию вошел профессор Скотт и продолжил лекцию по Канту. Сосредоточиться на речи преподавателя не получалось: отвлекали мысли о словах Мэтта. Что он имел в виду? Какая-то часть меня все еще надеялась, что произошло недоразумение.

– Мисс Кларк? – обратился ко мне профессор Скотт.

– Да? – я растерянно заморгала.

– Занятие окончено, вы можете идти.

Как окончено? Но в классе и правда никого уже не осталось.

Наспех собрав вещи, я вышла в коридор – и тут же чья-то сильная рука затащила меня в темный угол.

– Какого черта?! – набросилась я на Томаса и попыталась вывернуться из его хватки. – Прекрати появляться из ниоткуда. Это пугает!

Томас развернул меня, взял за плечи и посмотрел в глаза так пристально, что дыхание остановилось.

– Что с тобой?

– Я думала, мы вчера все выяснили, не так ли? Тебя это не касается, – сухо сказала я. – И вообще, почему ты здесь, а не со своей девушкой?

Томас отступил и ухмыльнулся:

– Что?

– Ничего, – я сжала губы. – Мне надо идти.

– Она не моя девушка.

– Поверь, мне все равно.

– О да, я тебе верю, – Томас снова приблизился и убрал прядь волос с моего лица. Сердце ухнуло к пяткам. – Все это не про меня.

– О чем ты?

– Об отношениях. Они клетка, без которой я с удовольствием обойдусь. Тем более все отношения заканчиваются одинаково.

– В смысле?

– Они выкорчевывают душу, – грубо сказал Томас.

– Чушь…

– Не веришь? Как давно вы с Трэвисом?

– Что?

– Как давно вы встречаетесь?

– Два года.

– Для одних два года большой срок, – он накрутил прядь моих волос на свой указательный палец, – для других – просто цифра…

Томас пристально посмотрел мне в глаза, затем перевел взгляд на губы.

– Ну и что? К чему ты клонишь?

– Ты счастлива?

– Конечно, – выпалила я и поняла, что соврала.

Он фыркнул:

– Да ладно, ты сама в это не веришь. Всего лишь два года отношений, а он забрал у тебя все. Твои глаза пусты, Ванесса!

Его слова ударили меня со всей силы: в груди сразу образовалась рана, из которой хлынули эмоции, о которых я даже не подозревала.

Как? Как так получилось? Томас знал меня всего неделю, но понимал лучше, чем кто-либо другой. Даже лучше, чем я сама.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – снова солгала я.

Мне было трудно дышать. Я попыталась отстраниться, но он положил руки мне на бедра и прижал к стене.

– Томас, отпусти… – просьба прозвучала не так уверенно, как хотелось.

Он сделал вид, что не услышал, затем нежно схватил меня за шею, наклонился и хрипло прошептал на ухо:

– Я прекрасно знаю, о чем говорю…

Томас ласково провел костяшками пальцев по моей щеке. Мне следовало оттолкнуть его, сказать, что он не имеет права прикасаться ко мне, но я не смогла. Горло сжалось и пересохло, в голове поселились туман и смятение, сердце снова ушло в пятки, а тело бросило в холодный пот.

Томас спустился к шее, и его губы медленно изогнулись в едва заметной улыбке, вызывая у меня мурашки и огонь внизу живота.

– Что ты делаешь? – задыхаясь, прошептала я.

– Доказываю, что ты ошибаешься.

Он встал так, что наши лица оказались на одном уровне. От его взгляда у меня подкосились ноги: он был уверенный, властный, страстный. Потом губы Томаса осторожно приблизились к моим, и сердце забилось еще быстрее. От страха или от желания?

В шаге от поцелуя нас прервали. Раздался звонок телефона. Моего телефона. Он привел меня в чувство. Дрожащей рукой я достала гаджет из кармана джинсов – звонил Трэвис. Голова тут же прояснилась.

Боже… Что я делаю?

Я виновато и растерянно уставилась на Томаса. Он выглядел совершенно спокойным, пока не увидел, кто нам помешал. Выражение его лица вмиг изменилось: стало холодным и отрешенным. Как вчера.

Томас шагнул назад и взъерошил рукой свои волосы.

– Ванесса, твои глаза самые красивые, когда улыбаются.

После этой фразы он ушел. Я же еще некоторое время в оцепенении смотрела в пустоту – туда, где только что находился Томас.

Чтобы прийти в себя, я прислонилась затылком к стене и закрыла глаза. Пропиликал телефон: снова Трэвис. Но я снова не стала отвечать. Меня переполняло смятение и раздирало чувство вины: как можно было снова оказаться в миллиметре от губ Томаса?

Я потерла лицо, вздохнула и потрясла головой, прогоняя воспоминания о его прикосновениях, горящих глазах, теле, прижимающемся ко мне. Нельзя позволить Томасу завладеть моими мыслями, разрушить то, что я строила годами. Прочь. Прочь. Прочь.

Кое-как справившись с чувствами, я разблокировала телефон и написала Трэвису сообщение:

Я: Встретимся у входа на мой факультет.

Через десять минут Трэвис был на месте. Мы пошли в сад, чтобы затеряться среди деревьев и оказаться подальше от посторонних глаз и ушей.

– Знаю, что ты сейчас закатишь истерику, но прежде выслушай, – Трэвис сжал мои ладони. – Утром я психанул. Первая игра, отец, спонсоры…

Угрызения совести не дали мне разозлиться на него.

– Знаю, – спокойно согласилась я.

– Кроме того, меня сводит с ума эта история с Коллинзом. Выставляешь меня лжецом, но это не я тебя обманываю, Несси. Может, я и сволочь, но не лжец.

Слова Трэвиса были как пощечина. Совесть снова заныла.

– Хочешь знать, почему я его так ненавижу? Потому что услышал как-то в раздевалке его непристойные разговоры о Тиффани. И его сестра такая же. Им обоим нравится переворачивать чужие жизни с ног на голову.

– Погоди-ка… о Тиффани? Это… это абсурд. А Лейла… она… кажется милой девушкой.

– Они умеют очаровывать. Вот почему я хочу, чтобы ты не приближалась ни к нему, ни к ней. Посмотри: они заставили нас поссориться.

А ведь точно. С тех пор как в моей жизни появился Томас, все пошло наперекосяк.

– Ты говоришь правду, Трэвис? – спросила я с подозрением.

– Конечно, – ответил он, глядя мне прямо в глаза.

Меня все еще одолевали сомнения, но я все же решила довериться Трэвису: он бы не стал так нагло врать. А вот я… Никогда еще не чувствовала себя настолько грязной.

– Хорошо, я тебе верю, – вздохнула я.

Трэвис обнял меня и поцеловал. Я не возражала. Пообедать договорились в кафетерии. Я – с Алексом и Тиффани, Трэвис – с товарищами по команде.

Кампус заполонили студенты в зеленых толстовках – значит, приехали «Утки».

Друзья расположились в задней части зала. Я отправилась к ним, стараясь не смотреть на игроков команды-соперника, но один из парней – высокий, загорелый и темноволосый – подмигнул мне и улыбнулся. Это смутило меня настолько, что я споткнулась о сумку возле их столика.

Боже! Как стыдно! Щеки опалило жаром, и я поспешила к друзьям. Не понимаю, что происходит в последнее время. Почему вдруг меня все стали замечать? Что во мне изменилось?

Со вздохом облегчения я уселась рядом с Тиффани. Алекс изучающе на меня посмотрел.

– Что с тобой? Выглядишь измученной, – он сжал мою руку.

С чего бы начать ответ на этот вопрос?

– Утром поссорилась с Трэвисом.

– Опять? – вздохнул Алекс.

Я кивнула и положила голову на плечо Тиффани.

– Мы уже прояснили ситуацию, но не знаю… Я так устала. Неделя выдалась сложная, – пробормотала я расстроенно.

– Ты знаешь, как я отношусь к Трэвису, и знаешь, что заслуживаешь лучшего, – сказал Алекс.

– Дело в том, что иногда… я в этом не уверена, – я взяла чипсы с тарелки Алекса, пока он ошарашенно на меня смотрел.

– В смысле? В чем ты не уверена?

– Не знаю, Алекс. Может, я все это заслужила? Ведь сама позволяю ему так неуважительно ко мне относиться и каждый раз прощаю.

– Нет. Он пользуется твоей добротой, и это как раз неправильно, – возмутился он.

– Алекс прав, – вмешалась Тиффани. – Трэвис мой брат, но на твоем месте я бы давно его бросила.

– Вы же знаете, что он у меня первый… и единственный, – прошептала я. – Не могу себя представить с кем-то другим. Не знаю, как обнимать кого-то, кроме него. Иногда мне кажется, что без Трэвиса я была бы одинока: никто бы не захотел тратить время на такую, как я.

От этого признания мне стало стыдно, а вот Тиффани искренне удивилась.

– Ванесса, ты бредишь.

– Зачем кому-то быть со мной, если все то же самое легко найти в любой другой девушке, гораздо красивее, умнее и опытнее меня?

– Ты же это не всерьез? – в один голос воскликнули друзья.

– Очень даже. Во мне нет ничего особенного. Совсем. Я неинтересная серая мышь, помешанная на учебе, – я прикусила ноготь на большом пальце.

– Ты видела себя со стороны? – возмутился Алекс. – Как парень, могу тебя заверить: ты ошибаешься.

Я закатила глаза.

– Речь не про формы, Алекс. Они не делают меня лучше других, а лишь притягивают похотливые взгляды.