Линза с жужжанием изменила цвет на желтый.

* * *

Он шел очень быстро. Фонарь раскидывал качающиеся тени по стенам тоннелей – их тут был целый лабиринт. Время от времени маленький человечек останавливался, прислушивался, осторожно заглядывал за угол. Как правило, остановившись, он еще и вздрагивал.

Без фонаря было бы даже проще, то и дело думал он. И еще эта глыба… Он не помнил никакой расколотой глыбы в устье пещеры.

В голове снова возникла сцена, свидетелем которой он стал сразу же после пробуждения. Человек, который… да, он вел себя так, будто разговаривал с этим монстром, а потом взобрался на него верхом и просто улетел. К счастью, оставив на полу свой фонарь.

Кто это мог быть? И что он там делал?

На следующей развилке он повернул направо – он вообще хорошо помнил дорогу. Звуков никаких не было – ну, кроме тех, которые он производил сам. Что само по себе странно – после такой-то заварухи…

У подножия гигантской лестницы он оставил фонарь и беззвучно заскользил сквозь тьму – к пробивающемуся далеко вверху слабому свету. Когда его макушка вынырнула над последней ступенькой, он замер, притаился и внимательно обозрел окрестности.

– Сколько же я спал? – потрясенно спросил он – видимо, у изрядно потрепанного гобелена.

Гобелен ему не ответил – да он и сам не стал ждать.

* * *

Когда пробудившееся солнце окрасило восточный уголок неба, Лунный Птах неспешно и величаво спланировал на верхушку последней уцелевшей башни замка Рондоваль.

Пол спешился и похлопал его по шее.

Доброго утра, мой друг. Я скоро снова тебя призову.

Я услышу. И приду.

Колоссальная темная тень спрыгнула с края и заскользила в сторону одного из тайных входов в пещеры. В воздухе колыхалась зеленая нить, связывающая плечо дракона со все еще воздетой рукой всадника, но вскоре она поблекла и присоединилась к мириадам других нитей этого мира, плавающих, где бог на душу положит.

Пол постоял еще, любуясь, как на западе одна за другой гаснут звезды, и гадая, что это за странные летучие штуковины Лунный Птах уничтожил пару часов назад… Он еще сказал: «Они нарушали покой моих снов»…

Обратившись лицом к восходу, он вошел в башню и зашагал вниз – по спирали, круг за кругом, – пока не оказался в библиотеке, где чувствовал себя уже совсем как дома. На ходу он что-то мурлыкал и даже время от времени прищелкивал пальцами.

Да, теперь у него определенно был дом – свой дом, и семья. Творящая магию и разъезжающая на драконах семья, которая жила тут испокон веков. Ему хотелось взять в руки гитару и спеть об этом песню, наблюдая, как взлетает со всех поверхностей пыль при его приближении, как сама расставляется по комнатам мебель, как мусор сметается в кучи по углам – и ленты силы, управляющие всеми этими манипуляциями, текут к его инструменту, резонируют с ним, поют в унисон.

Рондоваль сейчас воистину ощущался своим – он принадлежал ему, Полу, как никогда раньше.

В библиотеке он первым делом налил себе выпить – надо же отпраздновать такое событие! Бутылка, однако, оказалась пуста – хотя вчера там вроде бы оставалось еще несколько дюймов на дне. И, если уж на то пошло, еда ведь тоже была… – а сейчас на сервировочной доске хоть шаром покати.

Пол пожал плечами и устремился к лестнице: надо наколдовать еще припасов из буфетной.

Есть после ночных приключений хотелось зверски.

Глава четырнадцатая

Он расставил ловушки по всему Рондовалю. И сейчас, когда день пошел на убыль, сидел в засаде и ждал, сработают ли они, и если да, то что в них попадется.

Он устроился в небольшой гостиной, куда прежде захаживал нечасто, – в самом центре своей паутины. Делать пока было особо нечего, и он просто думал себе и думал, но это ничему не мешало. Даже в некотором роде помогало.

Нити тянулись во всех направлениях – серо-серебряные, тугие. Сегодня после обеда он раскинул их по всему Рондовалю, как призрачные проволочные растяжки. Он чувствовал их все и знал, куда каждая ведет.

На этот момент он пришел к выводу, что для других людей нити магии не видны – в обычных, по крайней мере, обстоятельствах. Вызывать их, замечать, использовать в своих нуждах – все это было в его власти. Той самой власти, которая привела его сюда – в место, которое оказалось домом. Его родным домом.

У тех, кто жил здесь раньше, эта власть тоже была, а с нею и другие знания и способности. Во всем этом он только начал разбираться и частенько размышлял о них, прошлых…

Мор забрал его отсюда младенцем (так старик, во всяком случае, сказал) и обменял на настоящего Дэниэла Чейна. Если он на самом деле родился здесь, а потом был изъят из мира после великой битвы, которая привела величественный замок в его настоящий вид, значит, все это разорение случилось немногим больше двадцати лет назад… – ну, при условии, конечно, что время здесь вело себя примерно так же, как там. Тогда возникает вопрос о причинах конфликта и его действующих лицах. В целом ясно одно: его родители в нем проиграли и, без сомнения, сейчас мертвы.

Родители… В разных комнатах замка уцелели портреты, один из которых вполне мог изображать лорда Дета, автора тех самых дневников и, судя по всему, его отца. Подписей картины, впрочем, не имели, и о том, кто была его матушка, Полу оставалось лишь гадать.

Запястье слегка кольнуло, но от нитей сигнала покамест не было.

В холле за дверью смеркалось.

Пол сидел и размышлял о мире, в котором теперь жил… и о том, были ли такие нити в прежнем, и смог бы он их увидеть, если бы догадался попробовать.

Интересно, каково это – вырасти здесь, в этом замке? У него уже успело образоваться эдакое собственническое отношение к зданию – пусть он даже и не знал его полной истории, – и присутствие чужака его совершенно не устраивало.

А чужак определенно присутствовал.

Пол знал это так же верно, как если бы столкнулся с ним в коридоре нос к носу. Не только по тому, что все съедобное, оставленное без присмотра, имело обыкновение таинственно исчезать, но и по тысяче других мелких следов: пыльные еще вчера дверные ручки сегодня почему-то сверкали чистотой; вещи оказывались чуть-чуть не на тех местах; в неиспользуемых коридорах появлялись потертости от рук.

Рондоваль как будто сам пытался его предупредить: гляди в оба, у нас гость!

Свое заклинание Пол разработал весьма тщательно: частью интуитивно, частью по намекам из отцовских книг, – но сделано все было на совесть. Как только посягатель шевельнется, об этом тут же станет известно.

Снова покалывание. Только на сей раз оно не пропало бесследно: палец сам дернулся к одной из нитей – притронулся, ощутил пульс. О да. Нить вела к разрушенной башне в задней части замка.

Что ж, очень хорошо.

Пол зажал нить между пальцами и принялся за работу; запястье с каждой секундой теплело и билось все сильней.

Так-так. Сигнализацию спустило движущееся человеческое тело, мужского пола. Нить набухла, утолщилась, засияла силой – теперь она была прочно приклеена другим концом к незваному посетителю.

Пол улыбнулся. Его воля потекла по проводу навстречу добыче, нашла ее, заморозила посреди движения.

– А теперь, друг мой, – пробормотал паук, – нам пора встретиться. Иди-ка сюда.

Человек двинулся вниз по башенной лестнице – медленно и механически.

Он, видимо, понял, что попался в ловушку, и попробовал было сопротивляться чарам, но никакого эффекта это не дало: как шел, так и шел. Пот, правда, выступил на лбу, и челюсти сжались от усилий, но ноги исправно шагали по ступенькам и дальше, по коридору. На ходу он пытался хвататься руками за проплывавшие мимо колонны и дверные косяки, но неведомая сила шутя отрывала их, а потом и вовсе спрятала под плащ – чтоб неповадно было!

Дальше, однако, началось интересное: руки снова вынырнули из-под плаща, да не одни, а вооруженные длинной альпинисткой стропой. Один ее конец визитер поспешно навязал себе на руку, а к другому прикрепил маленький абордажный крюк-кошку – и ррраз! забросил его прямо в ближайшее открытое окно. Подергал, убедился, что тот за что-то там зацепился, – и, схватившись за веревку обеими руками и воззвав попутно к Двастиру, хранителю всех воров, повис на ней всем телом.

Пол нахмурился.

Приближаться добыча перестала. Он удвоил усилия.

Она упорствовала.

Выругавшись, он поднялся, вышел в слабо освещенный холл и двинулся вдоль нити, зажигая вокруг свечи взмахом руки. Лишь через несколько минут в голову ему закралась мысль, что пойманная мышка сама может оказаться не лыком шита: вдруг там тоже какой-нибудь адепт? Как иначе ему удается сопротивляться такому зову? Может, стоит вызвать Лунного Птаха – грубая сила есть грубая сила, она еще никогда никому не мешала?

Ну, нет. Защитить дом он должен сам, решил Пол, – если это вообще возможно. Можно сказать, личный вызов и почетная обязанность – раз уж они с Рондовалем предъявили права друг на друга. Да и силы против другого проверить будет нелишне…

Если бы серебряная ниточка не пошла резко вверх, он бы мог и проглядеть маленького, облаченного во все темное человечка, ноги которого любопытным образом дрыгались – на самом деле они просто продолжали идти в воздухе, не в силах сбросить чары; их обладатель героически поднимался к окну на одной только силе рук.

– М-да, чего только на свете не увидишь! – поделился Пол, трогая нить еще раз. – Так, хорош. Кончай сопротивляться и лезь назад. Вниз. Живо!

Человек перестал карабкаться, сапоги покорно замерли. Несколько секунд он висел на веревке, меланхолично покачиваясь, а потом начал спускаться. Футах в пятнадцати над полом он в полном согласии с полученными распоряжениями (но не с инстинктом самосохранения) отпустил веревку и солдатиком полетел вниз.

Полу пришлось отпрыгнуть – он налетел плечом на стену и чуть не упал, а его гость тем временем шлепнулся на камень на том самом месте и за отсутствием дальнейших инструкций ударился в бега.

Но не тут-то было. Пол выстрелил нитью вслед, захватил лодыжки беглеца, как лассо, и хорошенько дернул. Тот распластался на полу.

Не ослабляя тяжа, хозяин дома обошел посетителя слева. Тот перекатился на бок, выхватил откуда-то нож и попытался ткнуть его в бедро. Пол легко уклонился; на конце нити образовалась петля, захлестнула кисти несговорчивого гостя и затянулась. Нож со звоном запрыгал по полу и, ускакав достаточно далеко, затерялся в тенях.

Теперь запястья чужака были зафиксированы так же надежно, как и щиколотки. Светлые глаза уставились на Пола безо всякого выражения.

– Должен сказать, ты крайне изобретательно исполняешь приказы, – одобрил Пол. – Делаешь все буквально, когда тебе это выгодно, и используешь всякую лазейку, когда нет. У тебя, часом, нет юридического образования?

– Временами я подходил к этой профессии весьма близко, – с улыбкой ответили ему (голос был негромок и почти благозвучен). – Ну, и что теперь станем делать?

– Понятия не имею, – Пол покачал головой. – Я не знаю, кто ты такой и что тебе нужно. Из соображений безопасности – и любопытства – мне придется это выяснить.

– Меня кличут Мышиной Перчаткой, и никакого зла я тебе не желаю.

– Тогда почему ты здесь шнырял украдкой и зачем воровал мою еду?

– Человеку свойственно питаться, а соображения моей безопасности требуют, чтобы я шнырял. О тебе я знаю только то, что ты колдун и драконий наездник – неудивительно, что я робел войти и представиться.

– Разумно, – согласился Пол. – А если бы я узнал, что ты вообще здесь забыл, я бы, возможно, с большим сочувствием вошел в твое положение.