Девушка заправила прядь волос за ухо и нервно переступила с ноги на ногу. На ней были дорогие черные туфли, и, когда она сделала шаг в сторону, они засверкали в свете ламп.

– Мы вместе учились в средней школе, до твоего отъезда. – Она слегка закатила глаза. – Вообще-то я потом тоже переехала, вскоре после тебя, но вернулась к началу старшей школы.

– Вот как, – пробормотала я, выжимая теперь уже чистую блузку. Черт бы тебя побрал, Мадлен.

– Я не удивлена, что ты меня не помнишь.

– И почему же? – Я направилась к сушилке для рук, но помедлила, чтобы услышать ответ.

Она пожала плечами, таращась на синяк у меня на лице.

– Ты, казалось, ни на кого не обращала внимания, кроме…

– Кристиана, – закончила я за нее.

Она искоса взглянула на мою разбитую губу.

– Ага. Плюс я особой популярностью не пользовалась.

Я несколько секунд подержала блузку под сушилкой, дождалась, пока ткань высохнет, а потом снова надела поверх топа.

– Ну, я тоже популярностью не пользуюсь. Теперь уже нет.

Она слегка улыбнулась мне, и я улыбнулась в ответ. Заводить друзей мне особо не хотелось, но приятно, когда есть к кому обратиться за пятновыводителем, потому что хулиган никогда не ограничивается одним ударом. Будут и другие нападки, сто процентов. Я была уверена, что Мадлен придумает, как еще меня помучить. Девчонки вроде нее были так устроены. Я побывала в четырех старших школах, и в каждой находилась любительница ломать других. Школы менялись, но такие девицы – никогда.

– Ты меня уже знаешь, но я Хейли. – Я протянула руку.

Девушка пожала мою ладонь, расплываясь в улыбке.

– Я Пайпер.

Прозвенел звонок, разорвав наше рукопожатие.

– У тебя что сейчас? – спросила она.

– Политология. У мистера Линкольна.

– Пойдем, я тебя провожу.

– Только если можно будет использовать тебя вместо живого щита, когда Мадлен снова начнет бросаться едой.

Пайпер остановилась как вкопанная. Глаза у нее были совершенно круглые.

– Так вот кто тебе рубашку испачкал? Прости, но с ней ты сама по себе. Я весь первый год в старшей школе была для нее главным посмешищем. И я с ними не связываюсь.

– С ними? – спросила я, когда мы двинулись дальше. Я поглядывала по сторонам, стараясь заранее приметить тех, кто намеревался встать на моем пути, но никто даже не взглянул в нашу сторону.

Пайпер остановилась у кабинета, где, как я поняла, должен был вот-вот начаться урок политологии.

– Ага. С тусовкой. – Она покачала головой. – После школы встреть меня у главного выхода. Я отвезу тебя домой и все расскажу про «Инглиш-Преп». Ты не просто в частную школу пришла, ты пришла в королевство. И мы с тобой тут просто крестьяне.

– О, ты вряд ли захочешь меня подвозить. Я живу…

Пайпер покачала головой, не дав мне закончить. Взметнулись медные пряди.

– После школы. Увидимся у выхода. – Она повернулась и двинулась по коридору. Что ж, ладно. Я уже собиралась найти себе место, но натолкнулась на взгляд знакомых голубых глаз, и у меня сердце ушло в пятки. Олли.

Он теперь ненавидит меня так же, как его старший брат? Олли моргнул один раз, другой, третий. Я застыла у двери, ожидая, когда же в его глазах появится ненависть, но этого так и не случилось. Меня охватило облегчение. Я даже не знала, почему мне так важно его мнение. Я ведь пришла сюда учиться, чтобы получить образование и выбраться из этого дерьмового городишки. Я не видела никого из их круга несколько лет, ни с кем из них не разговаривала. Мне не должно быть дела до того, кто что думает. Меня не должно волновать, что Кристиан ненавидит меня лютой ненавистью. И что?

Позволь я себе хоть что-то почувствовать, будет больно. Осиное жало в самое сердце. Так что чувства приходилось отключать. Всегда.

Тут в меня кто-то врезался – с такой силой, что чуть не выбил мне плечо. Ахнув, я повернулась, но злость тут же сменилась потрясением. Оказалось, это был Кристиан. Он быстро протиснулся мимо меня и, казалось, оставил за собой шлейф злости. Олли пораженно переводил взгляд с меня на брата. Мы же просто стояли вместе. Что с ним такое?

Тем не менее я проглотила и это, вошла в кабинет, расправив плечи и гордо вздернув подбородок.

Я готова ко второму раунду.

Глава 4
Хейли

Автобусы – отстойная штука. Дальнего следования, школьные, городские – все они отстой. Людей я теперь остерегалась. Держалась сдержанно, настороже, никогда не садилась близко к незнакомцам. Помню, мама давным-давно объясняла, какую опасность чужой человек представляет для маленькой девочки, но лишь в тот момент, когда в наш дом ворвались люди в масках, я в полной мере осознала, насколько опасными бывают посторонние. Мне было почти тринадцать. С тех пор незнакомые люди окружали меня постоянно. И одним из них стала моя собственная мать.

Казалось бы, что такого – ездить от приемных родителей до «Инглиш-Преп» на автобусе, а потом возвращаться? Но мне все равно было не по себе. Единственным преимуществом сорокаминутной поездки на автобусе было то, что приходилось раньше выходить и позже возвращаться. Пит вчера вечером вел себя как нельзя лучше, даже помахал на прощание Пайпер, когда она уезжала прочь на автомобиле с открывающимся верхом, а Джилл оставила мне в духовке полтарелки еды. Пища была отвратительная, на вкус – как картон, но еда есть еда.

Кроме того, какими бы ужасными ни были мои приемные родители, вчера я была рада вернуться к ним после школы. Пока Пайпер везла меня домой, я, сидя на переднем сиденье, слушала рассказ о конкурсе популярности в школе и чувствовала, как поднимается тошнота. Вот что я узнала: Кристиан был «королем» «Инглиш-Преп», а Мадлен – «королевой». Впрочем, это я поняла еще по сцене в столовой. Пайпер рассказала и о других ребятах, о том, что популярность зависит от количества денег у родителей. В этом смысле «Инглиш-Преп» напоминала скорее инкубатор для подрастающего поколения богачей, чем школу. Еще я узнала, кто лучше всех устраивает вечеринки – в основном после футбольных матчей. Вполне нормальная штука для старшей школы, вот только Пайпер упомянула, что планка на таких вечеринках куда выше, ведь устраивают их детки из тех семей, которых в городе практически причисляют к аристократии. Ходили даже слухи, что в кармане у отца Кристиана имелся офицер полиции. Я не в первый раз слышала, чтобы у кого-то был «свой» полицейский, хотя формально ничего хорошего в этом не было.

Пришлось сдержаться, чтобы не задать вопрос, который так и норовил сорваться с языка, вопрос, на который мне и ответ-то знать не хотелось. А Кристиан и Мадлен встречаются? Это не должно было меня волновать. В моей жизни не осталось места подобным волнениям, и все же ситуация задевала. Меня пожирала ревность, а права на нее у меня не было. Мы с Кристианом были близки, пока вся моя жизнь не полетела вверх тормашками, но на самом деле он никогда не был моим. Мы даже не были парой как таковой. Никогда не целовались, ничего такого. Но мы были близки, и все об этом знали. Нас влекло друг к другу. Мы все свободное время проводили в шикарном доме на дереве позади родительского особняка Кристиана. И все же у меня не было на него прав.

Всю ночь я спорила сама с собой, пыталась понять, почему же он мне настолько небезразличен. Лежа на жалком матрасе на полу, в спальне, которая казалась мне еще более чуждой, чем любое другое место, я никак не могла перестать вспоминать сердитый взгляд Кристиана и проигрывать в голове все, что обрушила на меня в столовой Злая ведьма Запада.

В итоге Пайпер ответила на мой вопрос, хоть я ничего и не спросила. Она предупредила, чтобы от Кристиана я держалась подальше. «Мадлен и Кристиан не вместе, официально – нет. Но неофициально? Да. Неофициально, Мадлен сосет ему, стоит Кристиану щелкнуть пальцами, а потому каждый день заявляет на него права. И сложно сказать, что она сделает, если ощутит угрозу». При мысли об этом меня всю скрутило. В нашем с Кристианом общем прошлом было что-то особенное, отчего во мне снова разгоралась искра. Я чувствовала, как подступает душевная боль, но задавила ее в зародыше, заменив злостью. Кристиан не имел права сердито таращиться на меня и натравливать на меня свою подружку-психопатку. И неважно, что это была неофициальная подружка. После того как мы расстались с Пайпер, всякий раз, когда я думала о Кристиане, мир застилало красное марево. Плаксивая и печальная часть моей души, навеки очарованная Кристианом, зацикленная на чувствах двенадцатилетней девочки, исчезла. То была прежняя Хейли. У новой Хейли не было никаких непрошеных чувств, и о прошлом она тоже не думала.

Автобус остановился на углу, где располагалась «Инглиш-Преп» во всем своем исполинском величии. Каменное здание выстроили в самом начале девятнадцатого века, что объясняло и вымощенный булыжником подъезд, и эффектные средневековые арки. Сначала здесь находился особняк очень богатого предпринимателя по имени Эдвард Браун, который затем уже наследники Эдварда превратили в школу, где детей готовили к поступлению в колледж.

Здание было красивое. Просто глядя на него, я чувствовала вкус свободы, которую может мне подарить обучение здесь. Аттестат школы вроде «Инглиш-Преп» вкупе с хорошей успеваемостью мог гарантировать мне место в колледже Лиги плюща, а кроме того, стипендию. Только этот год отделял некогда богатенькую девочку, превратившуюся в ребенка из приемной семьи, от билета в светлое будущее далеко от этой дыры. Здесь я могла обрести крылья, взлететь и навсегда оставить позади все, что напоминало мне о неприятном прошлом.

Надо было только справиться с теми, кто меня ненавидит.

Пайпер поджидала меня на границе асфальта и мощеной дорожки и тут же подстроилась под мой шаг. Кованые ворота были широко распахнуты, будто в знак гостеприимства.

– Жаль, что ты не позволяешь забирать тебя по утрам.

Повернувшись, я взглянула на ее ясное лицо – ненакрашенное, как и мое. Вот только, в отличие от моего, на нем не было синяков. Я почувствовала, как подступают воспоминания о том, как именно я их заработала, и живот тут же скрутило, но я усилием воли затолкала неприятные мысли подальше. Нет.

Я слегка откашлялась. Звук получился хриплым.

– Я это очень ценю, – сказала я, отводя взгляд. – Но ехать далеко, да и неправильно будет, если ты начнешь меня возить, а я не буду платить за бензин. А денег у меня нет.

Вообще.

– Мне не нужны деньги на бензин. За него платят мои родители, и это даже не так важно. Они, конечно, тебя не знают, но, если бы они увидели, где ты живешь и как ездишь в школу на городском автобусе, они были бы рады помочь.

Мы уже подошли ко входу, так что я только головой покачала. Быстро окинула взглядом лица стоящих рядом учеников, но, к счастью, не заметила среди них никого, кто желал бы мне мгновенной смерти.

– Все не так плохо. – Я пожала плечами, вцепившись в лямки потертого рюкзака. Рюкзак был со мной с самого начала. Он оказался одной из немногих вещей, которые я прихватила, когда явились представители опеки. Помню, как мама пялилась на него, пока я шла к выходу из трейлера. Папа подарил мне этот рюкзак в тот самый день, когда я пошла в среднюю школу. Рюкзак был дорогой, а впереди было вышито мое имя. Я думала, мать велит мне оставить его, чтобы потом продать, но она наверняка осознала, что там мое имя, а сколько еще Хейли она знала? Когда эта мысль пришла маме в голову, она явно приуныла. А потом повернулась ко мне спиной – и все. Если по-настоящему задуматься, вспомнить тот момент, будет ужасно больно. Мама никогда не была особенно любящей или заботливой, но после смерти отца ощущение было такое, что меня и на свете не существовало.