Она повернулась и направилась к двери, ведущей в коридор. Ощущение лёгкого головокружения не уходило, но теперь оно сопровождалось странной, необъяснимой тревогой. Как будто всё вокруг оставалось прежним, но в то же время что—то было не так. Неуловимая разница, от которой становилось не по себе. Не изменилось ничего значительного – те же стены, те же предметы, та же расстановка, но стоило посмотреть чуть внимательнее, как возникало ощущение, что детали сместились, как если бы кто—то сдвинул их на миллиметр в сторону.

Она прошла в гостиную. Здесь тоже всё выглядело привычно: мягкий диван с пледом, небольшая стопка книг на журнальном столике, недопитая чашка чая, оставленная с вечера. Но что—то в этом всём не давало ей покоя. Лия машинально взяла в руки книгу, полистала страницы, но не нашла в ней ничего странного. Тот же текст, знакомые строки. Она положила её обратно, прижала пальцы к вискам и глубоко вдохнула. Возможно, дело в сне. Возможно, он был настолько реальным, что теперь её мозг не сразу может перестроиться на настоящее.

Лия двинулась дальше, прошла мимо книжных полок, взгляд зацепился за фотографии в рамках. Их расположение тоже казалось правильным, но на одну из них она посмотрела дольше, чем на другие. Снимок был ей хорошо знаком – она сделала его несколько лет назад во время путешествия, но не помнила, чтобы он стоял именно здесь. Или стоял?

Она подошла ближе, взяла рамку в руки. На фотографии она, чуть моложе, в солнечных очках, улыбается в объектив на фоне морского пейзажа. Всё верно. Но что—то в этом снимке всё равно заставляло её испытывать смутное беспокойство. Как будто что—то в её памяти не совпадало с тем, что она видела перед собой.

Она поставила фотографию на место и двинулась дальше. Проходя мимо зеркала в прихожей, замедлила шаг, а потом остановилась. Отражение смотрело на неё, как всегда, но что—то в нём показалось ей странным. Она вгляделась в своё лицо, провела рукой по щеке, коснулась волос. Всё было так, как должно быть – знакомый овал лица, привычные черты, но почему—то она ощущала лёгкую отстранённость, как если бы смотрела не на себя, а на едва заметную версию себя.

Губы выглядели чуть тоньше, чем она привыкла. Или ей просто казалось? Веки немного утяжелились и нависли, как будто после долгого сна, но в этом не было ничего необычного. Усталость? Сонное оцепенение? Она долго смотрела на себя, пытаясь поймать ощущение нереальности, но с каждым мгновением оно становилось слабее. В конце концов, она глубоко вздохнула, отвернулась и продолжила путь.

В спальне всё было на своих местах. Она открыла шкаф, провела взглядом по развешенной одежде – знакомые силуэты платьев, костюмов, рубашек. Всё было так, как она привыкла видеть, но стоило ей потянуться за одним из платьев, как она замерла. Это была вещь, которую она не помнила.

Чёрное платье с аккуратными складками на талии. Она провела пальцами по ткани – мягкой, чуть холодной, дорогой. Оно определённо было её размера, идеально подходило к её стилю. Но она не могла вспомнить, когда покупала его.

Она нахмурилась, перебирая в памяти последние покупки. Всё, что находилось в её гардеробе, было знакомо, привязано к конкретным моментам жизни. Но платье выбивалось из этого ряда. Лия провела рукой по плечикам, будто надеясь, что прикосновение вернёт воспоминания. Возможно, кто—то подарил? Возможно, она купила его, но забыла? Но почему тогда оно вызывало такое ощущение чужеродности?

Лия закрыла шкаф, пытаясь не зацикливаться на этой странности. Всё ещё ощущая слабое головокружение, она взяла с тумбочки телефон. Экран мягко засветился, отразив её лицо. Она провела пальцем по разблокировке и посмотрела на дату.

Всё совпадало. День, месяц, год. Всё так, как и должно быть. Она открыла список сообщений. В нём не было ничего необычного, но она почти сразу заметила, что некоторые из переписок, которые должны были там быть, отсутствовали.

Женщина моргнула, прокручивая диалоги. Некоторые сообщения выглядели странно – как будто они были отправлены позже, чем она помнила. Несколько привычных напоминаний исчезли. Важные записи, которые она точно помнила, тоже отсутствовали.

Лия медленно опустила телефон, снова глубоко вдохнула.

Она закрыла глаза. Попыталась представить, что ничего странного не происходит. Что всё так, как должно быть. Что просто её сознание ещё не перестроилось после сна.

Но тревога в груди не отпускала.

Лия глубоко вдохнула, стараясь привести мысли в порядок, но тревога, поселившаяся внутри, не отступала. В её мире никогда не было места иррациональному. Вещи имели объяснение, события подчинялись логике. Любая странность, любое отклонение от нормы всегда оказывалось простым совпадением, следствием усталости или рассеянности. Она убеждала себя в этом, но тело ощущало иначе – лёгкий холодок в позвоночнике, сжатая грудь, непроизвольное движение пальцев, пытающихся нащупать что—то надёжное, знакомое, неизменное.

Она направилась в свой кабинет, привычным жестом провела рукой по дверному косяку, словно проверяя, на месте ли он. В комнате всё выглядело так, как всегда: рабочий стол, аккуратно сложенные рукописи, несколько книг в стопке рядом с ноутбуком, лампа с тёплым матовым светом, который она всегда оставляла включённым в ночи, когда уходила в текст. На первый взгляд здесь не было ничего необычного, но что—то сразу задело её внимание.

На краю стола лежала её книга. Та самая, что принесла ей известность десять лет назад. Её главный роман.

Лия остановилась, смотря на неё, и почувствовала, как внутри поднялась волна необъяснимого беспокойства. Она не помнила, чтобы вчера брала её в руки. Обычно она не перечитывала свои работы – тексты, однажды законченные, становились частью прошлого, отпечатанным временем, зафиксированным, завершённым. Так почему она сейчас лежала здесь, словно кто—то специально оставил её на виду?

Она медленно подошла, села в кресло, провела пальцами по обложке. Всё было на месте – её имя, знакомый дизайн. Она на мгновение прикрыла глаза, будто прислушиваясь к себе, затем раскрыла книгу.

И почти сразу поняла, что что—то не так.

Сначала ей показалось, что это просто странное чувство, вызванное общим состоянием – возможно, её разум всё ещё находился в полудрёме, возможно, волнение от сна не до конца отпустило. Но стоило ей пробежаться взглядом по первому абзацу, как она замерла. Текст был знаком, но слова располагались иначе. Структура предложений, их ритм – всё немного отличалось. Вроде бы те же самые сцены, но детали иные, как если бы кто—то взял её книгу и слегка изменил каждую фразу, добавив незаметные на первый взгляд штрихи.

Она начала листать дальше, вчитываясь в строки, которые знала наизусть. В диалогах персонажей появлялись новые фразы, нехарактерные интонации, которых Лия точно не писала. Атмосфера романа оставалась прежней, но её герои звучали иначе, иногда совсем не так, как она помнила. Она перевернула ещё несколько страниц, взгляд зацепился за имя – и сердце пропустило удар.

Имя главной героини было другим. Лия моргнула, снова посмотрела на строку. Нет, ей не показалось. Оно действительно изменилось. Ещё одно. И ещё.

Она начала нервно листать дальше, выхватывая фразы, проверяя, сверяя с памятью. Сюжет оставался прежним, но имена героев были не те. Некоторые из них отличались на одну букву, другие полностью изменились. Она помнила каждую деталь своей книги, каждое решение, каждую правку, которую вносила на этапе редакции. Эти имена не были случайными – в них заключались смыслы, подтексты, они создавались ею осознанно, тщательно, а теперь кто—то или что—то заменило их на чужие, лишённые того значения, что вкладывала она.

Лия перевела дыхание, стараясь сохранять спокойствие, но её пальцы всё равно дрогнули, когда она закрыла книгу и посмотрела на обложку. Может, это другое издание? Переиздание с изменёнными редакторскими правками? Возможно, ей не сообщили о правках перед печатью? Нет, невозможно. Она всегда сама принимала финальные решения.

Она перевернула книгу, взглянула на страницу с выходными данными. И снова почувствовала, как внутри поднимается паника. Дата публикации не совпадала.

Всё это время она была уверена, что книга вышла в свет десять лет назад, но в этом издании значилась другая дата. Разница составляла больше года.

Этого просто не могло быть. Она прекрасно помнила день, когда получила первый тираж. Помнила эмоции, реакцию читателей, обсуждения. Всё это было связано с определённым моментом в её жизни, закреплённым в памяти так, как закрепляются только действительно важные события. И теперь кто—то утверждал, что этот момент произошёл позже, чем она помнила?

Она поднялась, быстрым шагом направилась к книжному шкафу, нашла ещё один экземпляр – тот, что хранился у неё с первой печати. Открыла его, проверила дату. Та самая, которую она помнила. Всё верно. Но в издании, что лежало у неё на столе, дата была другой.

Лия снова взяла новую книгу, медленно перевернула страницы. Внутри всё дрожало, но она старалась держать себя в руках. Ей казалось, что стоит только понять логику происходящего – и всё встанет на свои места.

Но никакой логики в этом не было.

Она не могла вспомнить ни единого дня, когда принимала решение о правках. Не помнила встреч с редакторами, не помнила, чтобы меняла имена или переписывала сцены. Но всё это было здесь, в книге, которую она написала, но которая теперь жила другой жизнью.

Пальцы сжали переплёт. Она не могла просто оставить это без ответа. Лия развернула ноутбук, быстро открыла браузер, вбила название своей книги.

Список ссылок выскочил мгновенно – отзывы, статьи, упоминания. Она начала листать страницы, пока не наткнулась на обсуждение, в котором говорилось о деталях её романа.

И снова её пронзило ощущение, что реальность сместилась.

Люди обсуждали моменты, которые она не писала. Говорили о сценах, которых не существовало в её книге.

Она открыла один из отзывов. Человек подробно анализировал сюжет, упоминая детали, которых в её тексте не было. Лия пробежала глазами по строкам, пытаясь найти подтверждение тому, что ошибается, но слова раз за разом подтверждали очевидное – эта книга, её книга, изменилась.

Она чувствовала, как холод прокатывается по позвоночнику. Кто—то или что—то изменило её историю. И теперь она должна была выяснить, кто это сделал. Или… зачем.

Лия откинулась на спинку кресла, медленно закрыв глаза. Всё это… слишком. Её разум пытался ухватиться за логику, за здравый смысл, но всё, что происходило вокруг, ускользало из—под привычного контроля. Она заставила себя дышать глубже, медленно, будто этот ритм мог вернуть её в ощущение реальности.

Нужно вспомнить. Вчерашний день, его ход, его события.

Она проснулась утром, как обычно. Позавтракала, проверила почту, сделала несколько записей в дневнике, затем отправилась на встречу. Вечером был литературный вечер – да, она хорошо помнит этот момент. Москва, приглушённые огни театра, полутёмные ряды кресел, ощущение ожидания в воздухе. Она сидела на сцене, отвечала на вопросы, чувствовала себя чуть отстранённой, но привычно уверенной. Потом были аплодисменты, несколько автографов, короткие разговоры с читателями, улыбки. Она вышла на улицу. Было прохладно, пахло осенней влагой.

Она вызвала машину.

Лия нахмурилась. В голове мелькнуло воспоминание о поездке. Но чем больше она старалась ухватиться за детали, тем сильнее они рассыпались, как песок сквозь пальцы.

Она ясно помнила, как сидела на заднем сиденье автомобиля, её взгляд скользил по улицам, мимо проносились силуэты прохожих, тускло светили витрины магазинов, а отражения в лужах создавали причудливые узоры из огней фонарей. Машина двигалась плавно, ритмичные толчки колёс по асфальту убаюкивали, унося её мысли куда—то вглубь воспоминаний, но чем ближе она подъезжала к дому, тем сильнее сознание будто проваливалось в пустоту.