Ответом мне стала широкая радостная улыбка Риммы Марковны. Светка же внимание на переезд в деревню не обратила – она вся витала в мечтах о футболе и о том, как она «покажет» этому Куликову.

Ну что же, пусть попробует. Честно говоря, я, как и Римма Марковна, как и тренер Иван Карпович, не приветствую такие эксперименты. Не зря за столько времени сложилось устойчивое отношение и гендерный подход к спорту. Это основано на отличиях в нашей физиологии. Да, есть женщины, которые дают сто очков мужчинам в отдельных видах спорта, но это скорее исключения. Кроме того, они потом расплачиваются своим здоровьем. Но сейчас я должна поддержать Светку. Пусть она научится сама делать выводы – подходит ей это или нет, научится принимать поражения и выходить из них с высоко поднятой головой. Я категорически против выращивания детей в жизненной «оранжерее», потом из них получаются одуванчики, которые при первых жизненных оплеухах впадают в депрессию и ломаются. Это неправильно.

Поэтому Светка на футбол пойдёт!

Не успела я утром прийти в теперь уже мой полуподвальчик, а под дверью меня ждала Людмила, мой новый личный секретарь. Это была деревенская девятнадцатилетняя девушка, чуть неуклюжая, с широким простоватым лицом, и здоровым румянцем на всю щеку. Возложенной на неё миссией она была горда до невозможности, меня же боялась и сильно робела.

– Здравствуйте, Лидия Степановна! – завидев меня, звонким голосом воскликнула она и смущённо покраснела.

– Здравствуй, Людмила, – чуть удивилась такому напору я, но похвалила. – Рабочий день ещё не начался, а ты уже тут.

– Мне Зоя Анатольевна сказала, чтобы я прямо с утра к вам зашла, – сообщила она.

– Ну так заходи, – я отперла кабинет.

Мы вошли.

– Ты график докладов составила? Тебе же передали? – спросила я, раскладывая блокнот и копии ГОСТов.

– Ну… я… сперва составила, сначала там Тамара Викторовна и Марлен Иванович с девяти до девяти тридцати, а потом с десяти до пол-одиннадцатого – Ксения Владимировна и Фёдор Кузьмич, – начала старательно отчитываться Людмила, косясь в блокнотик одним глазом. – Но потом пришла Капитолина Сидоровна и велела показать ей график. Я показала, а она кричать сразу начала и сказала, что первая будет она, а потом будет Фёдор Кузьмич, а потом…

– Стоп! Людмила, – хлопнула рукой по столу я, – давай сразу договоримся так. Твой начальник – я. Как меня зовут, и кто я такая, надеюсь, ты знаешь?

Людмила мучительно покраснела и несмело кивнула.

– Прекрасно, – продолжила я. А ты – мой личный секретарь. Я подчёркиваю – личный. Мой. Секретарь. А это значит, что никто, ни Капитолина Сидоровна, ни остальные не имеют права у тебя что-то требовать им показывать, кричать на тебя, а уж тем более менять мой график без моего разрешения. Это понятно?

На глаза Людмилы набежали слёзы, но она мужественно кивнула и в этот раз.

– Вот и молодец, – примирительно сказала я, – ругать тебя не буду. Но если опять кто-то начнет кричать или что-то требовать – отправляй их прямиком ко мне. Разберёмся. Договорились?

– Да… – прошептала Людмила.

– Хорошо. А теперь записывай новый график, – ухмыльнулась я, мысленно потирая руки, – первым ко мне на доклад пригласи, пожалуйста, Фёдора Кузьмича.

Я уже поняла, что это тот сердитый мужчина. Вот и начнём знакомство с него.

– Дальше, – я чуть задумалась. – Вторым я хочу видеть Иванова. Он вчера подходил по поводу графика?

– Подходил, – кивнула Людмила, – но там Тамара Викторовна на него так наругалась, что он сразу ушел. И ничего не сказал.

– Вот и чудненько, – широко улыбнулась я. – Значит, его вторым сразу и приглашай. А с десяти до пол-одиннадцатого я послушаю доклад Любимкина. И, если успею – то Герих. Хотя это вряд ли. Поняла?

Людмила кивнула, записывая.

– И не забудь сообщить об этом остальным. Чтобы люди не тратили время и не ждали под кабинетом, – я внутренне ухмыльнулась, представив, как Людмила сейчас придёт сообщить Щуке, что её в графике нету.

Моя секретарь с усердным видом записывала в блокнотик.

– Дальше… – я заглянула в свои записи, – пока я тут буду собеседования с товарищами проводить, сходи, пожалуйста, к Егорову, он за технику безопасности отвечает, и возьми у него всю информацию по несчастным случаям в производственных цехах. За последние три года давай. Там акты у него должны быть. Или в архиве. В общем, пусть все акты поднимет.

Людмила кивнула.

– И лучше пусть сам тоже подойдёт, – задумалась я, – скажем, после обеда. Даст мне разъяснения по актам.

Я отпустила Людмилу, а сама села планировать.

В то, что вверенный мне коллектив удалось усмирить, я не верила ну ни капельки. Это так, временная победа. Даже не победа, а небольшой приоритет. Приоритетик. Скоро ребятишки придут в себя и постараются отдать мне с процентами. Поэтому нужен такой ресурс, на который я смогу опираться в дальнейшей работе. На данный момент этим ресурсом могут выступать только производственные отделы. Рабочий класс у нас рулит. А чтобы цеховики захотели идти за мной в огонь и воду, я должна дать им то, чего у них нету и чего им очень хочется. И начать нужно с малого, сразу всё вываливать нельзя. Вот потому я вчера и прогуляла полдня в библиотеке.

Я расчертила страничку на три колонки и, пока не забыла, принялась вносить пункты, когда в дверь постучали. Я глянула на часы – ровно девять ноль-ноль.

– Входите, Фёдор Кузьмич! – крикнула я и раскрыла парку с его личным делом.

В кабинет степенно, с достоинством, вошел долговязый пожилой мужчина сердитой наружности. Ну что ж, будем знакомиться.

– Присаживайтесь, – я радушным жестом указала на стул для посетителей. – Для начала давайте познакомимся.

– Кузнецов Фёдор Кузьмич, – проскрипел он, голос у него оказался резкий, неприятный.

– Смотрю, Фёдор Кузьмич, вы к нам перевелись недавно, – я указала рукой на личное дело, и мужчина чуть поморщился. – И опыт работы у вас очень даже впечатляет. И на вагоностроительных заводах вы работали, и на локомотивном побывали.

Фёдор Кузьмич кивнул и чуть приосанился.

– Ого, а последнее место работы – «Днепровагонмаш»! – я быстро перелистала документы личного дела и закрыла папку, – А к нам вы как же, Фёдор Кузьмич? Производственная ссылка? После легендарного «Днепровагонмаша» – к нам в депо «Монорельс»?

– Да нет, не ссылка, – морщинистое лицо Фёдора Кузьмича разгладилось, он позволил себе даже усмехнуться, – дочка замуж тут вышла, внучка у меня уже появилась, а там после смерти жены я один был, вот они меня сюда переехать и уговорили.

– Аа-а-а-а… тогда понятно, – улыбнулась в ответ я, – ну и как вам наше депо «Монорельс» с высоты, так сказать, производственного полёта и опыта?

– Ну, в принципе нормально…, – дипломатично ответил Фёдор Кузьмич, но взгляд его чуть вильнул.

– Но не так как хотелось бы…– закончила за него фразу с усмешкой я.

Фёдор Кузьмич вздохнул и снова осторожно улыбнулся. Мол, не я это сказал, но так-то ты права.

Мы немного поговорили о проблемах ремонта крановых дрезин и о том, что нам, для депо «Монорельс» необходим путевой моторный гайковёрт, и что конвейеры и система рециркуляции у нас устарели, и что персонал надо обучать из своих молодых кадров, что потенциал есть, вот только… В общем, много чего обсудили. Фёдор Кузьмич возглавил отдел метрологии и во всех этих нюансах разбирался преотлично.

– Фёдор Кузьмич, – подытожила разговор я. – Думаю, что все ваши предложения нужно учитывать, причём в первую очередь. Давайте поступим таким образом: напишите кратко-ёмко основные мысли по модернизации нашего депо, мы с вами ещё раз всё просмотрим, к примеру, послезавтра, а потом пойдём с этим к Ивану Аркадьевичу…

– Я к нему уже подходил… – вздохнул Фёдор Кузьмич с такой грустью, что сразу стало понятно, что именно ответил ему Иван Аркадьевич.

– Фёдор Кузьмич, – опять улыбнулась я, – я вас не брошу, мы вдвоём пойдём. И мы его победим, поверьте!

– Согласен, – быстро ответил он и расцвёл улыбкой, – но если я впишу моё видение по модернизации учета и поверки контрольно-измерительного оборудования, вы не будете против?

Я была только «за» и мы с Фёдором Кузьмичом расстались крайне довольные друг другом.

Следующий по графику был ответственный товарищ Иванов Эдуард Александрович. Он же Эдичка.

Не успела я о нём подумать, как дверь распахнулась:

– Можно? – меня чуть не снесло волной одеколона «Eau Jeune».

К сегодняшнему собеседованию ответственный товарищ Эдичка подготовился основательно, сделав упор на старую добрую классику. На нём был темно-серый шерстяной костюм-тройка, застёгнутый, невзирая на почти летнюю жару, на все пуговицы, белая подкрахмаленная рубашка и галстук. Из бокового кармашка на пиджаке кокетливо торчал уголок кипенно-белого платочка.

Я невольно восхитилась – во даёт!

– Лидочка! Эмм… простите, Лидия Степановна! – позволил себе показательно чуть смутиться товарищ Иванов. – Вы чудесно выглядите! Благодарю, что приняли!

При этом он внимательно отслеживал мою реакцию.

И я решила не разочаровывать товарища Иванова, раз так подготовился. А вот сейчас мы с тобой поиграем. Тебе понравится.

– Присаживайтесь, товарищ Иванов, – я с полуулыбкой кивнула на стул для посетителей и приступила к экзекуции.

Глава 4

Товарищ Иванов присел на стул, прилежно сложил ручки на коленках и восхищённо воззрился на меня с видом шестиклассника, которому внезапно показали сиськи.

Он был чисто выбрит. В меру печален. Бланш под глазом тщательно замазан тональным кремом.

Вот так вот.

Я тоже посмотрела на него. Пристально. Внимательно. Примерно, как Чарльз Дарвин на грызуна туко-туко, перед тем, как сделать промеры его задней ноги и поразить этим всё прогрессивное человечество. Смотрела я, впрочем, недолго, минуты две.

Пауза затягивалась. Наконец, Иванов заёрзал.

– Лидия Степановна! – начал он и вонзил в меня взгляд, изображающий то ль взор, исполненный таинственной печали, то ль чьё-то там очей очарованье.

– Подождите, Эдуард Александрович, – чинно ответила я и углубилась в его личное дело.

Так. Числится у нас дражайший Эдичка помощником методиста по пропаганде коммунистических идей. Хм. С таким-то окладом! Мда. Это, выходит, типа как библиотекарь, хотя на самом деле – первый отдел. И вот. А это… ого! Да уж. Это отнюдь не Щука и с Лактюшкиной.

– А теперь рассказывайте, Эдуард Александрович, – закончив изучать бумаги из папки, более приветливым голосом сказала я, с демонстративным прилежанием сложила ручки перед собой и приготовилась слушать.

– Но Лидия Степановна! Я понимаю, что вы всего второй день исполняете эти обязанности. Но вы же должны понимать, что существуют вещи, которые мы не станем обсуждать в этих стенах, – отеческим тоном поучительно сообщил Эдичка и многозначительно посмотрел на лежащее передо мной личное дело.

«Эк загнул, подлец», – аж восхитилась я, красиво сформулировал, типа «не суй свой нос куда не надо, а то будет бо-бо», но вслух радушно ответила:

– Эдуард Александрович, работа по пропаганде коммунистических идей подразумевает ведь сразу два направления – внешнее и внутреннее, правильно?

Эдичка кивнул, чуть напряженно.

– Так давайте с вами поговорим о том, о чём можно и нужно говорить в этих стенах.

Эдичка опять кивнул, уже с подозрением.

– Я имею в виду ту внутреннюю работу, за которую вы получаете остальные 75% заработной платы!

Я посмотрела на Эдичку и на его скулах отчётливо проступили красные пятна.

– Итак, чем конкретно вы занимались весь этот год? И какие производственные мероприятия планируете посетить? Какие провести? В каких принять участие?

– Эммм… – левый глаз Эдички задёргался.