Она вспотела. Ей страшно? Чувствует ли она, что я наблюдаю за ней? Я не могу поставить камеры в ее доме, но мои люди следят за ней. Очень скоро она будет здесь. Для нее найдётся самая красивая комната с самой лучшей камерой, снимающей в full HD.

Моя рука тянется к члену, но я не спешу, когда представляю, что я бы ощутил, если бы сдвинул рукой ее майку в сторону и взял бы в захват ее нежные сиськи. Я бы медленно ласкал ее соски большими пальцами, наблюдая за тем, как ее зрачки расширяются, а рот инстинктивно приоткрывается, умоляя меня о поцелуе.

Я не целую женщин.

Они не касаются меня.

Исключений нет и не может быть.

Но не так много женщин, которые заставляют меня касаться себя, пока я смотрю на них.

Из тысячи цепляет одна. Та, что буквально тебя похоронила. Судьба иронична. Но еще ироничнее тот факт, что ее смерть неизбежна, и она не будет инсценированной, как моя.

Она не выдержит игру. «Идол» сломает ее. Любая изоляция ломает личность и, возможно, за первый год полного заточения на этом острове и тотального одиночества именно это и произошло со мной. Я бы соврал, если бы сказал, что не обезумел, став изгоем общества, упав с вершины Олимпа.

Я сам не замечаю, как освобождаю член от оков полотенца и медленно трогаю себя. Не хочу торопиться, мне необходимо насладиться своими фантазиями. Горькая правда в том, что они куда прекраснее, чем ужасающая реальность. И в фантазиях я могу позволить себе не спешить. И даже намек на нежность.

Возбуждение нарастает, густым удовольствием устремляясь в пах. Стискиваю зубы, издавая глухой стон.

Такая красивая и нежная. Такая отвергающая и дерзкая. Упрямая. Я выброшу тебя на помойку, когда трахну, так же, как ты это сделала с моим приглашением.

– Маленькая сука, – резко закрываю экран, так и не кончив. Она не достойна, чтобы я дрочил на нее.

В следующую секунду мне звонит Грант, и я, вставив наушники и оставаясь обнаженным, встаю с кресла и подхожу к панорамному окну. Моему взору открываются известняковые скалы, покрытые зеленью и окруженные водой – пейзаж из фильма «Пляж».

– Ты не справился, – хлестко осуждаю его, все еще не понимая, какого черта он позволил ей соскочить.

– Я придумал решение, Кэл. К следующей церемонии посвящения она будет у тебя.

– Осталось два дня, двадцать три часа, пятьдесят восемь минут, – бросая взгляд на часы, напоминаю другу я. – Не подводи меня, Грант.

– Иногда мне кажется, что ты забываешь, что я твои глаза и уши в Нью-Йорке. Поэтому прошу отменить мою казнь и дождаться того, что будет через три дня.

– А через три дня будет очень весело.

– У меня все под контролем, Кэл. Мы вытащим тебя оттуда.

– И когда вы это сделаете, наше возвращение будет триумфальным, – усмехаюсь я, расправляя плечи. – Мой дядя и его окружение отправятся в преисподнюю. И мы все займем их место.

Глава 3

Аврора

Колеса авто медленно катятся по знакомой дороге, шурша гравием и опавшими рыжими листьями. Сердце сжимается до раздирающей боли в груди, как только я торможу у родительского дома. Какого-то черта я по привычке приехала сюда, несмотря на то, что пустует он уже целый месяц.

После их смерти меня фактически сразу выселили из него, поскольку оказалось, что родители не платили за него уже более шести месяцев и просрочили все кредитные каникулы.

Некогда уютный и полный жизни дом – теперь безмолвный. Мертвый. Покинутый. Это простое, расположенное в Бруклине, но достаточно комфортное семейное логово является воплощением американской мечты: родители много трудились, чтобы купить свое жилье в ипотеку. Квадратные метры в Нью-Йорке стоят баснословных денег, и большинство жителей города просто всю жизнь снимают квартиры и небольшие таунхаусы. Наша семья всегда едва сводила концы с концами, поскольку у моих родителей была очень волнообразная работа. Все детство и подростковый возраст мы с сестрой провели на съемных квартирах, хоть и особо не чувствовали, что в чем – либо сильно обделены. На еду и одежду всегда хватало, и даже на гаджеты.

Да, приходилось делить комнату с Лиамой, но нам повезло, что мы были детьми одного пола с небольшой разницей в возрасте. Сюда мы переехали, когда мне исполнилось шестнадцать, а через два года я уже поступила в Йель и переехала в общежитие в другой штат.

Я очень любила Лиаму. Но отчасти я была счастлива покинуть этот дом, где каждый день сталкивалась с ней и своими глазами видела, чего она лишилась по моей вине.

Лиама практически потеряла зрение из-за меня.

Не полностью, но это не меняет того, что она частично лишилась одного из важнейших органов чувств и уже не могла ощущать себя полноценной. Ведь зрение постоянно ухудшалось, а операция могла усугубить положение.

И меня восхищает то, как она продолжала любить эту жизнь, теряя способность видеть как прежде с каждым днем. Я потеряла ее, родителей, свое будущее – и едва собираю себя по кусочкам, заставляя организм делать каждый новый вдох, а она – не закрылась в четырех стенах, не озлобилась на весь мир, а пыталась жить дальше, как полноценная личность. Она всегда жадно чувствовала эту жизнь, была намного безумней и сумасбродней меня. Она недолго думала, когда ей предложили загадочную работу в Саудовской Аравии. По крайней мере так гласила ее легенда. У Лиамы было музыкальное образование, она прекрасно преподавала игру на фортепиано для детей, даже на шестьдесят процентов лишившись зрения.

Конечно, едва ли она действительно поехала туда работать преподавателем по музыке. Косвенные признаки и улики, что я нашла после ее отъезда, дают мне понять, что она знала, куда едет.

Сфокусировав взгляд на красном знаке «продается», я крепче сжимаю руль. Эта надпись – словно метка проклятья, посланного на семью Хейз. Может ли быть это связанно с тем, что однажды я перешла дорогу дьяволу?

Тысячи вопросов и ни одного ответа.

Может ли Лиама быть сейчас жива?

Могли ли родители на самом деле убить себя, не сказав мне ни слова?!

В том, как были найдены их тела, нашлись несостыковки, но полиция явно не собирается этим заниматься, как и пропажей Лиамы, поскольку она добровольно покинула страну и некоторое время выкладывала фотографии из путешествий, где писала о том, как она счастлива.3

Мог ли кто-то «помочь» родителям уйти из жизни, или я просто не хочу верить в то, что они так жестоко поступили со мной, и ищу произошедшему более «логичное» объяснение? С другой стороны, кому нужны были мои родители, даже если набрали кучу долгов и кредитов? Моя мама, Андреа Хейз – один из редакторов довольно популярного онлайн-журнала, а отец, Маркус – геолог, посвятивший свою жизнь природным экспедициям, научным разъездам и преподаванию в Йеле. Именно на одной из таких экспедицией, куда он взял всю семью, и случился несчастный случай с Лиамой.

Как бы там ни было, родители не позаботились о моей подушке безопасности. Как будто они ничего подобного не планировали. Либо у меня паранойя, либо я реально начинаю думать, что им «помогли».

Я не могу выплачивать ипотеку за этот дом, учитывая, что мне всего двадцать один, а высшего образования у меня нет. Меня вышвырнули из Йеля почти сразу после той злосчастной вечеринки, где я увидела то, что не следовало. С тех пор как я потеряла свою мечту, я работаю редактором в журнале, куда меня устроила мама, но платят там копейки. Никто не относится ко мне серьезно.

У меня больше нет дома.

У меня нет семьи.

И нет будущего.

Будто в последний раз попрощавшись с домом и частью меня самой, я с силой давлю по педали газа и, проехав пару кварталов, выезжаю на трассу. Красно-желтые листья охватывают деревья по обе стороны от дороги, овевают их, словно языки пламени. Их огненный танец завораживает, создавая иллюзию, что весь мир объят мягким и теплым золотистым сиянием.

Сумерки окутывают пейзаж, придавая ему особую магию. В этот час рыжина листвы становится еще ярче, контрастирует с темнеющим небом. Каждый порыв ветра срывает горсти медных листьев, и они кружатся в воздухе, словно искры от невидимого костра.

От созерцания этого природного шоу меня отвлекает телефонный звонок. Звонит моя личная Круэлла – директор журнала, в котором я работаю. Меня туда устроила мама, и все это время я занимаю там позицию «девочки на побегушках», и это вместо того, чтобы писать сценарии фильмов к мировым бестселлерам или театральным постановкам. Мой удел – обзоры новостей, редактура статей, мелкая работенка, не имеющая ничего общего с истинным творчеством. Свою личную книгу я пишу в стол, но без знакомств в мире издательского дела и денег я никогда не найду себе хорошего литературного агента, способного продвинуть мое творчество.

Да и честно говоря, курс драматургии я не закончила. Не уверена, что выдаю что—то стоящее, как автор.

– Ава, я, конечно, все понимаю, у тебя тяжелый период, но можно узнать, какое сегодня число? – надменный голос Кэтрин, ассоциирующийся у меня со скрипом старой двери, еще больше погружает меня в депрессию.

– Двадцать первое сентября, – чеканю я, стараясь говорить уверенно.

– В этом месяце ты не выдала никакого интересного материала. Я не понимаю, зачем нам держать в штате такую бездарь, как ты. Ты не делаешь и половину того, что выполняла твоя мама.

Вы не найдёте в мире более токсичной начальницы, чем моя. Там, где обитает ядовитая кобра и плюется ядом, Кэтрин – преподает этот навык.

– Кэтрин, – я стараюсь мысленно сосчитать до трех и успокоиться, прежде чем жестко ответить ей и послать в ад. – Я не могла работать в этом месяце из—за своего эмоционального состояния. Ничего не писала, но я много редактировала.

– Ничего не хочу слышать, у нас идет сокращение штата. Мне шепнули, что твоя кандидатура всерьез рассматривается на увольнение.

Мне хочется закричать в голос: «Да пожалуйста, мать вашу! Увольняйте! Плевала я на ваши гроши», но вовремя себя останавливаю, поскольку знаю: сейчас мне важен каждый цент.

Если меня уволят, мне придется пойти работать обслуживающим персоналом, и я ничего не имею против такой работы. Да только мои родители в гробу от такого расклада перевернутся.

Все-таки мою маму знали многие медийные личности. А отец – преподаватель и ученый в университете «лиги плюща». Для них это было бы позором.

– Я работаю над очень интересной статьей сейчас, но мне нужно больше времени, – на ходу выдумываю я.

– Мне нужна статья в рубрику «Изнанка», – ультимативным тоном заявляет Круэлла. Изнанка – рубрика, в которой представлены драматические и реальные истории, выворачивающие души читателей наизнанку. Например, рассказы о детских травмах, пережитом насилии или буллинге. – Я даже подумала, не могла бы ты написать в ней про свою сестру? Все-таки эта история может быть поучительной для многих девушек. Твоя сестра захотела заработать телом легких денег. Решила: поверчу задом и хорошенько заработаю по-быстрому. А итог какой? Пропала? Умерла? Для многих будет пища для размышлений. А молодые девушки хорошо все взвесят, прежде чем уезжать заграницу в роли проститутки.

Кислород мгновенно покидает мои легкие. Клянусь, если бы Кэт сейчас была тут, я бы избила ее. Стерла бы в порошок.

– Нет. Не могла бы, – отзываюсь я, ощущая, как скрипят зубы. – Увольняйте. Знать вас не хочу.

– Ава, да брось ты…

– Заявление занесу завтра, – резко отрезаю я.

Этот чертов разговор в очередной раз добивает меня и опускает на дно. Я бы даже сказала так: дно было только что в очередной раз пробито.

Я вновь едва ли не врезаюсь в тачку, резко затормозившую спереди. Вот дерьмо.

Кажется, в конце этого непроглядного тоннеля просто нет света.

***