Псих никак не среагировал, разве что попытался ноги подтянуть к себе поближе, силясь закуклиться и забыться.

– Ненавижу мужиков! Чего он придуривается! После удара шокером через час с человеком уже всё нормально! Я точно помню, мне рассказывали! А сейчас прошло уже… – она покосилась на часы. – Ээээ примерно сорок минут! Это ж почти час, да?

Милана решительно закрыла окно и собралась идти в ванную, но проходя мимо входной двери, вдруг вспомнила, как сидела там, с той стороны, и била, и била ладонями в непоколебимую ледяную поверхность.

– Холодно там… так холодно! – Милану зазнобило. – Вот паразит! Всё мужики паразиты! – выкрикнула она во весь голос, решительно потянув с вешалки шубку. – Вот дойду до него и скажу, что он такой же, как все, только хуже! Потому что ещё током стукнутый и об стену ушибленный!

Ключи от дома она предусмотрительно уложила в карман шубки и отправилась к Миронову, уже присыпанному в сугробе снежком…

– Если мне когда-нибудь захочется избавиться от настоящего мужа – уже и опыт есть и наработки, а значит, всё не напрасно! – утешала себя Милана.

Андрей периодически, какими-то урывками сознавал, что ему надо бы встать и идти в дом, плевать уже на все эти продукты, на всё плевать, только вот сил подняться не было.

– Зачем? Ну, зачем в мире живут эти существа, а? Толку никакого, один вред! – голос, возникший над головой, ввинчивался в сознание острой дрелью и распугивал наваливающийся сон. – Нелепица какая-то, а не существа! Низкоорганизованные, ленивые бездельники!

– Чья бы корова мычала… – беззвучно просипел Андрей, но, к счастью, разошедшаяся Милана его не услышала.

– Вставай! Немедленно вставай! Делать мне больше нечего, тебя из сугроба выкапывать! Уууу, да кто бы знал, чем мне в этом дурацком замуже придётся заниматься! Кому сказать – мужика как картошку копать и домой тащить. Картошку же, кажется, копают, да? Уй, мои знакомые человекини от смеха попадали бы!

– Человекини… оооойййй, закопай меня обратно! Я лучше тут перезимую, только бы это не слышать, – по-прежнему беззвучно попросил Андрей.

Есть у наших женщин одна черта, да, даже у самых бестолковых, глупых, безответственных и безголовых – если уж женщина решила что-то куда-то ПРИВОЛОЧЬ, поверьте, она это сделает!

Объект чучелком или тушкой, но будет перемещён из пункта А в пункт Б, чего бы это ему – этому объекту не стоило!

У Андрея не было ни одного шанса – его тянули, подталкивали, свиристели на ухо взбадривающе-возмутительные слова, от которых он дёргался, словно его острой палочкой тыкали, цитировали на память умные фразы из собственно-язычно-надиктованной Миланой книги, отчего объект готов был хоть на четвереньках, но уползать от мучительницы.

– Ну, вот… ты тут полежи на ступенечках, а я сейчас принесу твои пакеты, ладно уж! – Милана ощутила восхитительное чувство законного превосходства над этим никчёмным типом, и радостно зашагала за продуктами, не видя, как в её в спину уставились два глаза, полных обреченного ужаса.

– Нда… походу, Миронова-то приложило почище, чем шокером! – Вася невольно посочувствовал заползающему на ступеньки объекту. – И как он так попался-то аж на год?

– Денежки глаза застили! – поставил диагноз Дима, – Но лечение идёт полным ходом – пациент почти того… А ведь казался прямо крутым!

– У нас на каждого и прямо, и криво крутого найдётся своя Милана! – вывел мудрый Вася формулу вечного противостояния.

– Лучше ужасный конец, чем такой ужас без конца… – простонал Миронов, когда осознал, что он в доме. – Лучше, я отцу сдамся! Лучше работать пойду. Нет, честно! Это невыносимо! – в ушах звенело, и казалось, что воздух наполнен странными летучими тварями, которые верещат знакомым голосом всякие несусветные глупости.

Впрочем, когда Милана, крайне довольная своей деловитостью и явным превосходством над этим представителем простейших, удалилась в ванную, ему стало полегче. Настолько, что идея о работе отвалилась сама собой и укатилась куда-то в тёмный угол забвения, тоскливо грохоча по полу.

Андрей, добравшись, до собственной ванной комнаты, заперся там и долго сидел в душевой кабине – встать сил не было.

– Даааа, креативненько уходит старый год… хотелось бы верить в то, что новый будет лучше, но… не могу! Как вспомню, с кем мне его надо проводить – так вздрогну! – невесело констатировал через час Миронов, оживший, согревшийся, переодевшийся, а главное, договорившийся с пространством, где у него пол, а где потолок.

Он вернулся за продуктами, разложил их в холодильнике, решительно потеснив колбасами, сырами и сардельками Миланины заросли салатов, проросли проростков, и прочие молочно-кислые унылости…

– Пиццу в морозилку, туда же пельмени и мороженое! – негромко консультировал сам себя Миронов. – Ну, вот… уже приятнее.

Василий Бошинов с Дмитрием Петровским после столь насыщенного времяпровождения объектов слегка заскучали и коварно переглянулись:

– А что, коллега, может, лучше ковать железо, пока горячо? – уточнил Вася, – В Новый год положены чудеса, однако…

– Представляешь, а я как раз, как по заказу, чувствую себя волшебником! – сообщил Дима. – Комбинация семь плюс пятнадцать? Только учти, что Милка переехала в другую комнату – рассчитывай время!

– Да, пойдёт! – довольно кивнул Василий, как заправская машинистка, пощелкав клавишами. – Ясное дело, учту!

Милана вышла из ванной в пушистом халатике и довольно потянулась. Душу наполняла тихая радость от того, что она сумела поставить на место того бесполезного и нелепого типа…

Это она – Милана, умная, образованная и во всех отношениях прогрессивная! А её, с позволения сказать, псевдомуж – никчёмное, тупое и бесполезное создание!

Она потянулась было к косметичке, как вдруг комната погрузилась в полную темноту.

– Ээээй, это ещё чего такое? – спросила она.

Темнота скромно промолчала.

– Ээййййй! – Милана начала на ощупь искать средство спасения от всех невзгод – свой смартфон, а найдя, вцепилась в него как утопающий за тощее брёвнышко.

Смартфонный фонарик озарил комнату холодным ярким светом.

– И что? – задала Милана очень – очень умный вопрос. – И что теперь делать?

Она добралась до выключателя и пощёлкала им – совершенно безрезультатно, и глубоко призадумалась.

Если вдруг у них в квартире или в загородном доме выключался свет, надо было срочно кого-то позвать, чтобы этот кто-то взял и всё-всё починил.

– Счас позову… – воодушевилась было Милана, а потом приуныла, – А кого звать-то? Этого? Так он никчемный совсем! А больше-то никого нет!

Она покосилась на смартфон – сеть по-прежнему отсутствовала. Потом подумала, ещё подумала, и… и по всему выходило страшное! Раз она тут самая умная, образованная и прогрессивная, то ей и нужно что-то делать!

– Но я же не знаю и не умею! – сказала себе Милана, подозрительно глядя на выключатель, словно он утверждал обратное. – Вот книгу написать – это запросто, даже две! И вообще… пусть этот… ну, хоть что-нибудь придумает! Его очередь!

Милана смело выбралась из комнаты, спустилась на первый этаж, крепко держась за перила, и вдруг услышала странный звук за окном, словно кто-то царапался в стекло. Она замерла, и меееедлеееенооо повернув голову, посмотрела в окно. Там явно мельтешила какая-то костистая лапа!

Дальнейшее она помнила слабо, зато Андрей, напротив, на всю жизнь запомнил приближающийся к нему со стороны лестницы нарастающий визг, сопровождающийся мельтешением смартфонного фонарика.

Откуда, из каких дремучих глубин сознания выныривает старый-престарый женский инстинкт – в случае страшного и непонятного прячься за мужчину? Как срабатывает этот механизм даже у самых самоуверенных и современнообразованных? Загадка… Только вот Милана поступила именно так, как поступали все её пра-пра-прабабушки.

Правда, когда выхода нет, мужчины рядом нет, да ещё и дети за спиной, вопрос обстоит совсем-совсем иначе – тут уж в наших женщинах просыпается чувство совершенно иное, диковатое, яростное и страшное, чего уж там… Тогда откуда ни возьмись и силы берутся, и отвага пополам с отчаянием. Недаром опытные охотники уверенно считают, что самый опасный зверь в лесу – это самка с детёнышами.

Но у Миланы детей пока не было, а вот муж, пусть даже фиктивный – был. Так что инстинкт безошибочно привёл её к Андрею и загнал к нему за спину, заставив там скорчиться от ужаса и схватить его за рукав.

– И чего это ты? – изумлённо уточнил Андрей, который в аккурат перед отключением света достал из микроволновки пиццу и теперь её жевал, решив, что есть свет, нет света, без разницы. Еда есть, и доесть ему это не помешает.

– Тттттааааммм… – пропищала Милана. – Тттттам кто-тттто в ддддом лезззет! В окно скребётся лапой!

– Какой лапой? – флегматично уточнил Андрей. Ему, после его сегодняшних приключений, уже плевать было на все лапы в мире вместе взятые. – Медвежьей?

– Неее знааааюююю! Костиииистооой! – всхлипнула Милана. – Оно скреблось так громко и противно! Я испугааалась!

– Какое окно? Ну в каком окне скребла твоя лапа? – тоскливо вздохнул Андрей, справедливо подозревая, что доесть ему не дадут – Милана мертвой хваткой вцепилась в рукав правой руки, которая и держала кусок вожделенной пиццы.

– Уууу лестницыыыы… – Милана всхлипывала и вздыхала, невольно принюхиваясь к упоительному запаху, который был так близко.

– Ой, ну, всё, всё, отпусти! Руку отпусти, говорю.

– А ты кккуда?

– Как куда? Пойду, окно проверю, и по пути посмотрю, где тут предохранители?

Милана даже не пыталась уточнить про предохранители – это было выше её разумения. Она с ногами забралась на диванчик, машинально прихватив со стола тарелку…

– Вот же заполошная девица! Ветку куста приняла за лапу! – вздохнул Андрей, посмотрев в окно.

Квадрокоптер, который и заставил ветку «лапой скрести по стеклу» он, разумеется, уже не увидел.

– Вася, не рискуй, хорошо хоть, что это сторона подветренная, не надо его к нам в окно, опускай с нашей стороны забора в снег, я схожу подберу! – переживал Дима. – Он же дорогущий, Хак голову снимет, если что…

Щиток с предохранителями Андрей тоже нашел, и дом снова радостно засиял тёплым светом.

Зато, кое-чего Миронов не нашел, просто потому что дело было заведомо безнадёжным.

– Лапа, от которой ты так верещала, это не лапа, а ветка куста, свет я включил, и… я не понял… а где моя пицца? – c тяжелым вздохом уточнил он у Миланы, сидящей на диване в обнимку с его тарелкой. – Милка, ты что? Слопала мою пиццу?

– Я не Милка! Слушай, а у тебя ещё есть? По-моему, там много коробок было, да? – алчно уставилась на него поборница правильного питания и образа жизни.

– Старый год… Старый год… – фальшиво мурлыкала Милана у себя в комнате, уставившись в экран телевизора. – И чего нам Новый принесет?

– Милка! Где моя колбаса? Милкааааа! – раздался возмущенный вопль из кухни. – Милка! Что за грабёж практически посредь новогодней ночи?

– Чего сразу грабёж-то? – пробормотала Милана, с закрытыми от удовольствия глазами откусывая от монструозного бутерброда из тонкого слоя хлеба и множества слоёв разных колбас. – Пааадумаешь, немного колбаски взяла. Кто её из сугроба-то спас, а? То-то же!

Андрею, который всё-таки пришел уточнить судьбу пропавших продуктов, и, распахнув дверь уставился на Милану, скосившую глаза на противоположный от неё край гигантского бутерброда, ничего не оставалось как расхохотаться.

– Что? Твои заросли салата теперь можно выкинуть? – язвительно поинтересовался он.

– Зачем? В них очень вкусно заворачиваются кусочки колбаски… – умильно улыбнулась зелёным свёрточкам на блюде Милана. – И ты так можешь сделать – дарю рецепт!

– Аааа, а я-то думал у тебя это… веганство или чего ты там проповедуешь в еде?

– Правильное питание! – прочавкала колбасой Милана. – Но у меня стресс! И я его того… прибиваю!