– Однако многие наши подданые идут к этому чину годами, – пожал я плечами. – Я понимаю, что ваши чиновники среднего ранга тоже таковыми не родились, но методы китайского управления применимы лишь к Китаю. И кабинетский регистратор – это для самых уважаемых людей, остальным придется довольствоваться меньшим или искать себя в другой работе. Однако, после получения подданства, никто не станет чинить препятствий повышению ваших чиновников. Кто знает – может у них получится взобраться на самый верх?

– Я передам им ваши слова, Ваше Императорское Высочество, – пообещал торговец.

Из палатки выбрался одетый в исподнее князь Барятинский. Сонно таращась на нас, он встал на травку босыми ногами и почесал волосатую грудь в прорехе рубахи, отодвинув мощный золотой крест. Надо заканчивать с дедом и переходить к другим делам.

– Далее, – привлек я внимание отвлекшегося на князя Куан Су. – Пошлина питает государственную казну, однако я понимаю, что сдвиг границы повлечет для вас и ваших коллег определенные неудобства. На один год я согласен уменьшить для вашей и еще трех торговых компаний пошлину в половину, уважаемый Куан Су. Но дальше вам придется работать на общих основаниях.

– Ваша щедрость воистину велика, Ваше Императорское Высочество, – с довольной рожей кивнул не ждавший и этого торгаш. – Но я не могу не заметить, что ускоренное получение подданства хотя бы отдельными представителями выделенных вами компаний стало бы самым желанным подарком для нас.

– Через год, – кивнул я. – Двадцать достойнейших. Дальше, – оборвал возможность торга. – Решившие остаться жители Манчжурии – наши будущие подданные. Как говорил Философ: «Управляйте народом с достоинством, и люди будут почтительны. Относитесь к народу по-доброму, и люди будут трудиться с усердием».

– Великолепные слова, Ваше Императорское Высочество, – одобрил китаец. – Могу ли я узнать имя философа, которому они принадлежат?

Так себе в Манчжурии с культурным образованием – оно и понятно, тут земледелие и животноводство, зачем им?

– Конфуций.

– Простите этого необразованного старика! – склонился он в виноватом поклоне.

Стыдно! Так, князь Барятинский оделся и движется к нам, мешать мне получать удовольствие от разговора, пора заканчивать:

– Каждая решившая остаться семья крестьян и скотоводов сохранит свое имущество и получит по тридцать рублей помощи. Это все, уважаемый Куан Су.

Поднявшись на ноги, китаец низко поклонился:

– Благодарю вас за уделенное время, Ваше Императорское Высочество! Я буду спешить изо всех сил, чтобы донести вашу мудрость до ваших будущих подданных.

Вроде недорого за обеспечение лояльности населения взял.

Глава 6

Не всякий стереотип основан на реальном положении вещей. Ярким примером стереотипа липового, рукотворного, является склонность русских к алкоголизму. Уважаемые партнеры долго и планомерно над ним работали, заставив поверить весь мир. В мои времена проверить это было очень легко, отыскав в интернете статистику по потреблению алкоголя на душу населения. Много где бухают несоизмеримо круче!

Существуют и другие стереотипы, во многом основанные на реальности. Исключений в любом обобщении можно отыскать достаточно, и красивый стереотип тоже складывается не без помощи из вне, но прибывший по торговым делам мистер Дэвис без сомнения под стереотип «делового американца» попадал идеально, а еще лично представлял половину торгово-оружейной компании «Дэвис и Мур», потому что русский цесаревич сделал большой заказ, и очень важно прибыть лично для оценки дальнейших торговых перспектив. Ну и расторговаться, воспользовавшись удачно образовавшимся скоплением военных!

Стоящая в степи небольшая портативная сцена с задником в виде красивым шрифтом выведенного названия компании и логотипа в виде перекрещенных револьверов на фоне пушечного ядра закрывала нам вид на редкий лесочек на горизонте. Сцену американец привез с собой, и теперь, стоя на ней, при помощи ассистентов и ассистенток – лабающий веселый мотив на пианино мужик в полосатой жилетке прилагается – устраивал нам с князьями и офицерским составом – полтысячи человек набралось – то, что в будущем назовут «презентацией».

Лихо закатанные до самых локтей торчащей из-под жилетки белой рубахи рукава обнажали волосатые, загорелые запястья. Средство для укладки волос блестело на безукоризненном проборе. Могучие усы перетекали в не менее мощные бакенбарды, а зычный бас с легкостью перекрывал легкомысленное пианино – бас прибывшего с американцем переводчика с этим справлялся не хуже:

– Следующий образец, господа и Ваше Императорское Высочество, – отвесил мне легкий комплимент. – Представляет собой новейшее изделие разработки Джеймса Браунинга, – принял из рук одетой в легкомысленное белое платьице и застревающие в грунте туфельки на высоком каблуке улыбчивой ассистентки-брюнетки блестящее лакированным деревом ружье. – Винчестер модели 1887 года. Ружье двенадцатого калибра – 18,4 мм – с хорошо зарекомендовавшим себя рычажным механизмом заряжания. В доставленной по заказу Его Императорского Высочества полутысяче «Винчестеров 1873» точно такой же!

Хитрый жук попользовал меня в рекламных целях, но покажите бумагу, по которой ему нельзя так делать!

Мне рычажные, скорострельные винтовки нужны для перевооружения охраны. Для армии они не подходят – патрон слабоват, но конвою самое то: на длинные дистанции ему стрелять не надо, а скорострельность позволит перестрелять побольше врагов. С армейской винтовкой заморачиваться не буду – смысла нет, скоро в войска начнет поступать «Мосинка», а я лучше займусь пулеметами и автоматами.

– Чарли, продемонстрируй, – передал коммерс ружьё ассистенту.

Фиг бы в будущем кто позволил Чарли спокойно зарядить патроны, подойти к краю сцены и пострелять в висящие на мешках с сеном мишени, продемонстрировав точность и скорострельность – мы не на траектории, конечно, за мешками безлюдная степь на многие километры, но Чарли же мог немного довернуть ствол?

– Настоящая огневая мощь, помноженная на скорострельность! – подвел итог стрельбе торговец. – Мы привезли сотню этих изумительных изделий, господа!

Князь Барятинский показал два пальца, и его секретарь застолбил часть партии:

– Его Светлость князь Барятинский покупают двадцать.

Десяток купил Оболенский – полагаю, чисто за компанию. Остальное – по две-три штуки – разобрали господа офицеры, в личные коллекции и в качестве подарков.

Арисугава приосанился:

– Не важно, как быстро вылетают пули. Важно – как метко они попадают.

Переводчик оказался многопрофильным, и передал слова японского князя мистеру Дэвису.

– Мудрое замечание, Ваше Высочество, – не смутился тот. – Как раз для этого случая… – он сошел со сцены и пнул по выставленной заднице роющегося в ящике с образцами помощника, повеселив этим зрителей.

Хорошая заготовка. Зарывшись в ящик, мистер Дэвис достал оттуда солидно выглядящий, лакированно-деревянный с золотыми защелками, чехол:

– …Для настоящих ценителей точности, мы привезли пять эксклюзивных карабинов Шарпса! – вернулся на сцену и поставил чехол на стол.

Щелкнув застежками, открыл крышку, надел перчатки и поднял с обитого бархатом лежбища карабин с оптическим прицелом длиной почти в ствол, украшенным резьбой прикладом и симпатичной гравировкой на металлических элементах.

– В 1874 году Билл Диксон пристрелил индейца из такого же карабина с расстояния в полторы тысяч ярдов!

Чуть меньше полутора километров. Может даже и не врет – всяко на этом свете бывает.

– Компания мистера Шарпса, к великому сожалению, прекратила свое существование. Это великолепное изделие, – повертел карабин, выгодно ловя металлом солнечные лучи. – С четырьмя своими сестрами – из последней произведенной заводами Шарпса партии. Резьба и гравировка – ручной работы, узоры на каждом из карабинов уникальны. В подарок от компании «Дэвис и Мур», покупатель вместе с карабином получит чехол красного дерева, – хлопнул ладонью по крышке. – Патронташ, фотографию Билла Диксона с его подписью – сертификат подлинности прилагается! – и ростовую мишень индейца, дабы лично удостовериться в том, что эта красотка, – снова повертел карабин. – Способна на такое!

Дикий Запад стал популярен не в XX веке, а еще раньше – на последних этапах своего существования. Монетизация его началась примерно тогда же. Ну а Арисугава продемонстрировал, что стереотип о падких на «лимитированное» японцах тоже возник не на пустом месте:

– Господа, могу ли я купить все?

Мы были не против – забирай потешный туристический экспонат за странные деньги – и довольный японец остаток шоу сидел с видом победителя.

Очень странное у нас тут завоевание Манчжурии, конечно.

* * *

Китайские послы прибыли через четыре дня с начала «стояния у Манчжурии». Я ожидал худшего, но, если бы не американские припасы (выписал новую партию, подарки подданным дарить все еще считаю полезным), даже при помощи китайских и наших торговцев – тоже сообразили маркитантов (или как это нынче называется) прислать – войскам пришлось бы посидеть на сухарях. Японцы, зараза такая, жрут как не в себя – с собой они привезли рис, сушеную рыбу да овощи, но сердобольный я распорядился «запитать» япошек из моих запасов. Удалось увидеть, как человек впервые в жизни пробует мясо – эта картина вдохновляет на многие размышления, но я гоню их прочь: переживать за голодающих всего мира – верный путь к шизофрении.

Ну не готовились мы такой группировкой почти неделю стоять, а так бы, конечно, запасли провиант – перебои с логистикой вообще неотъемлемая часть армии, но перетряхнутая по итогам Крымской войны структура Русской Императорской Армии в эти времена работает неплохо. Она и дальше работать в целом будет – эпичность поражения в Русско-Японской войне связана с чередой удивительных в своей тупости решений, плохой к ней подготовки и критической недооценкой противника. Первая мировая стала вот такой из-за того, что никто – вообще никто! – не знал, как обилие технических новинок, главной из которых является железная дорога, позволяющая снабжать многосоттысячные группировки – скажется на Большой Европейской Войне. Не только русские генералы формировали из солдат красивые аккуратные «коробочки» и в полный рост гнали на пулеметы и под артиллерию – так делали все.

Словом – армия в России хорошая. Всегда такой была, и дальше станет только лучше! Особенно тяжело ее будет «улучшать» в сторону уменьшения кавалерии. Нет, очень прикольно было наблюдать позавчерашние маневры: у нас все-таки «учения», поэтому казаки полдня гарцевали по степи огромными конно-человеческими волнами, в такт командам меняя направление «атаки» и перестраиваясь. Сколько же тысяч часов тренировок ради такой синхронности действий спалить пришлось?

Очень тянуло с ехидной рожей приказать настроить макетов всадников на лошадях и скосить их одной длинной очередью из «Максима» или хотя бы картечницы Гатлинга – мистер Дэвис привез мне оба образца, «в личную коллекцию» – но тут же, зараза такая, Арисугава бродит. Он – носитель стандартной в эти времена идеи «пулемет – это бесполезная трата патронов», но я в его глазах обладаю немалым авторитетом, и «демонстрация» явно натолкнет его на нехорошие для меня мысли. Да, союзник, но я с Александром согласен – кроме армии и флота у нашей Империи реально надежных союзников нет. Давайте сами, уважаемые, без подсказок.

К Гатлингу я по возвращении попробую присобачить движок, автоматизировав это дело. Это же «картечница», и, если нарастить калибр и объемы картечи в снаряде, автоматизировать стрельбу – человек ручку крутит медленнее машины – получится совершенно убойная штука, которую, помимо использования в полях, можно ставить на бронепоезда – а у меня такие обязательно будут – и даже на корабли. Да, нормальный морской бой проходит на чудовищных дистанциях, но, если получится подобраться поближе, пара картечниц в кратчайшие сроки превратит не успевший спрятаться экипаж в смазку для палубы. А «Максим»… «Максим» хорош таким, какой он есть, и его одноименного изобретателя я по возвращении выпишу в Петербург. Можно с этим не торопиться – бедолага и его замечательный пулемет пока никому не нужны, прелесть его изделия не осознала ни одна армия в мире. Большая удача для меня!