Первые дни ушли на осознание и принятие ситуации. Это было нелегко. Часть разума отказывалась верить в услышанное. Я искренне недоумевала, когда и кому успела так насолить, что он вознамерился отомстить мне столь бесчеловечным образом. Зато другая часть меня вовсю вопила о том, что нельзя спускать подобное и старательно разрабатывала план ответных действий.

Как только стало более-менее ясно что следует предпринять в сложившейся ситуации, подошло время заручиться поддержкой верных союзников. Их у меня было немного, однако именно им, я твердо знала, можно было доверять безоговорочно. Абу Зафар бин Зейд – предводитель восточного братства первым откликнулся на призыв своей «сестры». Его корабли денно и нощно обязывались крейсировать здешнюю акваторию, обеспечивая надежную защиту со стороны моря. Что же касается укрепления сухопутных границ, то это дело было поручено князю Йозерци, под чье управление перешло командование боравийской армией.

Разместившись, по обыкновению, на подоконнике, я наблюдала сквозь прозрачные стекла за идущими внизу работами. Какая ирония судьбы. Мною же разрушенные стены вокруг столицы, теперь вновь необходимо было восстанавливать и оборонять.

Я прижалась лбом к холодному стеклу. Мне очень не хватало Сиддига. Его мудрые наставления пришлись бы сейчас очень кстати. А ещё Анри Лефевра, от которого уже давно не было вестей после того, как он с дочкой Айвана на борту отправился покорять Новый Свет. Я искренне восхищалась его способностью молниеносно принимать рискованные решения, которые в итоге оказывались оправданными. Мне необходима была поддержка Нино. Отважный, отчаянный друг и напарник, которому я доверяла как себе. Его прибытие ожидалось со дня на день. Несмотря на серьезную травму, он рвался вернуться на службу. Хотя, признаюсь, я сильно сомневалась, чем он, учитывая обстоятельства, мог бы помочь. Участие в планируемой мной в строжайшей секретности авантюре, полной опасностей и смертельных ловушек, требовало полной отдачи сил. А Нино, судя по отчётам, был ещё очень далек от прежней формы.

Патрис… Одного имени было достаточно, чтобы моё глупое сердце наполнилось грустью. Все последние годы я запрещала себе думать о нём. Достаточно того, что мой сын, являющийся почти точной копией своего отца, служил постоянным напоминанием о том, что когда-то в моей жизни была любовь – чистое и светлое чувство, которое мы оба разрушили, пойдя на поводу своих чувств.

Я глубоко вздохнула. Вдали белели паруса кораблей. Скоро вся гавань заполнится судами, присланными Абу Зафаром. Боравия окажется под надежным присмотром. Затягивать дальше было уже нельзя.

Закрыв глаза и медленно сосчитав до трех, я соскочила с подоконника. Отряхнув перекосившиеся юбки, приблизилась к камину. Минут пять, не больше, ушло на то, чтобы схватить кочергу, и, не обращая внимания на жар пылающего камина, выбить несколько кирпичей в кладке портала. Засунув в образовавшееся отверстие руку, я вытащила спрятанный там небольшой ларец.

Несколько глубоких вдохов помогли унять бешеный ритм сердца, инстинктивно участившийся при виде торчавшего в отверстии ключа. Один поворот, и моя, прежде казавшаяся размеренной в течение почти четырех лет жизнь, кардинально изменится. Пути назад уже не будет. Готова ли я к этому? Перед глазами появилось смеющееся личико моего малыша, старающегося оседлать огромного страшного пса, с горестным видом терпящего все выходки юного безобразника…

Прочь сомнения! Я повернула ключ, отворила ларец и решительно вынула лежащий в нём символ власти, наделяющий своего владельца невероятной силой и одновременно обрекающий его на вечные мучения, вынести которые было дано не каждому.

Да гори оно всё синим пламенем! Сорвав бесценное колье с редчайшими изумрудами, подарок одного восточного владыки, я затянула на шее простой кожаный шнурок с покоцанной серебряной монетой, чья истинная стоимость во много раз превышала все сокровища боравийской казны.

Роковая «марка» имела обыкновение наделять своего владельца необходимыми мужеством и силой. И я на мгновение замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям. Появится ли то же самое чувство, что и много лет назад, когда впервые повязала ее на шее?

Странное дело, но воздействие почувствовалось почти сразу же. Кровь быстрее побежала по венам; стало покалывать в ладонях; в груди стало разрастаться что-то очень большое, отчего вдруг стало легче дышать.

Выхватив из висящих на почетном месте ножен шпагу Клода, я несколько раз рассекла воздух, и испытала восторг, вновь ощутив себя с клинком одним целым. Из недр существа поднялась огромная волна и вырвалась наружу диким криком: «Господи, я жива! Жива!»

Ворвавшиеся на шум слуги во главе с вездесущим Арно замерли на пороге при виде своей государыни, которая с безумным видом стояла посреди учиненного ею хаоса и дико хохотала.

Все решили, что я сошла с ума. Кроме Арно. Тот сразу смекнул в чем дело и поспешил выдворить перешептывающуюся челядь за дверь. Улыбаясь, юноша наблюдал за мной. Несмотря на веселье, глаза его подозрительно поблескивали. Выходит, он так же, как и я, все это время жил навязанной ему жизнью.

– С возвращением… Роза, – воспитанник, совсем как в прежние времена, по-товарищески протянул руку для рукопожатия. – Какими будут наши следующие действия?

– Наши? – я скептически подняла бровь игнорируя протянутую конечность. – Жаль тебя огорчать, дитя, но мои планы на тебя ограничиваются этим дворцом.

Я ещё раз взмахнула шпагой, после чего аккуратно вернула её в ножны на стене.

– Каким, к чёрту, дворцом?! Мы так не договаривались! – фальцетом проехался по моим ушам сорванец, заставив меня поморщиться.

– У тебя короткая память, Арно. Я вообще ни о чем не договариваюсь с сопляками. Тем более с такими, которые то и дело пытаются мне перечить.

Взмахом руки пресекая возражения, я подошла к столу, и нацарапав на листе бумаги несколько слов, повернулась к застывшему с обидой на лице юноше:

– Передай лично князю Йозерци и проследи, чтобы после прочтения он его сжёг. Никто не должен знать о письме.

– И это всё? Всё, что по-твоему, можно мне доверить? – похоже обида была глубже, чем я думала.

Ну нет, оправдываться за свои решения я не стану. Он ещё слишком юн и самонадеян, поэтому не способен оценить моей заботы о его жизни.

– Довольно, Арно. Ступай.

Я повернулась к нему спиной, давая понять, что аудиенция окончена. И мальчишке не осталось ничего другого, как отправиться выполнять поручение. Правда, он всё же не удержался, и высказал свое молчаливое «фи» громко хлопнув створкой двери.

Это заставило меня улыбнуться. Арно очень напоминал меня саму в его возрасте. То же упрямство и бунтарский дух. Не приходясь родным по крови, он уже давно был для меня больше, чем другом или воспитанником. Я считала его сыном. А теперь скажите, могла ли я подвергать опасности жизнь того, кого любила как свою кровь и плоть?

* * *

Я никогда не отличалась особой набожностью, и истинной католичкой могла считаться с огромной натяжкой. За это нужно было благодарить сестёр-кармелиток из беррийского монастыря, своими действиями, убившими во мне любовь к религии и духовенству. Тем не менее, будучи главой государства, находящегося под протекцией католического Папы, я была вынуждена дважды в месяц посещать придворцовую часовню для встречи с епископом Бенцеи, назначенным Его Святейшеством быть моим духовником.

Седовласый священнослужитель с добрыми карими глазами внушал мне симпатию, но всё же не достаточное доверие, чтобы решить открыться и поведать настоящую историю своих похождений, поэтому на исповедях, я обычно рассказывала лишь самые невинные истории своей бурной молодости. Справедливо полагая, что нет нужды в посредниках между мной и Богом, которому и так всё обо мне известно, я избегала подробностей, которые, случись что, можно было использовать против меня.

По обыкновению, сопровождающая челядь осталась за дверью. Я прошла в исповедальню, в которой уже дожидался святой отец. Как обычно, исповедь заняла не более получаса. К концу моих нудных и подробных «откровений», падре еле сдерживал зевоту. Отпустив мне грехи и назначив соответствующую епитимью в виде молитв и трёхдневного поста, епископ Бенцеи вышел из кабины и в сопровождении Арно покинул часовню через тайный ход, оставив меня наедине с Создателем.

Как только ушедшие скрылись из виду, дверь в исповедальню вновь отворилась, и на скамью священника опустился человек.

Наблюдая за ним через решетчатое окошко, и, на всякий случай, сжимая рукоятку спрятанного в складках платья стилета, я подобралась, готовая мгновенно реагировать. Но, вот он спустил капюшон, и я встретилась с взглядом жгуче-чёрных глаз.

– Князь… – выдохнула я. Рука, впившаяся в рукоятку, разжалась.

– К вашим услугам, Ваше Величество.

– Рада, что вы откликнулись на мою просьбу.

– Это честь для меня, Ваше Величество.

Ох уж эта его холодная учтивость… Значит, нужно готовиться выслушать кучу упреков и недовольства. Что ж, я к этому готова.

– Полагаю, вы уже догадались о причине столь секретной встречи. Мне бы не хотелось, чтобы этот разговор вышел за пределы исповедальни.

– Не извольте беспокоиться, все сказанное останется здесь. Однако же, считаю своим долгом напомнить вам, Ваше Величество, что несмотря на высочайший статус, вы, тем не менее, не имеете права в одиночку принимать решения, которые могут повлечь за собой серьёзные последствия для всей страны.

– Не понимаю, о чём вы? – прикидываться дурочкой в присутствии этого человека было сложно. Он на раз-два распознавал неискренность, о чём не преминул сообщить.

– Ложь не ваш конёк. Вы прекрасно понимаете о чём я, Ваше Величество. Каждый, кто успел хорошо узнать боравийскую правительницу подтвердит, что вы не из тех, кто спускает оскорбления. А уж если речь идёт о покушениях на ваших родных, то тут, на ум приходит только одно – вы будете мстить. И хоть вы и не посчитали нужным поставить меня и членов совета в известность относительно дальнейших действий, догадываюсь, что у вас уже созрел план, и, в самом ближайшем будущем вы начнете его реализацию. Я прав?

Так просто. Мне оставалось, только пожать плечами. Вынуждена признать, что Йозерци знал меня даже лучше, чем я думала, и судя по тону, испытывал обиду за то, что не посчитала нужным посвятить его в свои замыслы.

– Отдаю должное вашей догадливости, князь. Я действительно, намерена предпринять некоторые шаги для предотвращения новых нападений. И боюсь, без вашей помощи мне не справиться.

– К вашим услугам, Ваше Величество. Только скажите, и я готов сопровождать вас куда угодно.

A fenebe(разг. – блин) … этого-то я и боялась… Нужно тщательнее подбирать слова, иначе этого медведя не переубедить.

– Боюсь, вы неправильно истолковали мою просьбу, князь. Ваша помощь заключается не в том, чтобы следовать за мной, а в том, чтобы остаться здесь, в столице. Только вам, мой друг, я могу доверить самое дорогое – Тео. Вы останетесь в Боростиане, и ценой собственной жизни, вместе с герцогиней д’Одемар, на которую возложены полномочия принимать решения от имени королевы, будете защищать наследника боравийской короны от всех и вся.

– Это невозможно! Просите о чём угодно, только не об этом! Я не позволю вам…

– Что?! – забыв об осторожности, загремела я. Выскочив из кабины, я рывком распахнула штору, за которой сидел Йозерци. – Вы забываетесь, князь! Никто не праве позволять мне что-либо или нет! Я ваша монархиня, и ваш долг слепо повиноваться моей воле!

– Будь вы хоть Папой римским, это не исключает того, что вы – дура, Ваше Величество! Самая настоящая дура!

Ладонь по инерции взметнулась ввысь. Всё накипевшее готово было вылиться в удар. Но, увы, его не произошло. В отличие от меня, Йозерци был готов к подобному всплеску ярости. Будучи начеку, он перехватил мою руку у самого своего лица. В следующую секунду он рывком притянул меня к себе и впился поцелуем в мой раскрывшийся от удивления, рот.