Приняв решение, Беклемишев и Парфёнов выдвинулись вдоль береговой линии в сторону Уссурийского залива. Подлодка шла в надводном положении, чуть впереди крейсера «Урал», но в пределах видимости в оптику. На крейсере силовые агрегаты заменены на нефтяные, что уменьшает дымы, по сравнению с кораблями, которые используют каменный уголь для своих котлов. А у подлодки вообще дизельные агрегаты, которые никак не демаскируют своё присутствие в море. Постепенно добрались до залива Стрелок, здесь «Урал» свернул к побережью, обходя остров Путятина с северной стороны. Парфёнов радировал Беклемишеву, что встанет на якорь возле острова, а подлодка двинулась дальше, планируя пройти мимо острова Аскольд, который расположен южнее острова Путятина. Возле острова подводный миноносец «Щука» застопорил ход, чтобы вести наблюдение за горизонтом. Погода стояла ясная, небольшой ветерок, так что волна почти не качает лодку. На площадку ограждения рубки выставили вахтенного наблюдателя старшего комендора Ломакина. Дело в том, что весь экипаж подлодки состоял практически из офицеров, а обязанности нижних чинов исполняли старшины. На подводном эсминце в составе экипажа были два старших комендора, то есть обученные нижние чины артиллерийским навыкам, наводчик заряжающий и так далее. «Щ-01» первая лодка на флоте Российской империи, но не последняя. Потому адмирал флота империи Макаров принял решение набрать в экипаж подлодки офицеров и старшинский состав, которые относились к унтер-офицерам. Чтобы все моряки прошли практику и получили опыт подводников. В дальнейшем на основании этого опыта будут обучать последующих специалистов для подводного флота. Матвей Ломакин срочную службу отслужил, так как срок службы на флоте ровнялся пяти годам, а ещё пять лет нижние чины числились в запасе, но могли остаться на сверхсрочную службу. Что и сделал старший комендор Ломакин, оставшись на сверхсрочную, а позже вызвался добровольцем служить подводником. Формально комендоры относились к БЧ-25, артиллерийская боевая часть на подлодке. Но загвоздка заключалась в том, что артиллерийское орудие на подводном эсминце применяется очень редко. По такой причине три старших комендора были подчинены командиру БЧ-36 старшему лейтенанту Владимиру Антоновичу Арбузову, там же комендоры осваивали премудрости минно-торпедной боевой части. Однако от вахты комендоров никто не освобождал, вот и стоял сейчас старший комендор Ломакин внутри ограждения рубки, наблюдая за горизонтом. Погода хоть и ясная, но в марте на море достаточно прохладно. Ломакин уже начал подмерзать, он даже мысленно стал думать о том, когда его заменят. Прошло полтора часа, и старший комендор Ломакин обнаружил со стороны востока дымы. Он убрал бинокль от глаз и встряхнул головой. Посмотрел ещё раз. Нет никаких сомнений, с восточной части приближались корабли. А так как там не могло быть русских кораблей, то соответственно это были японцы.

– На горизонте дымы, – крикнул Матвей Ломакин в открытый люк рубки, там дежурил ещё один вахтенный старший комендор Фрол Зайцев.

Сообщение тут же передали по команде и вскоре Беклемишев торопился, чтобы подняться в рубку и самолично убедиться в том, что японские корабли приближаются. Взяв бинокль, командир «Щуки» стал рассматривать горизонт. Действительно дымы были. Беклемишев прикинул, что примерно часа через два японские корабли появятся, когда их можно будет рассматривать даже невооружённым взглядом.

– Приготовится к погружению, – скомандовал Михаил Николаевич, Ломакин скрылся в люке рубки.

Через минуту за старшим комендором последовал командир подводного эсминца, задраив за собой люк.

Командующий 2-ой японской эскадры вице-адмирал Камимура имел под своим началом семь вымпелов, броненосцы «Идзумо», «Асама», «Адзума», «Ивате», «Якумо», а также два бронепалубных крейсера «Касаги» и «Ёсино». С такими силами было вполне реально дать хороший бой Владивостокской эскадре русских, хотя задача стояла всего лишь задержать эскадру Владивостокского отряда и по возможности повредить русские корабли. Флагманом Камимура выбрал броненосный крейсер 1-го класса «Идзумо». Скорость движения эскадры задавал броненосец «Идзумо», котлы выдавали двадцать узлов. Вообще-то скорость эскадры определяется по самому медленному кораблю, но в отряде Камимуры все корабли могли выдавать неменьше двадцати узлов, а море в данный момент было спокойным. Камимура решил оставить лёгкие крейсера возле острова Аскольд, а с броненосцами двинулся в сторону бухт Соболя и Тихая. Эскадра вице-адмирала Камимуры вошла в Уссурийский залив. Выйдя на створ горы Святого Иосифа7 и Уссурийской батареи8, эскадра взяла курс на батарею. Камимура планировал не только обстрелять батарею, но и нанести урон Владивостоку. По агентурным данным корабли Владивостокского отряда стоят в порту и наверняка не готовы выйти в море для сражения. Было бы хорошо, если получится повредить корабли русских, которые стоят на рейде. Два лёгких крейсера были оставлены, как резерв. Японская эскадра не стала приближаться к берегу ближе, чем на девять миль. Первый залп из орудий главного калибра сделал броненосец «Идзумо». Капитаном на «Идзумо» служил капитан 1-го ранга Идзити Суэтака. Затем вся эскадра повернула параллельно берега и открыла огонь из орудий левого борта. Пройдя на север до района бухты под названием «Горностай», Камимура развернул эскадру. После этого, вернувшись к месту, откуда произвели бомбардировку, эскадра повторила обстрел с более близкого расстояния. В это же время наблюдая за берегом японцы увидели дымы от русских кораблей. Камимура знал, что реально с ним в бой могут вступить только четыре корабля русских. При чём из них всего три броненосца, а у Камимуры пять броненосных крейсеров, имеется преимущество, которое можно использовать в своих целях. Плюс резерв из двух лёгких крейсеров, которые могут ударить с фактором неожиданности. Тем не менее Камимура велел своим броненосцам отойти мористее9 и там подождать корабли русских.

Выполняя приказ своего командира «Щука», погрузилась на перископную глубину и отошла от острова восточнее. Русские подводники ожидали, когда японские корабли пройдут мимо, за этим следил акустик боцманмат10 Шорохов из БЧ-7, который в данный момент нёс вахту. При наборе в акустики на подлодку учитывали наличие музыкального слуха, Иван Шорохов был лучший из всех кандидатов. У акустиков стояло оборудование записи звуков на виниловую пластину. Делалось это для того, чтобы знать звуки различных кораблей и судов. Как только японские корабли прошли, боцманмат Шорохов выключил запись.

– Прошли, ваше благородие, – сообщил акустик своему прямому командиру мичману Крылову.

Мичман Крылов сразу передал сообщение на мостик, где присутствовал сам Беклемишев, хотя вахтенным офицером в данный момент был капитан 3-го ранга Гирс. Подлодка сделал разворот.

– Поднять перископ, самый малый ход, – дал команду Беклемишев, а вахтенный офицер продублировал приказ командира.

Некоторое время Беклемишев наблюдал за японской эскадрой, потом пригласил Гирса.

– Твоё мнение, Владимир Константинович, – предложил высказаться командир подлодки своему старпому.

– Судя по названиям кораблей – это 2-ая эскадра, командующий вице-адмирал Камимура. Лёгкие крейсера оставил для того, чтобы они в нужный момент нанесли удар нашим, если они выйдут в море. У нас есть прекрасная возможность разочаровать Камимуру, даже удивить, у нас должно получиться, – ответил улыбающийся Гирс.

– Пора нам показать на что способна наша «Щука» на самом деле, командуйте Владимир Константинович, – распорядился Беклемишев и отошёл от перископа.

Решили пока сохранять радиомолчание, чтобы не вызвать подозрение японцев, которые вполне могли перехватить радиосигнал. Подводники успели заметить, что лёгкие японские крейсера встали на рейд. Подлодка сделала разворот и двинулась к крейсерам, сокращая дистанцию. Как только Беклемишев решил, что до крейсеров осталось примерно сорок кабельтовых11, вновь подняли перископ. Минные аппараты на лодке неподвижные, потому командиру пришлось наводить прицел движением корпуса подлодки. Беклемишев прильнул к перископу.

– Торпедные аппараты товсь, – громко отдал команду командир «Щуки».

Беклемишев решил провести залп по одной торпеде в каждый корабль, повредить крейсера, а потом если потребуется добить. В БЧ-2 закипела работа, готовили минные аппараты к выстрелу.

– Левой торпедой пли, – снова отдал команду Беклемишев, когда всё было готово к выстрелу.

Через несколько минут произошёл второй запуск торпеды. Убрали перископ. Теперь на подлодке все замерли в ожидании, отсчитывая мысленно минуты. Первая торпеда достигла цели за семь минут.

– Есть попадание, – доложил акустик, который самым первым услышал взрыв торпеды.

Через четыре минуты услышали второй взрыв, а затем более мощный подрыв, даже подлодку слегка тряхнула.

– Поднять перископ, – приказал Беклемишев.

Теперь стоило посмотреть на результаты своей работы. Крейсер «Касаги» получил пробоину в носовой части, нос корабля заметно начал проседать. А вот второй выстрел стал «золотым», видимо торпеда попала в то место, где находился каземат с боезапасом, крейсер «Ёсимо» разорвало пополам. Было видно, как обе половинки корабля стремительно погружаются под воду. Давать возможность выжить крейсеру «Касаги», Беклемишев не собирался. Потратив ещё одну торпеду, наблюдали, как крейсер «Касаги» погружается в морскую пучину, а японские моряки пытаются что-то сделать для своего спасения.

– Теперь можно прогуляться к броненосцам, – довольным голосом произнёс командир «Щуки», отдавая распоряжения для дальнейших действий экипажа.

По морским законам бросать моряков, терпящих бедствие нельзя, пусть даже врагов, но здесь Беклемишев ничего не мог сделать, разве что сообщить на крейсер «Урал» о том, что потоплены два лёгких крейсера Японии. С подлодки отправили радиограмму. Сам же он отправился в ту сторону, куда ушли броненосцы 2-ой японской эскадры.