Константин Волошин: От Дона до Явы

Светлой памяти моего отца, Юрия Волошина, посвящается…

© Константин Волошин, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Глава 1

Две лучины не могли проникнуть светом во все углы затхлой избы и высвечивали лишь дощатый стол с деревянными блюдами с остатками нехитрой скудной еды.

Трое казаков сидели на чурбанах и изредка перебрасывались скупыми словами, поглядывали друг на друга темными глазами – рассмотреть их в полумраке казалось невозможным.

Один из них спросил, не поднимая головы и медленно прожёвывая корку:

– Ты, Андрюха, тут уверял, что царевич Димитрий вышлет нам подмогу. Где она?

– Мог бы и что другое спросить, – буркнул в ответ атаман Корела, потянулся к кувшину и налил мутного самогона. – Мы тут сидим не одну неделю, а вестей от него нет. Так что мы с тобой, Ванька, знаем одинаково мало. А что прикажешь делать? Сдаться этому спесивому Шереметеву?

– Сказал ещё! – Вскинул голову третий сиделец и приподнял кружку, предлагая выпить ещё по одной. – Мы и так шуганули этого боярина с его войском придворной челяди!

– Слышь, что глаголет Федька? – кивнул Корела на говорившего и чокнулся с ним. Выпили, занюхали солёным огурцом и бросили в рты щепоть квашеной капусты. Подышали. – Мы давали присягу царевичу, так и держать будем. Москали не дюже драться с нами желают. Сами видели. А там царевич всё ж подумает о нас и пришлёт подмогу. Пока есть чем воевать.

– Вчерась разведка донесла, что сюды поспешает с войском Васька Бутурлин.

– Сам сказал, что никто охотно против нас не будет воевать, – заметил Корела, не подняв головы, отяжелевшей от выпитого зелья. – Зато любо глянуть, как наши бояре драпают от наших казачков, хы!

– Да уж больно пакостно сидеть тут без харча. И это пойло уже кончается, – кивнул Иван на кувшин.

– Вот это другое дело, друг. Без этого пойла что-то нет охоты и воевать, – Корела вздохнул, и было ясно, что он на самом деле сильно опечален этим. – Надо бы послать кого половчее за этим, – кивнул он на кувшин.

– Стоит ли из-за этого рисковать ребятушками? – несмело возразил Федька.

– Никто не откажется от такого набега, – усмехнулся Корела. – А не пора ли нам подремать, а то поутру опять со стрельцами сподобиться столкнуться.

– Надо кожи бычьи хорошенько промочить, тушить ядра зажигательные, – напомнил Ивашка без уверенности. Небось опять начнут зажигалки кидать в нашу крепостцу. Как бы вовсе не лишиться жилья.

– Распорядись с утра этим заняться, – поднял голову Корела. – Нам ещё долго тут сидеть, думаю.

* * *

Фёдор Шереметев в сильном упадке духа встретил царского стольника Василия Бутурлина со всем возможным почтением и радостью.

– Проклятые Кромы^[1] с казаками у меня уже, как кость в горле! – боярин рубанул ладонью воздух. – Этот Корела только и знает, что дразнит наших доблестных воинов.

– Тогда чего ты, воевода, так ничего и не делаешь тут? – с неприязнью ответил стольник Бутурлин. – У тебя достаточно ратников, а ты сиднем тут сидишь и плачешься!

– Я посмотрю, как ты сам с этим городишком разберёшься. Моих людишек уже мало стало для серьёзного дела. Вот Мстиславский с воинством и артиллерией припрётся, тогда другое дело.

– Нет уж, боярин! – Бутурлин чуть не вскочил от ярости. – Сами должны с этим Корелой покончить. Государь наш Борис поручил это нам. Кромы не такая крепость, чтобы возле неё топтаться месяцами. Будем крушить частокол. А там легче станет.

– Думаю, воеводы, что сжечь крепость не представится трудным, – подал голос князь Димитрий Пожарский. – Дров тут достаточно.

– Рассчитываешь это устроить? – с подозрением спросил Шереметев. – Не уверен в успехе, бояре.

– Без этого трудно будет взять крепость, – не согласился Димитрий. – Беру это на себя, бояре. Более недели мне не понадобится времени.

– Ну смотри, князь, – вздохнул Фёдор. – Буду молиться за твой успех. Одначе без осадной артиллерии вряд ли можно изничтожить казаков, даже уничтожив крепость. Уж больно высоко она стоит, проклятая!

– Пока князь Димитрий будет готовить поджог, мы проведём ещё раз пробный штурм и поглядим, что из этого получится, – Бутурлин оглядел сподвижников.

– Только людишек потеряем, – пробурчал Шереметев. Его никто не поддержал, и Бутурлин наметил себе подготовить людей к послезавтра.

С утра пушки обрушили сотни ядер на крепость. Ни на валу, ни на частоколе казаков видно не было.

– Опять попрятались, проклятые холопы! – указал Шереметев на голые стены крепости, просматривающиеся через дым разрывов и снежную пыль.

– Так стоит двинуть полки, пользуясь их отсутствием, – вскинулся Бутурлин и осмотрел ряды стрельцов, готовых к наступлению.

– Казачки те уже зорко следят за нашими действиями, стольник, – ответил Шереметев. – А палят они знатно. Вся надежда на измор, – мрачно закончил воевода, в его голосе прозвучало раздражение.

– Ладно ныть, воевода, – не оборачиваясь молвил Бутурлин. – Двигаем полки. Пусть пушки пореже палят.

Прозвучали трубы, забили барабаны, и стрельцы неровными рядами двинулись к валу, таща тяжёлые лестницы и багры. Они с трудом ступали по вязкому рыхлому снегу, тяжело дыша и подбадривая себя матерщиной.

– Вот проклятые! – ругнулся Шереметев, указав нагайкой на стены. – Бабы опять наших дразнить начали! Шлюхи казацкие!

– Что там такое, воевода? – спросил с интересом Бутурлин.

– Юбки задирают и голые задницы кажут стрельцам нашим! Совсем озверели, проклятые! Пальнуть бы по ним сейчас!

Ряды стрельцов стали ломаться, они побежали, таща оружие и штурмовые лестницы.

– Я говорил, стольник, что зря ты затеял этот штурм. Гляди, как казачки валами кладут наших стрельцов! Сотнями!

– На то она и война, воевода, – зло ответил Бутурлин и тронул коня шпорами, предлагая приблизиться. На вал уже карабкались воины казаки, вопя и матерясь во всё горло.

– Стольник, труби отбой! – вскричал Шереметев. – Гляди, сколько уже полегло наших людишек! С чем останемся?

Бутурлин осадил пугающегося коня. Внимательно наблюдал с минуту, как у стен крепости увеличивается число павших стрельцов, и махнул трубачу рукавицей. Крикнул обеспокоенно:

– Труби отбой! Хватит нам убитых! Проклятье!

Он дёрнул повод, конь всхрапнул недовольно и поскакал назад. Впереди виднелись шатры воевод и начальства стрелецкого войска. Там их ждал сытный обед и проклятья рядовых воинов, избежавших смерти.

– Будем ждать Пожарского, – проговорил Бутурлин, не глядя на Шереметева. – Ты оказался прав, воевода. Этих казаков надо выкуривать огнём!

– Надо послать за князем Димитрием, стольник. Пусть доложит, как продвигается его работа. Вся на него теперь надёжа. Завтра же опять надо кидать зажигательные ядра в крепость, – настаивал Шереметев, пытаясь выглядеть деятельным. – Авось что и получится. Ждать Пожарского не стоит. Казачкам нельзя давать роздых. Пусть покрутятся.

Бутурлин молча кивнул, соглашаясь.

* * *

– Всем в норы, казаки! – пронесся по валу окрик наблюдателей. – Опять к нам зажигалки летят! Приготовить шкуры!

Большая часть казаков попряталась в земляные ходы под валом, остальные поливали коровьи шкуры водой и бросали их на ядра, пылавшие искрами и огнём. Те чадили или зарывались в землю и сами затухали, шипя в снегу.

– Казачки, не робеть. Москали могут и сейчас полезть на вал! – Корела оглядывал острым глазом лагерь противника. – Порох беречь, потому стрелять только наверняка!

– Ты послал гонца к царевичу? – спросил Ивашка, не отрывая глаз от позиций москвичей. – Без помощи царевича нам не выстоять.

– Перед рассветом умчался. Уже который, а ответа и помощи всё нет и нет!

– Будем надеяться, – вздохнул Иван.

Ядра продолжали попадать в вал и стены, пролетали к избам, и там особенно ретиво двигались казаки. Многие получали ожоги, но ядра почти не причиняли им вреда.

Довольно грузный казак Сафрон орудовал шкурами вместе с приятелем Лукашкой Гультяем. Все потные, раскрасневшиеся от жара, они быстро и сноровисто набрасывали шкуры на ядра, и те затухали, шипя и искря.

– Ну и жара! – остановился Сафрон, утирал лоб, сняв меховую шапку. – Весь в испарине!

Пожары всё же пылали изредка среди изб, да и ядра давали жару порядочно.

– Кажись, потише стали ядра кидать, – отозвался Лукашка, тоже утираясь подкладкой шапки. – Одначе мало что им помогло, – кивнул в сторону про́тивного лагеря стрельцов, где стрельба помаленьку стихала.

– А я все думаю, и удивление меня разбирает, как это наш атаман до сих пор жив и даже не ранен? – Сафрон искал глазами атамана, но не находил.

– Не каркай, друг. Знать, Господь бережёт нашего атамана на благо нашего казачества донского. Пусть и далее так будет с ним.

Гультяй перекрестил лоб и надел шапку.

– Лукашка, ты бы поведал чего ещё про то, как вы, черниговцы, знатных князей московских в полон захватили? Вот, наверное, царевич ликовал!

– Ещё как! – Лукашка осклабился крепкими зубами, огладил короткую бородёнку и приосанился. – Один Воронцов-Вельяминов поносил нас матерными словами.

– А что царевич? Стерпел, аль чего?

– Как стерпеть-то, братишка? Сам сабелькой востренькой башку и снёс. Только и покатилась, горемычная, окропив снежок. Вот радостный вой поднялся у придворной своры царевича.

– Ты говорил, что остальные, забыл, как их кличут, сами целовали крест, присягая царевичу. Во знать-то московская! А тот, первый, молодец! Не побоялся супротив царевича встать грудью.

– Это не наш брат. Нам нечего терять, потому нам легче держать присягу.

– Что верно, то верно, Лукаш, – вздохнул Сафрон. – Зато им есть что терять. Или приобресть. Потому и бегают от одного царя к другому. Боятся за живот свой, кровопийцы!

– Толково говоришь, Сафрон. Эти знатные бояре да князья своего не хотят упускать. Только и думка, как приумножить достояние себе. А мелкий дворянин Петька Басманов, слыхал, так и не сдал Новгород-Северский царевичу. Такого не грех и зауважать, хоть и враг нам.

– Ох и верно ты молвил, Лукашка! У вас в Укра́йне, как там с этим?

– Да так же, друг! Чуть в старшины выбился – и давай грести в свой карман! А ещё постоянно посматривают, куда податься повыгоднее. Всюду одно и то же!

В глубокой землянке теплилась небольшая печурка, дым плавал у потолка. Шестеро казаков ютились здесь, отдыхая и переживая осаду.

– Эх бы на Дон сейчас махнуть! – мечтательно молвил старый казак с седыми усами и косматой бородой с проседью. – Скоро весна, пахать пора будет.

– Бог даст, пограбим Москву, тогда не зазорно домой показаться, – улыбнулся его товарищ, почёсывая завшивевшее тело под кожухом.

– Говорят, что царевич ложный, – проговорил ещё один тихо и немного боязливо, хотя тут были одни свои и прятаться вроде бы не от кого.

– Болтают всякое, – отозвался Сафрон. – Да по мне так это ничего не значит, мне бы побыстрее сумы набить – и домой! А так с десятком монет в кишени ничего не дают. А тряпки какие могут и подождать.

– Корела обещает большие подарки от царевича, – подал голос Данилка и потрогал грязную повязку на лбу с засохшей кровью. – Говорил, что скоро на Москву двинем. А там разных бояр и князей, как горобцов на дереве!

– До этого ещё дожить хотелось бы, – вздохнул Сафрон. – Подходит Мстиславский князь с большим войском. Как бы не задавили всех нас в наших норах. Сила знатная у него.

– Все в руках Господа! – вздохнул старый казак и со значением перекрестился, прошептав начало «Отче наш».

– Что вы о войне, казаки! – воскликнул Лукашка и блеснул глазами. – Словно нет лучшего разговора. Например, про баб, хе! Их здесь осталось совсем мало, а охочих людей хватает. – Он подкрутил длинный ус и оглядел товарищей.