На один удар больше (страница 7)
Исидора снова приложила все силы – и нашла дочери лучших репетиторов. С литературой не прогадала, а вот актер – пусть все говорили, что талантливый педагог, – ей не нравился. Лика, конечно, опробовала на маме свою чтецкую программу, и Исидора все ждала: вот сейчас по спине побегут мурашки… на глазах выступят слезы… А этого никак не случалось. И видела она всего лишь очень красивую девушку. С хорошим голосом. С отличной памятью (из интереса сверялась с текстом – дочь ни разу не ошиблась). Но драматические жесты, все эти прижимания рук к груди и закрывания лица ладонью, никак ее не убеждали, что дочь действительно страдает, любит и неистовствует.
Исидора пыталась сама:
– Ну вот ты читаешь: «Я с вызовом ношу его кольцо, да, в вечности жена, не на бумаге»[5], – только выглядишь будто куколка, которой папик бриллиант подарил. А тут ведь совсем другое. Вызов. Отчаянье!
Дочь обижалась:
– Михал Михалыч (репетитор) считает – нормально все у меня!
Исидора поговорила с педагогом. Уверилась: тот не банально качает деньги. Считает искренне: у Лики отличные способности, практически талант. Так что в столичных театральных вузах у нее все шансы. Особенно если не претендовать на «золотую пятерку». А в институтах второго ряда, тем более на платных отделениях, ее с руками оторвут.
– Нет, – отрезала Исидора. – Если осваивать профессию – то только в лучшем вузе.
Но там конкурс – от трехсот человек на место. А Лика из общего ряда выделялась, пожалуй, только ангельской внешностью.
Значит, не поступит. Неизбежные разочарования. Потерянный год. Вероятно, дочка захочет остаться в Москве и продолжать готовиться там. А в столице, если не занят в вузе круглые сутки, сплошные соблазны.
И тогда Исидора вспомнила про Дениса.
Она никогда не напоминала ему о себе. Но издалека за отцом своего единственного ребенка наблюдала. Знала, что Богатов по-прежнему не женат. Финансовых затруднений, очевидно, не испытывает. А главное – он был москвичом. Не в том смысле, что банально в столице жил (купить-то квартиру совсем не сложно), но он варился во всем этом блеске, шел по жизни в темпе города, наверняка ходил в театры.
Можно было приехать без всяких доказательств, но Исидора решила подстраховаться. Обратилась к частному детективу. Дала ему поручение: раздобыть генетический материал Богатова. Получила заключение экспертизы – отец.
И только тогда отправилась в Москву.
К чести Дениса, он сразу ее узнал. И доказательств, что дочь от него, не потребовал. С любопытством спросил:
– Сколько ей сейчас? Семнадцать?
– Да.
Исидора протянула ему самую удачную Ликину фотографию.
– Красивая, – оценил Денис. – Ты хочешь, чтобы она узнала, кто отец?
– Я хочу, чтобы она поступила во ВГИК. Или в ГИТИС. Или в Щепку. Любой, короче, вуз из «золотой пятерки», – выпалила Исидора.
Тут растерялся:
– А как я могу с этим помочь?
Она продолжала:
– Не считай меня безумной богатой мамашкой из провинции. Я не прошу тебя искать, кому из приемной комиссии дать взятку. Мне нужно другое – чтобы ты взял Лику под свое крыло. Я в актерстве ничего не понимаю, но чувствую: программа у нее не та. Она ее не раскрывает. Найди девочке хорошего репетитора – здесь. Ну и помоги ей пройти через все эти прослушивания.
– Исидора, но я ведь тоже совсем не актер. И знакомств в этой сфере у меня никаких.
– Зато ты москвич. И знаешь, как здесь крутиться. Во всех хороших московских театрах есть педагоги, кто берет учеников. Подбери ей лучшего. И попроси честно сказать – ей и тебе, – действительно ли у нее есть шансы. Лично я считаю: ее сольют на первом же туре. Если так – пусть даже не пробует, сразу возвращается домой.
– А ты хорошая мать, Исидора, – задумчиво сказал Денис. – Как ты хочешь: все-таки сказать Лике, что я отец? Или представим меня как-нибудь по-другому?
* * *
– Елки-палки! – выдохнула Татьяна. – А я-то думала…
Денис просветлел лицом:
– Так я и знал. Когда ты психанула, от всего отказалась, я сразу почувствовал: тут не в работе дело. К ней ты никогда не ревновала.
– Ну да… – пристыженно отозвалась она.
– А откуда ты узнала?..
– Я двадцать второго июля забирала в турагентстве паспорта. Потом решила заглянуть в кафешку. Сидела у окна. И увидела, как вы шли по Большой Никитской.
– Боже мой! Девчонке семнадцать лет! Как ты могла такое подумать?!
– Насте твоей тоже было двадцать с чем-то. И Лику эту ты кружил прямо посреди улицы! А потом еще на колено встал и коробочку бархатную вручил!
– Так ее в этот день в ГИТИС приняли. В ГИТИС, понимаешь? На бюджет! А я ей обещал: если получится, Мельпомену серебряную подарю!
– Блин, Денис! – сердито сказала Садовникова. – Ну почему, почему было раньше не рассказать?! Еще когда эта Лика только в Москве появилась?!
– Тань… Ну стыдно мне было – очередной скелет из шкафа вытаскивать…
– Конечно. Лучше темнить. Скрывать. И в итоге вообще – все едва не разрушить!
– Обещаю тебе. Больше никогда. Давай все-таки выпьем вина?
– Ф-фух. Ладно.
Отправился на кухню вместе с ней, открыл бутылку, помог принести на террасу виноград и бокалы.
Когда пригубили, робко спросил:
– Ты простишь меня?
– Пока не знаю, – ответила искренне. Попросила: – Покажи фотку.
Денис продемонстрировал – да, действительно, та самая девушка с Большой Никитской.
Оценила:
– У тебя красивые дети получаются. А в ГИТИС ее за талант взяли? Или за взятку? Только честно.
– Лика сама прошла. Насчет взяток Исидора жестко сказала: не даст ни копейки – и мне категорически запрещает. Если за деньги берут – значит, не актриса. И блата, знакомств у меня тоже не было. Да в актерских вузах не очень и помогает. Первый тур на связях проскочить можно, а на свой курс бездаря ни за что не возьмут. Неограненный талант – тоже не в чести. Лика приехала в Москву только после ЕГЭ – в середине июня. Я к тому времени снял ей квартиру, уговорил нескольких педагогов ее посмотреть. Вердикт был единогласный: девчонка – жемчужина, репертуар – дерьмо. А прослушивания вовсю идут к тому времени. Двое репетиторов ее в итоге брать отказались. Слишком поздно, сказали, – полностью тексты менять, от ужимок ее избавлять провинциальных. Но третий взял с условием, что сутками будет учиться. Исидора меня пугала, что дочка у нее хрупкая, нежная. А тут пахать надо на износ. Думал, шпынять придется, мотивировать – нет. Наоборот, уговаривал поесть хоть немного, выспаться минимально. Знаешь, как тяжело оказалось нянькой работать?
– А я никак понять не могла, что с тобой происходит. Динь, ну, ты такой дурак! – И резко сменила тему: – А с кем ты в Калининград ездил?
– С корешем. Ну, и с заказчиком. Он из Германии.
– Кто заказ подкинул?
– Один… общий знакомый. Мою репутацию многие знают.
– Ты в кладоискательстве тоже специалист?
– Нет. Любитель. Единственный раз попробовал. Но я хороший организатор. А кореша в дело специально позвал – он как раз копатель с огромным опытом.
Ей снова показалось: что-то недоговаривает.
– А почему именно сейчас ехать было нужно?
– Танюшка, да я все силы приложил, чтоб на сентябрь договориться. Но заказчик ультиматум поставил: или немедленно, или с другими поеду. А искать, как ты понимаешь, не мелкие монетки собирались. Только не вышло ничего. Не нашли.
– Бог наказал. За твою лживость, – назидательно сказала Садовникова.
– Главное, чтоб ты меня простила.
– Ладно. Так и быть. Но предупреждаю в последний раз: опять наврешь – о чем угодно, – пойдешь на фиг. Уже без вариантов.
По его лицу мелькнула тень растерянности. Таня подозрительно спросила:
– Еще один «скелетик» имеется?
Денис твердо ответил:
– Нет. Никаких больше скелетов. Их и так в моей жизни оказалось слишком много.
* * *
Татьяну всегда вдохновляла «смена картинки». А когда отдых проходил по хай-классу да в хорошей компании – она себя по-настоящему счастливой чувствовала.
Дни летели стремительно, ярко. Днями за окнами кроссовера мелькала Европа, ночами они с Денисом и Митей отдыхали от странствий в шикарных отелях.
Сын поначалу тушевался. Раньше он считал: хорошая гостиница та, где лебедей из полотенец скручивают. Но в люксовых заведениях жизнь текла совсем по другим стандартам.
В самый первый вечер, еще в Болгарии, мальчик приметил: в спальне у Дениса под кроватью носки валяются. Знал – для теть Тани как красная тряпка, поэтому незаметно затолкал их подальше, в самый темный угол. А пришли с ужина – нету. «Сперли», – поначалу решил. Но утром подле номера обнаружил пакет – выстираны и даже вроде как поглажены. Принес, объявил маме с папой (про себя их так называл):
– Вам нужно постоянно здесь жить. Тогда и ссориться не будете.
Садовникова улыбнулась:
– Грязные носки для меня не единственный триггер.
Мудреное словечко Митя знал, поэтому мгновенно парировал:
– И до полудня дядя Денис тут не спит. Потому что завтрак до одиннадцати.
Богатов подмигнул:
– Ну, завтрак-то в любое время могут подать. Я просто ее злить не хочу.
– Так и не злил бы никогда! Вот было бы здорово!
– Нельзя. Тогда она будет считать меня подкаблучником.
Садовникова рассмеялась.
Мите ужасно нравилось, когда тетя Таня веселая и беззаботная. И что чуть не каждый день они в новом городе, и что школы нет, и что с дядей Денисом можно как с лучшим другом.
Мальчик, конечно, ему рассказал, как вернулся на теннис. Советовался – надо ли продолжать?
– А что ты теряешь? – удивился тот. – Пока нравится – играй. Надоест – давить на тебя никто не будет.
Митя погрустнел:
– Мама… она тоже так говорила сначала. А потом началось: если хочешь быть чемпионом, надо терпеть.
– Но тебе поздно в чемпионы готовиться – в десять-то лет. Так что играй спокойно. Для личного удовольствия.
– Я уже посмотрела: во всех клубах есть абонементные группы. Два раза в неделю по полтора часа, – подхватила Таня. – И кстати, если туда ходить, можно от школьной физкультуры получить освобождение. А оценку тебе тренер выставлять будет.
– О, тогда круто! – обрадовался Митя. – Надеюсь, у нас первым уроком поставят и я вместо него спать буду.
– Но каков конспиратор! Сколько лет молчал! – нежно улыбнулась Таня. – Исключительная должна быть выдержка у ребенка!
– Да вот и думаю: может, я дядь-Денисов все-таки?
Митя родного отца не жаловал и не скрывал: очень бы ему хотелось Богатова в папы.
Тане тоже казалось: ну, не может у такого ничтожного человека, как Максим, получиться столь замечательный сын. Но Богатов настаивал: Митя не от него. Хотя усыновить – если Садовникова за него замуж пойдет – был готов.
Татьяна – как всегда, когда они вместе с Денисом замечательно отдыхали, – стала задумываться: «Может, попробовать? Ладно, не замуж – хотя бы опять вместе пожить? Ладить не только в праздники, но и в будни?»
Но здравый смысл подсказывал: когда вместе два авантюриста, да еще у них на попечении ребенок, вместо семьи может получиться бардак или вообще гремучая смесь.
Таня и сама иногда баловала Митю историями из времен бурной молодости, но приключения Богатова, пожалуй, их затмевали. Чего только стоил лагерь на выживание на Филиппинах или прыжок с парашютом с вершины водопада Анхель! Да и события последних месяцев явно не из арсенала приличного семьянина. Таня рутиной занимается, а Денис – сначала внебрачную дочку в ГИТИС пристраивает, потом – клад в Калининграде ищет.
Пусть Богатов упирался, Митя из него все подробности вытянул.
Заказчика звали Ханс-Йорг. Проживал в Восточной Германии, всю жизнь работал лифтером. В прошлом году не прошел медкомиссию и был вынужден досрочно уйти на пенсию. А человек достаточно молодой, отдохнул-отоспался за месяц, и стало ему скучно. Чтобы хоть чем-то забить свободное время, взялся семейные архивы разбирать – от бабки с дедом по материнской линии две огромные коробки остались, валялись на чердаке.