Она явно прощупывала почву, пыталась понять, злюсь ли я на нее за помощь Трэвису или нет. Но я подругу не винила, все понимала: Трэвис ее брат, и на месте Тиффани я поступила бы точно так же.

– Могло бы быть лучше, – призналась я, пристегивая ремень безопасности. – От гриппа еще не оправилась, голова жутко болит.

– Ты приняла обезболивающее? У меня есть, дать?

– Нет, не волнуйся, пройдет, – я помассировала виски, пытаясь унять боль.

– Ох, ты все еще предвзято относишься к таблеткам из-за матери? Если передумаешь, лекарство там, – Тиффани кивнула на сумку на заднем сиденье и завела двигатель.

Когда мы выехали с подъездной дорожки, подруга вернулась к разговору:

– Извини за сегодняшнее утро. Я не хотела обманывать тебя, особенно после того, как он с тобой поступил. Но Трэвис может быть таким душнилой… Я сдалась! – она закатила глаза.

– Не извиняйся, Тифф, ты не сделала ничего плохого – это он идиот, – я включила радио.

– Это точно, – подруга прибавила громкость.

Дальше мы ехали молча. Дорога к кампусу пролегала мимо жилых домов, чьи ухоженные сады окутала унылая серость середины сентября. Несколько раз я ловила на себе взгляд Тиффани, но вида не подавала.

Дождь прекратился, когда мы подъехали к кампусу и припарковались на месте, предназначенном для студентов. Стоило мне коснуться ручки дверцы, как подруга вернулась к незакрытой теме:

– Слушай, ты же знаешь, я стараюсь не вмешиваться в ваши отношения, но как друг я должна спросить: ты уверена, что все в порядке? Я ведь вижу, что Трэвис ведет себя с тобой как настоящий придурок, он знает, что может ошибаться, потому что ты все прощаешь. Но, черт подери, в этот раз ты не должна спустить ему все с рук!

– Знаю, Тифф, – я вцепилась в колени и расправила плечи. – Знаю, что лучше бросить его. Но как? – мне было сложно это сделать, но я все-таки посмотрела ей в глаза. – Я не могу… пока не могу.

Тиффани покачала головой, облизнула губы и уставилась на дорогу.

– Ты слишком хороша для моего брата, все это понимают, кроме тебя.

– Знаешь что? – я хлопнула себя ладонями по бедрам, чтобы разрядить атмосферу и закончить неприятный разговор. – Сегодня начинается второй курс, я наконец-то вернусь к любимым занятиям и не хочу, чтобы Трэвис омрачил мне этот день. Так что давай закроем тему.

Ответа я решила не дожидаться и выскользнула из машины.

– Ты же понимаешь, что закрываешь глаза на проблему, которую рано или поздно придется решать? – бросила мне вслед Тиффани.

Я обернулась и поправила сумку на плече.

– Не спорю, ты это часто твердишь. Рано или поздно…

Подруга косо посмотрела на меня, но промолчала. Мы пошли к зданиям из красного кирпича. Их окружали живые изгороди и деревья, окрашенные по-осеннему в оранжевый и желтый цвета.

– Солнце, мне пора бежать, – Тиффани посмотрела на часы. – Через десять минут встреча с секретарем, нужно заполнить учебный план. Поговорим позже, хорошо?

– Конечно, увидимся.

Мы обнялись, и я проводила подругу взглядом до здания факультета социологии.

Оставшись одна, я стала наблюдать за ежегодным зрелищем: воодушевленные родители везли чемоданы детей в общежитие, а на лицах студентов читалось смирение с временным дискомфортом.

В прошлом году меня так же провожала мама. Она плакала, фотографировала меня и каждый уголок кампуса, с гордостью отправляла кадры друзьям и родственникам. А потом от общежития пришлось отказаться – слишком дорого. Но я была не против: наш дом не так далеко, и я спокойно добираюсь до университета на автобусе.

Я оглянулась по сторонам: в таких многолюдных местах мне то и дело кажется, что все смотрят на меня, хотя умом я понимаю, что это не так.

Как-то в первый день в средней школе учитель предложил нам рассказать немного о себе перед всем классом. Пока моя очередь приближалась, паника внутри нарастала, и я снова и снова повторяла, словно мантру, свою презентацию: «Здравствуйте. Меня зовут Ванесса Кларк. Я живу с родителями, ненавижу изюм в печенье и соленые огурцы в бигмаке». Со временем я частично поборола свою застенчивость – благодаря Алексу.

С ним мы познакомились еще в начальной школе: в первый учебный день я выбрала заднюю парту и уставилась в окно, не желая ни с кем разговаривать. Тактика сработала. Почти. Когда со мной рядом все-таки кто-то сел, я робко обернулась и увидела миловидного мальчика с кудрявыми каштановыми волосами, который протягивал мне конфету. Я улыбнулась и взяла ее.

Этого мальчика звали Александр Смит. И вот уже тринадцать лет он терпит мои навязчивые идеи, паранойю и неуверенность. Алекс поддерживал меня в самые важные и сложные моменты жизни: когда в девять лет из-за брекетов я отказывалась говорить, смеяться или улыбаться, если кто-то был рядом; когда в тринадцать я перекрасила волосы в зеленый цвет, выражая протест, а потом жалела о содеянном; когда влюбилась в Истона Хилла. О, Истон… Он использовал меня, чтобы заставить ревновать Аманду Джонс – королеву школы. Для меня тогда это стало ударом, но рядом был Алекс, который знал, что делать.

Помнится, он пришел ко мне домой, мы заказали китайской еды и устроили двухдневный марафон «Дневников вампира». В итоге на третий день я выдохнула и выкинула из головы Истона, Аманду и все, что было с ними связано.

Когда отец нас бросил, Алекс тоже был рядом и понял, что поддержать в этом случае лучше молчанием.

Он видел и то, как Трэвис Бейкер ворвался в мою жизнь и заполнил пустоту от потери отца. Я думала, что Алекс и Трэвис поладят, но ошиблась. Алекс стал указывать на недостатки Трэвиса и на его плохое отношение ко мне…

В кармане завибрировал телефон, возвращая меня в реальность.

Алекс: Я попал в пробку, прости. Наш привычный кофе в 8:30 придется отменить.

Я: Не переживай! Встретимся позже.

Нет. Мое настроение сегодня не испортить. Я шла с улыбкой, вдыхала запах влажной травы и радовалась, что нахожусь в самом любимом месте на земле.

В ожидании первой лекции я присела на коричневый кожаный диван в зоне отдыха и достала из сумки книгу. Люблю приходить рано и наслаждаться атмосферой нового дня в одиночестве.

Но не успела я пролистнуть и пары страниц, как увидела на входе в кафетерий Трэвиса. Русые волосы идеально уложены, джинсовая куртка распахнута, на ремне видно армейский зеленый значок.

Как? Почему он здесь?

Мы учимся в одном университете, но на разных факультетах. Трэвис большую часть времени проводит в экономическом корпусе или в спортзале. Я же обитаю на факультете искусства и литературы или в библиотеке. Обычно мы пересекаемся в обед или после окончания занятий.

От его вида у меня тут же свело желудок, а перед глазами поплыли кадры с дурацкого ролика. Я вновь испытала стыд и боль и с такой злостью захлопнула «Чувство и чувствительность», что мои волосы взметнулись. Не осознавая, что делаю, я быстро подошла к своему парню и остановилась перед ним, скрестив руки на груди и стараясь не замечать недоуменного взгляда бармена.

К черту покорную Ванессу! Мне просто необходимо устроить сцену!

Но здравомыслие снова победило: мы ведь в людном месте… Так что я ограничилась яростным взглядом.

В карих глазах Трэвиса появилось изумление, смешанное с чувством вины.

– Ты собираешься дать мне хотя бы жалкое объяснение? – вопрос прозвучал более расстроенно, чем я планировала.

Трэвис беспокойно оглянулся.

– Не здесь, пожалуйста.

– Два дня от тебя ничего не слышно, а утром ты как ни в чем не бывало просишь меня прийти на твою тренировку! Ах, нет, подожди, ты попросил сестру сделать это за тебя! Ты просто обязан объяснить мне, что происходит! – прорычала я сквозь зубы, удивляясь самой себе.

Трэвис схватил меня за руку и потащил в укромный уголок, подальше от любопытных зевак.

– Я знаю, что ошибся, но я был пьян…

– Не смей так оправдываться! – гневно перебила я.

– Но все ограничилось тем, что ты видела. Я ничего больше не делал!

– И это должно меня успокоить?! Ты хоть представляешь, что я чувствую? Ты проявил неуважение ко мне, унизил меня перед друзьями, тебе наплевать на меня! – прокричала я и ощутила легкое покалывание в уголках глаз.

– Не говори чушь. Мы просто веселились, и да, ситуация немного вышла из-под контроля, но я не перешел черту. Я бы никогда так с тобой не поступил, ты же знаешь.

Он попытался приласкать меня, но я отстранилась, решив не поддаваться. Я устала. Устала от его отношения, его беспечности и полного безразличия к боли, которую он причинял.

– От тебя не было вестей два дня, – прошептала я разочарованно. – За целых два дня ты ни разу не поинтересовался, как у меня дела.

Трэвис нахмурился.

– Я исчез, потому что думал, будет лучше дать тебе остыть, но, видимо, ошибся. Мне жаль, что ты увидела то видео, и мне жаль, что я причинил тебе боль.

Звучало искренне, но часть меня понимала – это просто очередное оправдание, чтобы утихомирить меня. Я посмотрела в его глаза, отчаянно надеясь найти решение, но оно не приходило. Глубоко вздохнув, я опустила взгляд.

– Слишком много раз я прощала тебя, – мужество покидало меня, и я поспешила закончить: – Возможно, это моя ошибка. Прощать, прощать, снова прощать… Есть ли хоть одна причина быть нам вместе, если стоит тебе выпить, как ты тут же бросаешься к другим девушкам?

По тому, как он встревоженно посмотрел на меня, я поняла, что вопрос застал его врасплох.

– Послушай, – Трэвис шагнул ко мне и взял мое лицо в ладони. – У нас трудности, но мы с ними справимся.

– А если я не хочу? – сердце у меня заколотилось, в горле встал комок. – Что, если я больше не хочу через это проходить?

На его лице отразилось недоумение, и на мгновение у меня появилось желание взять свои слова обратно. Трэвис покачал головой.

– Не торопись. Ты же знаешь, что потом пожалеешь об этом решении, мы оба пожалеем, – поправился он. – Ты важна для меня, я готов приложить усилия, чтобы доказать тебе это.

– Иногда мне кажется, что ты говоришь так, потому что хочешь убедить в этом себя, но на самом деле я тебе не нужна.

В голове мелькнула мысль, поразившая меня: неужели мы вместе, потому что оба слишком боимся одиночества? Боже мой, это так грустно.

Трэвис прижался своим лбом к моему и потерся своим носом о мой.

– Дай мне шанс доказать, что ты ошибаешься, – взмолился он.

И я поняла, что уже позволила его словам поколебать мою решимость. Трэвис словно почувствовал капитуляцию и осторожно прижался своими губами к моим, приглашая ответить взаимностью. Я сделала это не сразу, но по какой-то чертовой причине в конце концов отдалась поцелую. Как всегда.

И все-таки в этот раз я почувствовала, что во мне что-то изменилось, хоть я и не готова была пока это признать.

– Знаю, что не поверишь, но я скучал по тебе, – прошептал он мне в губы.

Я горько улыбнулась. Если бы он скучал, то пришел бы или хотя бы позвонил.

– Ты прав. Я не верю, – сухо ответила я.

– А у меня есть сюрприз, чтобы загладить вину.

– Какой? – скептически спросила я.

– Угадай, кто подарит тебе два билета на концерт Гарри Стайлса в Олбани в следующее воскресенье?

К щекам моментально прилил жар, и мне пришлось приложить усилия, чтобы не показать свою радость – сдаваться так легко я не собиралась.

– Это, конечно, здорово, но, чтобы загладить вину, одних билетов недостаточно.

– Понимаю, – Трэвис ласково провел пальцами по моей щеке и заправил прядь за ухо. – Я хотел, чтобы ты знала: я о тебе думал. Давай закроем тему? Не позволим произошедшему испортить нам настроение на весь день.

– Тебе всегда все сходит с рук, – я покорно вздохнула.

Трэвис улыбнулся как ангел, хотя этот образ ему не подходил, и обнял меня за плечи. Мы вернулись к стойке и заказали два кофе. Бариста снова странно на нас посмотрел.

Неужели он все слышал? Какая жалость…

– Так ты придешь? – спросил Трэвис, поднося бумажный стаканчик ко рту.