– Ты что? – в полной тишине хрипло спросил Чернов.

А потом в воздухе что-то словно лопнуло, и с неба упал довольно приятный хохоток. Или птичка что хорошее пропела.

Но на птичку я не отвлекался. Я внимательно смотрел, как портрет Чернова смывается. Вода бежала по его лицу, оставляя после себя белесый фарфор. Или из чего эти овалы делаются?

Чернов тяжело задышал.

– Так, – поднялся Сумерник. – Хватит орать. Связи тут нет, спутник не работает. Едем обратно. Берегите заряды на телефонах. Нам они могут пригодиться.

Мара вытирала о себя руки.

– А что случилось? – нервно дергала она головой. – Что мы сделали?

Я задрал голову. Ничего в небе не было, кроме сплошных облаков. Птицы не летали. Вспомнилась попавшая в фару неудачница, и мне стало не по себе.

– Ничего, поехали! – Сумерник потерял свое спокойствие, движения его стали резкие.

Чернов стоял в полуобмороке, тупо глядя на надгробие.

– Чего случилось-то? – заклинило Мару. Она доковыляла до машины и теперь с удивлением смотрела на свои мокрые ноги.

– Ничего! Садись! – Сумерник шарахнул дверью.

– Ага, поехали! Чего тут делать-то? – засуетился Чернов. Он ринулся к машине, врезался в стояк двери, стал втискиваться на заднее сиденье и застрял.

– Спинку снесешь, – мрачно процедил Сумерник, кулаком выпихивая Чернова из машины.

В трехдверную «Ниву» сесть можно было через переднее сиденье. Кресло пассажира наклонялось, и в узкую щель пробирались те, кому посчастливилось сидеть сзади. В эту щель Чернов уже второй раз пытался ввинтиться. С разбегу. Машина качалась.

– Успокойся! – закричал Сумерник двоюродному, штурмующему дверь головой вперед – плечи не проходили, и в его взбаламученной голове не рождалось здравой мысли, как сделать так, чтобы ни во что не врезаться. – Нам все показалось, слышишь?

Чернов пошел на очередной взлет.

Мара подобрала свой рюкзак и придвинулась ближе.

– А что это значит? – прошептала она мне в затылок. Я чуть не подпрыгнул. Нельзя же так пугать, когда и без этого все до чертиков напуганы. – Он следующий?

– После кого? – не понял Сумерник.

– После Злой Волшебницы Востока. Сначала ее убили, потом… – Мара показала глазами на брата.

– Да пошла ты! – рявкнул я, потому что это была моя мысль, и она ее зачем-то озвучила.

Я дернул Чернова за плечо, нажал ладонью на затылок, помогая войти в салон.

– Все, на фиг! – не выдержал Сумерник. – Везу вас домой, и делайте там, что хотите!

Он дернул ремень безопасности, тот сразу застрял. Я осторожно забрался на кресло. Как там было в сказке? Дороти раздавила волшебницу, к ней сразу выбежала толпа Жевунов, они рассказали, что домой она попадет, если пройдет по дороге из желтого кирпича. Она пошла. И все закончилось хорошо.

Я выглянул в окно. Дорога под нашими колесами была самая обыкновенная. Слегка желтоватая от песка, но никакого кирпича не было.

– Ты садишься? – прорычал Сумерник Маре.

Мара полезла в свой чемодан.

– Я сейчас… – пробормотала она. – Мне руки…

Дальше произошло невозможное. Она достала из рюкзака мыльницу и отправилась к берегу.

– Она у тебя псих, что ли? – пробухтел Сумерник. Он воевал с ремнем, который отказывался выдвигаться, а все стучал и стучал стопором.

Воняло уже нестерпимо.

Мара стояла у берега и умывалась. С девчонками это случается – на них частенько нападает приступ чистоты. Мать моя за стол сесть не может, обязательно сходит умыться. И вечером тоже – непременно в ванной посидит. Мне вот параллельно, чистая у меня рожа или нет. А девчонкам…

Я скосил глаза на распахнутый зев брошенного рюкзака. Плотно он был забит. Какой-то пакет, книги, растрепанная тетрадка, сумочка тряпичная на молнии. А это что?

Страницы были измочалены, уголок в крошках земли, обложка с желтым пятном. Когда я коснулся книги, она показалась мне ледяной.

Все-таки этому художнику надо было руки оторвать. Дороти на обложке была страшнее нашей учительницы по математике. Улыбка Страшилы давала фору самому жизнерадостному монстру – Фредди Крюгеру. Ну и железный Носферату выглядел как пришелец с планеты Плюньвменятрижды. Про облитого грязью льва я вообще молчу.

А потом мы очень быстро ехали. Даже быстрее, чем хотелось бы, потому что дорога вдруг стала очень неровной, машина прыгала, я чуть не стукался головой о крышу, от первого толчка так вообще прикусил язык. Но все молчали.

В молчании мы промчались мимо куста. Если там и была мышка, то ее задавили второй раз. Но я был уверен, что никакой мышки там не было. Смотрел на навигатор и думал о нем нехорошо.

Когда я был маленький – а со мной случился такой период в жизни – то очень любил ругаться. И с особым наслаждением вываливал все свои глубинные знания на маму. Причем половина слов были вполне себе литературные. Вот только в применении к человеку они сразу становились плохими. Мама честно билась с моими пристрастием, я честно отбивался словарями. Мамины аргументы быстро закончились словом «нехорошо». Оно мне почему-то тогда понравилось. Не плохо, отвратительно, мерзко, а именно – нехорошо. И я стал нехорошо думать о нехороших вещах.

Вот как сейчас про этот навигатор. Понятно было, что он лажает. Что никаких ведьминых падей и чертовых болот в нашей местности нет. Что нехорошая коробочка закачала себе прикольную карту и теперь гоняет нас по ней, от чего получает свое черное удовольствие. Больше того – я додумался до того, что это не настоящий навигатор, а игрушечный. Нет там настоящих карт. Его подарили маме, чтобы она развлекалась в дороге. Хотя мама моя ни на каких автомобильных дорогах обычно не бывает. Она на самолетах летает и на поездах ездит. Там можно и без навигатора.

Я взял черную коробочку в руки. На ней не было ничего. Ни одной надписи, никаких скрытых намеков на игровую модель. Только шероховатая поверхность пластика.

– Маршрут построен, – сообщил женский голос, и я чуть не вскрикнул.

– Выключи его! – взвизгнула Мара и потянула свои щупальца ко мне.

Я дернулся:

– Погоди!

Даже с чистыми копытами лезть ко мне сейчас не стоило.

– Поехали домой, – как радио, включился Чернов.

Экран ожил, посерел. На нем появилась зеленая стрелочка. Мгновение стрелка висела в пустоте – я задержал дыхание в ожидании. Но вот под ней появилась дорога, изогнувшаяся вправо. Я поднял глаза – и верно, проселок уходил вправо.

– Через триста метров поверните налево, – мягко настаивал автомат.

– Куда он нас ведет? – не отрываясь от дороги, спросил Сумерник.

Экран заполнился. Поворота налево еще не было видно, но проселок уже назвали дорогой. Вдали терялся населенный пункт Поддыбье. А зелень вокруг была просто зеленью. Без всякого названия. Внизу было написано, что едем мы со скоростью 10 километров в час. А до пункта назначения нам было сто тринадцать километров.

Я сглотнул. Мне расхотелось ехать в тот пункт, куда вел этот навигатор. Тем более отсюда его было и не видно. Я боялся нажимать на кнопки, чтобы не сбить все окончательно.

– Давайте его выбросим, – насела на меня Мара.

– Чего это мы его выбросим? – Сумерник сильнее сжал руль.

– Это из-за него! – снова подал голос двоюродный.

– Он-то тут при чем? – сквозь зубы процедил Сумерник. – Спутники сбоят!

– В нем завелся колдун, – выдала Мара.

От неожиданности я закашлялся. Круто! До такого я еще не додумался.

– Совсем, что ли?

Это, кстати, был не вопрос. Это было утверждение.

– А в ваших гаджетах тоже колдун? Вроде как они сюда же привели, – напомнил Сумерник.

– Мы заблудились. – Голос Мара не повышала, от чего становилось только хуже. Неприятный у нее был голос, злобный какой-то. Он вливался в уши, рождал озноб.

– Да где же мы заблудились! – не выдержал Сумерник. Он шарахнул кулаком по рулю. – Мир квадратный – едешь либо туда, либо оттуда. Мы едем оттуда и скоро будем дома!

– Поверните налево.

Мы повернули, потом еще раз. Ехали в полном одиночестве по дороге, на которой не встретилось ни одной машины. И ни одной деревни. Они почему-то оказывались в стороне. Глумово, Парша, Весь. Вдалеке все. А мы ехали здесь. По дороге. Я не заметил, как мы опять оказались на проселке. Начинало смеркаться. Вроде бы я задремал.

– Вы прибыли к месту назначения, – сообщил навигатор.

Эти слова больно ударили по мозгам – возвращение к реальности было мучительным. Голова заболела. Пискнули часы. В дороге мы были десять часов.

Озеро. Место я узнал. Неподалеку желтела обложка выброшенной книги.

– О-па, – прошептал Сумерник.

И как-то разом стало темно. В открытые окна потянуло затхлостью.

Корова сдохла. Или кто-то такой же крупный. А может, и две коровы. Морские.

Посмотрел на навигатор. Он молчал. На черном экране не было ничего. Пальцем я нарисовал смайлик. Здесь могла бы быть ваша реклама.

– Я не выйду, – вцепился в подголовник кресла Кирилла Чернов. – Я тут останусь.

Сумерник кусал губы. Смотрел на озеро и сосредоточенно грыз сам себя.

– Давайте домой поедем, – проскулила Мара.

Кирилл глянул на меня. Я пожал плечами. Книга тут была – мы ее перед отправкой выбросили, а надгробия не было. Кто-то неведомый вылил ведро воды, и надгробие тоже смылось. Кто-то…

– Иногда бывает – леший водит, – предположил я. У меня от мамы много такого мусора в голосе. – Шутит.

– Шутит? – зло уточник Сумерник, глядя в лобовое стекло перед собой.

– Толкает в спину не в ту сторону. Надо крест перекинуть на спину, тогда…

– Какой крест? – очень тихо спросил Сумерник.

После таких вопросов отвечать не хотелось.

– А я знаю, – опять повисла на моем кресле Мара. – Надо еще обувь поменять местами, правую на левую, а левую на правую. Я сейчас переобуюсь!

– Хорош дергаться! – стукнул по своему подголовнику Сумерник. – Ща домой поедем. Выруби эту дуру и больше не трогай! – бросил он мне. – Что там ваши телефоны?

– Вот, вот, – суетился Чернов, угодливо протягивая планшет. – Это еще раньше загрузилось. А сейчас без связи, но картинка есть.

– Так! Сел ровно! – рявкнул Сумерник на готового пролезть через кресло двоюродного. – Я сам разберусь. Что тут у тебя?

Я тоже посмотрел, потому что интересно было увидеть наше плутание не через экран навигатора. Мой смартфон позорно выдавал отсутствие желания общаться с миром.

На планшете было озеро, была дорога вокруг озера. И дорога к озеру. Мы по ней и проехали. Проселок – на карте отмечен пунктиром. Пунктир упирался в нормальную дорогу. Я увидел знакомое название Поддыбье. Сумерник попытался оттянуть карту, чтобы посмотреть, какого кругаля мы дали, но за видимые границы карта не пускала, показывая пустоту.

Пустота была зловещей. Я кашлянул.

Тогда Сумерник потянул карту в другую сторону. Дорога огибала озеро и уходила в лес. За ним шла трасса Москва-Владимир. Сумерник стукнул по ней пальцем, потом посмотрел на приборную доску.

– Мы едем сюда. Бензина хватит. И чтобы молчали у меня все!

Мара мелко закивала. Чернов засопел. Я хотел возразить, что лучше нам сейчас никуда не ехать – ведь понятно, что нас не пустят на трассу. Но Сумерник не стал бы меня слушать. Он опустил ручник, воткнул скорость, и машина поползла вдоль озера.

Я оглянулся. Книжка исчезла. Или я ее перестал видеть в наступившей темноте?

Мы какое-то время ехали, и тут меня осенило. Я крутанулся на кресле.

– Рюкзак покажи! – бросил я Маре.

– Чего это?

Она потянулась к своему чемодану. Молния была застегнута.

Неужели получилось? Но как? Никакого же движения не было.

– Показывай давай!

Ремень безопасности мешал мне встать на колени и перевеситься через спинку, но я успел вцепиться в лямку. Мара тянула рюкзак к себе, ухватившись за верхний кармашек.