– Вы – несоизмеримо более опытны в военном деле, чем я, – улыбнулся я военному губернатору. – А потому я не сомневаюсь в ваших словах и военном таланте, но позволю себе напомнить, что мы ждем тысячу японских солдат. Они, безусловно, привезут с собой некоторые припасы, но в качестве гостеприимства и укрепления союзнических отношений я бы хотел передать в распоряжение интендантской службы содержимое складов номер восемь, двенадцать и четыре – Господь словно знал о том, с чем нам предстоит столкнуться, и надоумил меня закупить много казавшегося тогда бессмысленным провианта.

Народу «божественное проведение» очень понравилось, а все видящие чуть глубже пораженных моей заботой о войсках господ и дам оценили дипломатичность разруливания ситуации, не ставящих под сомнения как мощь Императорской армии, так и квалификацию отдельных его чинов.

Последнее, впрочем, не помешало мне после приема вызвать военного губернатора в выделенный мне кабинет и провести с ним беседу о вредности замалчивания любого масштаба проблем. Вроде бы проникся и обещал так больше не делать.

Пока слуги меня одевали, Остап зачитал план на день – все полезное, все нужное, и я очень рад, что «закладывания» получилось упаковать в один день – единичные объекты, это, конечно, хорошо, но я «закладывать» буду по-большому!

Завтрак был камерным – в компании генерал-губернатора, его супруги и милой маленькой дочери, очень потешно соблюдавшей столовый этикет. Губернатор у нас человек эрудированный, русской словесностью владеет, плоды ее печатаются в журнале «Военный сборник» и газетах «Русский инвалид» и «Новое время». Такого человека грех не подтянуть к делу борьбы с неграмотностью:

– Мой человек похлопотал о заказе в Америке типографического оборудования. Американцы обещали доставить его сюда к началу июля. Могу ли я попросить вас, Николай Иванович, похлопотать о строительстве типографии на мои средства? Я считаю, что этим дивным краям нужна собственная газета – назовем «Приамурские ведомости».

Оборудования выписано на четверть миллиона, и Владивостоку хватит малой части – остальное поедет дальше, в более развитые места. К типографии положены и другие производства – например, бумагоделательные мануфактуры, оборудование для которых тоже заказано. Жаба душит, зараза – типографий строить придется много и больших, но первое время им придется пользоваться нынешним русским языком. То есть – после реформы все придется переделывать, что приведет к дополнительным затратам. А что делать? Терять несколько ценнейших лет?

– Замечательнейшие новости, Георгий Александрович! – обрадовался губернатор. – Собственная газета нужна нам как воздух – в Область каждый день прибывают грамотные люди, которым нечем удовлетворить тягу к печатному слову. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы ценнейшему оборудованию не пришлось прозябать на складах в ожидании площадей.

Слова с делом не разошлись – губернатор тут же отправил ординарца к моему Кирилу, скопировать нужные бумаги, с которыми ординарец пойдет к архитекторам и запустит тендер по получению подряда на строительство – у нас же тут не СССР, а нормальный капитализм. Можно, конечно, поручить типографию инженерным войскам, но у них в этих краях дел столько, что лучше довериться частным подрядчикам.

Разобравшись с этим, я перешел к следующему важному пункту:

– Азия, Николай Иванович, это отдельная цивилизация, и я просто поражен, насколько пренебрежительно отдельные господа к ней относятся. Это – наши соседи, и, сколь бы слабыми они ни были, мы должны уделять азиатам должное внимание. Я вижу в их культуре, истории, способах организации жизни моменты, перенять которые мы сможем к пользе для Империи. Кроме того, я уверен, дожидающегося конвоя Шевича вы заметили.

Губернатор ухмыльнулся в усы – заметил.

– Целый посол, действующий Тайный советник с огромным дипломатическим опытом чуть не испортил наши с Николаем, царствие ему небесное, планы по получению сильного и активного азиатского союзника! Япония на эту роль проходит больше всего, но Дмитрий Егорович, руководствуясь либо личными амбициями, либо напрямую изменив Родине и отрабатывая подачки каких-нибудь европейцев, упорно закрывал для нас окна возможностей, оставляя единственное – скорую русско-японскую войну. Которая для нас будет затратной, кровавой и не принесет никакой выгоды!

– Каков негодяй, – припечатал Николай Иванович Шевича.

Внезапно в дверь столовой постучали, и появившийся губернаторский слуга доложил:

– Полицмейстер по неотложному делу принять просят-с.

Мы дружно согласились «принять». Ломая в руках фуражку, усатый худой начальник местной полиции, отводя глаза и обильно потея, поведал:

– Дмитрий Егорович без кандалов содержались.

Дворянин же, и до суда, который привилегии снимет, ему положен ряд послаблений.

– К карете конвоя когда вели, бежать вздумал – лес рядом, надеялся поди скрыться. Но от нас бы не скрылся, Ваше Императорское Высочество! – гаркнул, заверив в профпригодности.

Я махнул рукой – продолжай.

– Споткнулись его Высокопревосходительство-с, – продолжил полицейский. – О пень головой приложились. Насмерть.

– Ступай, братец, – отпустил я полицмейстера. – За чуждую глупость и подлость у нас не наказывают.

Вру и не краснею. Но Шевич… А пофигу на Шевича! Столько всего случилось, что я сомневаюсь, что о нем вообще кто-то кроме «Охранки» и меня помнит.

– Человек с чистой совестью от полиции в леса не сбегает, – озвучил генерал-губернатор свои впечатления.

И так решат все – раз бежал, значит действительно английский шпион!

Глава 2

Гимназия в городе Владивостоке нашлась. Санитарные нормы в эти времена другие, продиктованные климатом и поколениями накопленным опытом. В первую очередь в глаза бросались маленькие окна – отопление здесь печное, и каждый квадратный сантиметр стекол снижает КПД. Расширить окна сразу можно, но дети от этого будут мерзнуть. И так, блин, почти везде – чтобы проводить реформы, нужно сначала проводить реформы, направленные на улучшение технологий. «Советский стандарт» – школа, больница, ДК, ПТУ и университет – построить в чистом поле не выйдет, потому что все это должно как минимум отапливаться нормальной котельной. Энергия – вот ключ ко всему, и неважно, какое именно сырье сжигается в процессе. Кровь износу нужно пропихнуть через Августейшего папу план ГОЭЛРО – не факт, что сохранится название, главное – сохранить суть.

Ухмыльнувшись мыслям, я договорил формальности о том, как приятно мне быть здесь, в фойе гимназии (актового зала здесь нет, это тоже наследие кровавого большевизма), на сдвинутых ящиках, используемых в качестве трибуны.

– Вы, – окинул я взглядом привычно-восторженные лица подростков. – Те, кто поведет нашу Империю в XX век. Век высоких технологий, век всеобщей грамотности, век высоких скоростей. Прогресс человеческой цивилизации не стоит на месте – уверен, для вас это не секрет. Основой нашей эпохи станет электричество. Благодаря ему, мы уже сейчас можем с небывалой скоростью обмениваться телеграммами (иронии никто не почувствовал), можем плавить сталь на непредставимых всего век назад температурах, освещать и – в будущем – согревать наши города и деревни. Будущее, ребята, за высокими технологиями и наукой. Ученым или инженером стать сложно, но именно эти профессии откроют перед вами широчайшие перспективы. Достижения – ваши и ваших сверстников по всей России – выльются в достижения Империи, благодаря которым повысится уровень жизни всей страны. Один инженер способен повысить качество продукции мануфактуры. Один агроном способен научить крестьян правильно удобрять поля и вывести новые сорта семян, благодаря которым крестьяне смогут кормить нужные для промышленности города, при этом сами питаясь досыта.

Посмотрев на лица гимназистов, я смог убедить себя в том, что ребята прониклись, и решил закрепить эффект:

– Капитал бывает разный. Самый простой и понятный – деньги, потому что это наиболее удобный способ обмена товара между людьми. Капитал бывает земельный – я имел честь познакомиться с родителями-землевладельцами многих здесь присутствующих, так что это вам тоже знакомо. Капитал бывает промышленный – его нам предстоит наращивать всеми силами, потому что в XX веке именно промышленная мощь будет определять место державы на карте мира. Признаю честно – по промышленным показателям мы от наших Западных соседей на данный момент отстаем, но на долгой дистанции нагоним и перегоним – у нас, братцы, самая большая на свете страна, оставленная в наследство нашими предками. Наши недра скрывают неисчислимые залежи полезных ископаемых. Наша ближайшая задача – освоить добычу и употребление наших богатых недр на пользу жителям Империи. Но вернемся чуть назад, к четвертому, и самому важному виду капитала. Это – капитал человеческий, то есть набор знаний, умений и навыков подданных Империи. Для вас, мои юные друзья, капиталом являются ваши знания. Что бы ни случилось, как бы не повернулась жизнь, накопленные вами знания и умения их применять останутся с вами навсегда. Толковый инженер нужен каждому промышленнику, поэтому на жалованье они скупиться не будут. Словом – учитесь усердно, ребята, и не ради того, чтобы отец не лупил розгами, хотя это очень неприятно…

Гимназисты рассмеялись – Великому князю тоже прилетало, это ли не повод сплотиться?

– …А ради будущего – вашего и всей Империи.

Директор гимназии зааплодировал, подав тем самым сигнал остальным. Выждав с полминуты, я поднял руку. Тишина вернулась моментально, и я решил добавить интерактивности и банально потренироваться общаться с народом:

– А теперь я с радостью отвечу на ваши вопросы.

Первый поступил почти сразу:

– Ваше Императорское Высочество, могу ли я попросить вас рассказать, как вы беса английского прогнали?

Тьфу ты, блин, я им про электрификацию и образование, а они мне про беса! Но понять могу – меня бы тоже больше всего именно это на их месте интересовало. Что ж, легенда давно отработана: в ней мало конкретики, много личных ощущений – то есть вроде как и не вранье, но и не нормальная фактология – и аккуратно подпущенный саспенс. Все это закрепляется презрительным опровержением парочки попавшихся в газетах «допущений» – например, «бес» в моем рассказе не летает, и на этом месте я морщусь, как бы показывая свое отношение к любителям приукрасить. Эта милая манипуляция и в мои времена работала, а теперь и подавно: человек демонстративно опровергает полную чушь, отчего слушатель приходит к мысли о том, что вот именно он вместе со спикером в предмете разбирается и вообще молодец, а вот эти, за пределами зала, болтуны и тупицы.

– Идет на нас огненное чудище, англичане-полицейские в ничтожество и трусость впали, сбежали. А мы с казаками да парой староверов – Кирилом да Евпатием – Богу помолились, и понял я тогда, что делать. С пола пару палок поднял, крестом сложил да в сторону беса вытянул. Вроде и толкнуть хотел, а руки тяжести не почувствовали – значит не мышцами земными толкал, а верою святой.

Аплодисменты, и мне за принципиально недоказуемое – фактов-то нету! – вранье совсем не стыдно. Жизнь, как бы избито не звучало – это игра. Правила нарушать плохо, законы – плохо вдвойне, но крутиться в «серой зоне» можно – если следователю тебе предъявить нечего, какие проблемы? Дорабатывайте Систему, тогда и поговорим. А теперь мне, с одной стороны, полегче – кто до цесаревича, а потом вообще до царя докапываться станет? С другой стороны – тяжелее, потому что набирать авторитет через поливание известной субстанцией Александра и его ближайшего окружения нельзя от слова «совсем», и даже о совершенно дебильных инициативах отзываться нужно крайне осторожно – Августейший папа обидится, а это ой как чревато.

Эти мои размышления подверглись испытанию после череды безобидных вопросов – как там в Японии, будет ли война с Китаем и прочего – когда гимназист из третьего ряда, получив от меня кивок в ответ на поднятую руку, встал и, обильно потея, продемонстрировал здравомыслие и силу характера: