Что касается меня… то я, наверное, просто остыла к отцу в тот момент, когда он меня подвел. Я не виню его, ведь то, что со мной случилось, никак от него не зависело. Да, можно было подумать о моей безопасности лучше. Но… не знаю. В тот момент внутри меня что-то умерло. И я не знаю, как теперь оживить эту часть.

Я очень люблю Аннабель.

Люблю маму.

И принимаю папу.

Мамасита: Ты тут?

Я: Да. Я просто в метро, пропадает связь. Решай сама, показывать фото папе или нет. Но имей в виду, там видно мой сосок. 

Мамасита: Аврора!

Я хихикаю и вспоминаю тон, которым мама всегда выкрикивает мое имя.

Мамасита: Ну, если всего один сосок, то мы справимся.

Я: Люблю тебя! Завтра позвоню. Скажи папе, что первая гонка будет в Бельгии. Он спрашивал у меня недавно.

Я не знаю, смотрит папа мои гонки или нет, но он каждый раз узнает страну, а потом присылает мне эмодзи флага и большого пальца. Полагаю, это его версия проявления любви.

Мамасита: Хорошо, береги себя. И попарь вечером ноги, у тебя слабый иммунитет. 

У меня слабое все. Я разваливаюсь на части.

К тому моменту, когда я выхожу из метро и дохожу до дома Аннабель, мой нос и руки превращаются в ледышки. Тонкий свитер в конце февраля – не самая лучшая идея. Но в свое оправдание скажу, что у меня нет нормальной куртки. Когда я собирала чемодан из Америки в Англию последнее, что мне хотелось делать – везти с собой одежду на все сезоны. Поэтому я взяла только свою любимую гоночную куртку БМВ, которая зачастую сильно привлекает к себе внимание.

Эта девушка была гениальной. И до жути тупой…

У меня еще не было времени сходить в магазин, и, скорее всего, его и не будет. До первой гонки остаются считаные дни, мне нужно тренироваться. Куртка подождет. До окончания сезона, желательно.

Я прохожу сквозь вращающиеся двери, и меня обдает теплым воздухом, от которого кожа сладко покалывает. Вестибюль встречает роскошью и уютом, светлый мраморный пол с блестящими вкраплениями отражает теплый свет, струящийся с хрустальных люстр. Консьерж спрашивает, к кому я направляюсь, а затем звонит в пентхаус семьи Кеннет, предупреждая их о моем визите.

В мою квартиру при большом желании можно попасть, наверное, через окно. И это ни у кого не вызовет вопросов. Хоть Леви и заменил в этой квартире все, что можно и нельзя, она все еще находится не в самом благоприятном районе Лондона. Не говоря уже о соседке, которая постоянно рыщет у моего порога. Но меня все устраивает.

Раньше в этой квартире в свои студенческие годы жила Аннабель, но потом Леви в рыцарской манере отвоевал ее. Квартиру, не Аннабель. Хотя и Аннабель тоже, чего уж скрывать. В общем, спустя годы это жилье досталось мне… по наследству, полагаю. Они не хотели продавать квартиру, потому что там живут воспоминания, как говорит Анна, а я не хотела заморачиваться с поиском места, где могу оставаться в Лондоне.

Я прохожу в лифт, нажимаю кнопку этажа и поворачиваюсь лицом к дверям.

Ко мне навстречу несется мой ночной кошмар в туфлях Prada.

Наступит ли когда-нибудь день, когда Вселенная сжалиться надо мной?

Глава 7
Аврора

Реакция срабатывает безотказно, и я молниеносно нажимаю на кнопку закрытия дверей. Однако не так быстро, как хотелось бы. Ведь идеально-глупое тело Лиама остается зажатым в дверях лифта, которые плавно разъезжаются обратно.

– Не мило, Аврора, – цокает он, вплывая в кабину своей вальяжной походкой в лучшем образе представителя «old money».

Его темные волосы аккуратно уложены, а на лице лишь легкий намек на щетину, на запястье сверкают не слишком броские часы из белого золота. И правда, совсем неброско. Брюки из тончайшей мягкой шерсти благородного оттенка шоколада идеально сидят на мускулистых бедрах, а кремовый кашемировый джемпер с откидным воротником, подчеркивает крепкие плечи и шею. Через его предплечье перекинуто темно-коричневое пальто, в которое мне хочется зарыться и согреться, вдыхая его аромат, как лаванду перед сном, чтобы расслабиться.

Иисус, помоги. Сигнал SOS.

Другой рукой Лиам обхватывает и прижимает к боку огромную коробку, упакованную в нежно-розовую бумагу с маленькими единорогами.

– Я ошиблась кнопкой, – выдавливаю я, пытаясь не вдыхать его аромат, который затуманивает рассудок. Клянусь, в этом небольшом пространстве теперь пахнет только им. Я в беде.

– Неправда. – Он приваливается к стене лифта, нагревая взглядом мой профиль.

Я поворачиваюсь к нему, не желая избегать его глаз. Все в порядке. Я взрослая девушка, которая умеет держать свои чувства в узде. Которая слишком давно уже ничего не испытывает к этому мужчине. Но этот аромат, глаза и… будь он проклят за то, что так хорош. Я в полной заднице, не так ли?

– Раскусил, – якобы обиженно вздыхаю я. – Что ты тут делаешь?

– То же самое, что и ты. Еду в лифте и практикуюсь в низшей форме юмора.

Я усмехаюсь и поджимаю губы.

– Очень остроумно, Рассел.

– Я старался, Андерсон. – Он посылает мне однобокую ухмылку. – У Оливии день рождения.

– Спасибо, я в курсе. Я ее тетя.

– Я ее крестный.

Я прислоняюсь к противоположной от Лиама стене и тяжело вздыхаю.

– Разве Бог не должен проверять в какой-то своей базе, подходит человек на эту роль или нет?

– Разве Бог не должен ударить в тебя молнией, чтобы у тебя онемел язык?

– Разве Бог…

– Христос, замолчи, – стискивает зубы Лиам.

– Он ничего не говорил, – бормочу я и опускаю взгляд в пол, потому что мне надо успокоиться. Просто нужна минута, чтобы сделать передышку. Когда мы, черт возьми, приедем? – Это праздник Оливии. Нам нужно вести себя прилично.

Я снова смотрю в его глаза и тяжело сглатываю. Лиам приподнимает подбородок, мышцы на его шее напрягаются, а взгляд раздевает меня догола. Не в каком-то сексуальном смысле, а так, словно он трогает каждую колючку на плюще, обвивающем мое тело.

– Справишься? Иногда ты можешь быть цивилизованной, я знаю. Когда-то ты лучше справлялась с этой задачей.

Когда-то я жила ради встреч с тобой. Когда-то ты был лучшим, что случалось со мной. Когда-то ты был как горячая ванна после изнурительного дня. Или как кусочек шоколада после долгого воздержания от сладкого. А может быть… ты просто был единственным человеком в мире, от кого я не пряталась в свою раковину.

– Справлюсь. А ты?

– Я имею докторскую степень по идеальному поведению в обществе.

Лифт останавливается и звуковой сигнал звучит так громко, что я чуть не подпрыгиваю. Расслабься.

Реально ли это вообще? Я всегда нервная и дерганая, словно сижу на жерле вулкана, ожидая, что он рванет с минуты на минуту.

Двери открываются, и мы одновременно бросаемся к ним, застревая в проеме.

– Будь джентльменом, – кряхчу я, подавляя дрожь от того, как тело Лиама прижимается к моему боку. От его близости у меня, кажется, кружится голова. Тепло, исходящее от него, согревает и словно наносит какой-то целебный бальзам, не позволяя мне впадать в панику, закрываться или скукоживаться от мимолетных прикосновений.

Лиам не отступает, все еще пытаясь протиснуться. Я тоже не собираюсь сдаваться.

– Ты как танк, – ворчит он. – Уступи.

– Не в этой жизни. – Я кусаю его за плечо, которое мешает мне протиснуться. Двери начинают закрываться, еще крепче прижимая нас друг к другу.

– Ты, черт возьми, укусила меня?

Я гневно сдуваю прядь волос с лица.

– Двигайся, иначе не успеешь отсосать яд.

– Уверен, ты сможешь мне в этом помочь. – В его глазах вспыхивает огонек.

Засранец.

Мы наконец-то вываливаемся из дверей лифта, как груда вещей, которые были в спешке заброшены в шкаф. Я спотыкаюсь об дурацкую лодыжку Лиама, и он раздраженно пыхтит.

– Уверена, ты сможешь найти кого-то другого на эту роль. – Я прерывисто дышу, потому что запыхалась так, словно сделала кардио в парилке, и изнемогаю от желания снова пнуть Лиама. Только теперь намеренно.

– А что если я хочу только тебя?! – рычит он, чуть не роняя подарок. Это должно было выглядеть как очередной укол. Но все получается иначе. Мы замираем, когда оба осознаем, как двусмысленно звучит эта фраза.

– Иногда то, что мы хотим, слишком дорого нам обходится.

– Могу поспорить, что я бы смог себе это позволить.

– Тогда купи себе чертову отдельную планету и улети на нее для всеобщего блага!

Или ради сохранения моего рассудка, который я каждый раз теряю рядом с тобой.

Мне действительно нужно как можно скорее заткнуть свой рот. Желательно в эту секунду.

– Как думаешь, их примут в местный зоопарк? Мы могли бы продать их или типа того.

– Не думаю. Они недостаточно выдрессированные. Тем более придется сажать их в разные вольеры, это напряжно.

Мы с Лиамом поворачиваем головы на голоса и видим Леви и его друга Нейта. Они стоят по обе стороны дверного проема квартиры, сложив руки на груди.

– Согласен, может, тогда есть смысл их усыпить.

– Может, вам есть смысл заткнуться?! – рявкает Лиам с раскрасневшимися от гнева щеками. – Идиоты.

– Не ори в моем доме, – Леви произносит это смертельным тоном. – Здесь дети. Придите в себя и проходите.

Я запрокидываю голову, делаю глубокий вдох и пытаюсь избавиться от липкого ощущения стыда. Меня и так не назвать хорошей сестрой, так что испортить праздник, который важен для Анны – совсем не входит в мои планы. Я разобьюсь окончательно, если разочарую ее еще больше, чем уже сделала это.

Не глядя на Лиама, прохожу в квартиру и слышу, как он следует за мной.

Молча. Слава богу.

Леви улыбается мне и ждет, когда я обниму его первой. Как и всегда. Я прижимаюсь к его груди, обвивая руками талию.

– Мы скучали без тебя.

– Даже ты? – хмыкаю я, слегка отстранять от него.

– К сожалению, – хихикает он, и я показываю ему язык.

Проходя глубже в квартиру, осматриваюсь по сторонам. Каждый элемент пространства окутан гармонией и легкостью. Здесь ощущается легкость Анны и чувство стиля ее мужа в каждой детали интерьера. Леви архитектор, и он приложил руку к перепланировке этого пентхауса. Хоть я нахожусь здесь не в первый раз, меня все еще завораживает элегантность и одновременно с этим непринужденность этого места. Тут пахнет домом. Этот аромат исходит от пастельной цветовой гаммы, с чуть более яркими акцентами на мебели. От игры света на плитке и сверкающем паркете.  Из огромных панорамных окон льется свет. За окном серость, ледяной ветер, но это никак не отражается на обстановке в доме. Тут все пронизано теплом. И дело не в отоплении.

Огромная гостиная плавно перетекает в столовую и кухню. Пологая лестница ведет к спальням, балетной комнате, где до сих пор тренируется Аннабель, и огромной игровой, похожей на Диснейленд.

– Дядя Лиам! – кричит Оливия и несется по лестнице так быстро, что я уже двигаюсь в ее сторону, чтобы если что не дать ей с нее свалиться.

Мне приходится подавить укол боли оттого, что моя племянница признает Лиама первым. Оливия не видела меня больше года. Это нормально. Я сама виновата.

Как и всегда.

– Ну привет, мой маленький монстрик.

Лиам бросает свое пальто на пол и подхватывает Оливию одной рукой. Она перебирает его волосы, как если бы пыталась достать из них жвачку или залипшую конфету, портя его идеальную укладку.

– Ты так вкусно пахнешь.

Согласна, милая. 

– Правда? Я старался для тебя.

– Правда, правда. Очень вкусно. Ты будешь моим мужем.

С губ срывается тихий смешок, потому что Оливия буквально излагает мои мысли в возрасте шести лет, когда я была до безумия влюблена в друга старшей сестры.

– Оливия, он не будет твоим мужем, – ворчит Леви. – Никто не будет твоим мужем.