Второе, чем запомнился этот переход, было извержение вулкана на Курильских островах на острове Парамушир Большой Курильской гряды. Вулкан находился на юге большого острова Парамушир и назывался, насколько Владимир Фёдорович понял из описания и карт, составленных во время кругосветной экспедиции Крузенштерна в 1805 году – Фу́сса. И это не японское слово. Это так назвал вулкан сам Крузенштерн в честь российского академика Фусса Николая Ивановича. В тех же записках объясняется и название острова. Это исковерканное японское слово Поро-мосири, что переводится как «Большой остров». Или место, прокармливающее много людей.

Вулкан выбрасывал в небо огромные облака серого дыма и снизу они были подсвечены красными огнями. Жуткое зрелище. При этом иногда эти сполохи разгорались особенно ярко и тогда весь воздух сотрясало от протяжного гула. С неба на «Аврору» начал сыпаться пепел, и фон Кон приказал взять восточнее. А за ним и остальные корабли отвернули.

Как они не потерялись в этих туманах одному богу известно, но, наконец, в начале ноябре, если верить картам, они подошли к самому южному мысу острова Хоккайдо, рядом с которым расположена столица японских поселений на острове крепость и городок Мацумаэ. Солнце разогнало туман и пройдя ещё около пяти миль от этого мыса они увидели и порт, если это так можно назвать, и рыбачий поселок на берегу большого залива и лодки рыбаков, и самое главное – крепость на холме, что возвышался над гаванью. Стены в виде частокола и башни, сложенные из толстых брёвен. На площадках у башен в сторону моря смотрело пять орудий, дальше с берега видно не было, но видимо стена уходила от побережья в глубь и там тоже могли быть орудия. За башнями находился высокий трёхэтажный дом с очень высокой покатой крышей, и что любопытно каждый этаж как бы тоже крышей был окаймлён со всех четырёх сторон. Объяснения, зачем это нужно, Владимир Фёдорович найти не мог. Красиво, наверное, уж необычно точно, но зачем? И функциональность этого замка именно как защитного оборонительного сооружения была близка к нулю. Пушки не поставишь, окна широкие, то есть, не бойницы, а именно окна. Здание было обмазано, судя по всему, глиной, а потом побелено известью.

– Неправ, как и во многом оказался князь Болоховский, – толкнул локтем капитан-лейтенанта фон Штольц, – Смотри сколько народу, и домов в посёлке и на горе множество. Только тут больше пяти тысяч японцев, а тебе князь говорил на всём острове несколько тысяч. И орудия вон на стенах. Что делать будем? – капитан второго ранга со своей «Марии» только что добрался до «Авроры». Это каждый раз вызывало ажиотаж на флагмане. С одной рукой подняться по штормтрапу не просто, да невозможно практически, и для капитана второго ранга придумали специальный лифт. Через блог спускали площадку три на три фута, Генрих Фридрихович вставал на неё и держался одной рукой за канат, а его матросы быстренько поднимали до уровня фальшборта и на руках переносили капитана на палубу. Фон Штольц при этом краснел и смурнел, но если нет другого выхода, то и мирился.

– А чего делать? Нужно выловить рыбака и отправить его за начальством. Вся надежда на китайчонка нашего, ну и будем надеяться, что у японцев будет человек, который знает китайский.

Глава 4

Событие восьмое

Опыт поражений научил меня тому, что нападать стоит, только если уверен, что не придётся отступать.

Аюк ничем, сидящим в засаде соплеменникам, мексиканцам и индейцам, помочь не мог. Ему ещё нужно винтовку зарядить. А американцы всей толпой уже почти миновали край склона, скрывшись из поля зрения десятника. Зато теперь до него долетело, наконец, то, чего они кричали, бросившись вниз в атаку. «Ура» кричали, как и русские. Тут не к месту вдруг, пока он лихорадочно заталкивал бумажный патрон в прорезь казённика, всплыл рассказ на уроке в школе, точнее ответ на вопрос Бурула князя Болоховского. Бурул тогда спросил, что мол, «ура» обозначает, как переводится?

– Ну, это вы не ко мне вопрос… – начал отнекиваться Александр Сергеевич, но от Бурула попробуй отделайся, вцепился как клещ, – Хорошо. Только у нас урок географии, и потому я и отвечу, как преподаватель этого предмета. На уроках русского языка спросите у Владимира Ивановича Даля, он про «Ура» точнее объяснит. Если ему верить, то междометие «ура» могло быть заимствовано у тюркоязычных народов, поскольку глагол «ур» в татарском языке означает «бей», как-то похоже и у монголов. От них мы позаимствовали. Я же про другие народы расскажу. Японцы, что на Дальнем Востоке живут, кричат при атаке «Банзай», что означает «десять тысяч лет», сокращенное от «десять тысяч лет жизни императору». А вот с французами во время наполеоновского вторжения казус интересный вышел. Русское «Ура» было созвучно французскому выражению «о ра», что означает «на крысу». Они кричали в ответ русским во время атаки: «О ша», что означало «на кошку». Арабы идут в бой с криком «Аллах Акбар», это значит – «Бог велик». Римские легионеры шли в бой с криком: «Да здравствует смерть». Всё, больше ни про кого не знаю. Так что задайте этот же вопрос Владимиру Ивановичу. Он в таких делах лучше меня разбирается.

Аюк успел зарядить патрон и даже выстрелить в последнего замешкавшегося солдата.

Бах. И кавалерист покатился вниз, выронив из рук саблю.

А внизу грохнуло так, что могло показаться будто там пушки стоят, а не два десятка человек с винтовками. В принципе должны ребята справиться, за своих он даже не переживал, а вот мексиканцы и индейцы могли слабину дать. Не просто оставаться хладнокровным и стрелять в бегущую и орущую толпу, которая в разы тебя по численности превосходит. Первый залп-то точно все сделали, и двадцать пуль навстречу пяти десяткам американцев вылетели. А вот потом нужно зарядить винтовку, понимая, что за каждую секунду враг становится на пару саженей ближе к тебе.

Бах. Даже залпом это назвать было нельзя, Аюк снова сплюнул и чуть было не сделал глупость, не побежал к спуску, чтобы хоть три пули выпустить в спины кавалеристам. Две есть в револьвере и одна уже в стволе винтовки. Только понимание, что ему бежать сто шагов, а американцам тридцать удержало на месте, и как оказалось, правильное понимание. Через изгородь перелезали следующие тёмно-синие солдаты. Разгильдяи по тревоге не успевшие вовремя собраться. Вёл их офицер с саблей в правой руке и револьвером в левой. Всего через изгородь перескочило и перебралось, и даже переползло, человек двадцать.

Бах. Промазал! Нет в кого-то там Аюк попал свалился солдат позади офицера, но сам командир этой группы «отсталых» продолжил бег к краю склона. Семь секунд на перезарядку. Бах. Фу! В последнюю секунду, когда в видимости оставалась только голова офицера, Аюк выстрелил. Должен был попасть. Именно такие мишени, размером с голову человека были на стрельбище в Басково и именно такое расстояние – сто шагов.

Ещё семь – восемь секунд на перезарядку. Бах. Бегущий здоровый кавалерист с револьвером в руке покатился вниз по склону, по дороге сбив сразу двоих сослуживцев.

Перезарядка. Бах. Последний солдат, поддерживающий левой рукой штаны, а правой всё же размахивающий саблей, завалился на траву. Всё! Блин! Не в кого стрелять. Радовало только то, что редкие хлопки винтовок от засады слышались, а потом и револьверные сухие щелчки выстрелов затявкали. Вот и они кончились.

Десятник бросил взгляд, на секунду оторвавшись от изгороди на траву, перед ним лежало семь бумажных патронов. Получается тринадцать он истратил. Вроде не промазал ни разу. И точно восьмерых из первой волны застрелил из двух револьверов. Прилично. Да и видны практически все его «крестники» лежат вдоль изгороди и краем склона, или тут даже обрыва, тёмно-синими пятнами на сухой желтой траве. Аюк открыл затвор и глянул на иглу, слава богу цела, он вставил новый патрон и подал затвор вперёд. По его прикидкам мимо него пробежало с сотню американских кавалеристов. Если мексиканцы правы и в эскадроне сто двадцать человек, то где-то там, на ранчо, ещё двадцать человек. Ну, один-то точно есть, горн не переставал надрываться. Горнист повторял «тревогу» раз за разом. А вот барабан грохать перестал, правда с барабаном точно никто мимо него не пробегал.

– Лёшка! Буджал! – крикнул он что есть силы своим, – Живы!

– Ывы…

Не, не эхо, точно его люди ответили. Вот только сколько их там? Аюк собрал патроны в планшетку, сунул разряженный кольт в кобуру и так, держа в правой винтовку, а в левой револьвер, двинулся, пригибаясь, вдоль изгороди к спуску.

Событие девятое

О счастье можно говорить минут пять, не больше. Тут ничего не скажешь, кроме того, что ты счастлив. А о несчастье люди рассказывают ночи напролет.

Новости были разные. Иваницкому каким-то чудом удалось прикупить по случаю два огромных орудия, снятые предприимчивым рыбаком с разбившегося у берега о скалы французского фрегата.

Это были пушки Пексана. Так-то – это просто пушка гладкоствольная большого калибра, стрелявшая артиллерийскими бомбами по настильной траектории. Вот только именно эти имели калибр в 22-см. И длину ствола почти три метра. Стреляла бомбическая пушка 80-фунтовыми бомбами (36 кг). Имелись к ней и бомбы, которыми не побрезговал рыбак, вытянул из морской пучины. Порох в них отсырел под водой, но Иваницкий договорился, и на заводе в Спрингфилде их начинили новым зарядом.

На том корабле были и другие орудия, но самые крупные были четыре 32-фунтовые корронады. Их Иваницкий тоже купил, а мелочь брать не стал.

– Ну, и правильно, – одобрил его решение Сашка, – А что с бутылками Дальгрена?

– Заказаны. В работе. Обещают к Рождеству выдать весь комплект: четыре 9-дюймовых (220 мм) орудия весом в 9200 фунтов (примерно 4,16 тонны) и восемь 8-дюймовых орудия (203 мм). Больше ничего купить и заказать не удалось.

– И то хорошо. Мне удалось заказать на Ижорском заводе восемь 68-фунтовых орудия и тридцать 32-фунтовых. С учётом ваших пушек эти два фрегата настоящими монстрами будут. С одного залпа будут топить корабли противника. А что с винтовками и револьверами Олег Владимирович? – раз с артиллерией всё нормально, то и выдохнуть можно. Сашка теперь почти не волновался о сражениях с Перри и Прайсом. Нечего ни американцам, ни англичанам такой мощи противопоставить. Осталось вооружить калмыков, да и всех остальных дальнобойными казнозарядными винтовками и кольтами. Шесть выстрелов в упор – это покруче любого мастерского владения саблей или штыком.

– Всё будет. Тысяча винтовок и двести револьверов. Правда пришлось через всякие подставные конторы всё это организовывать. Русским продавать не хотят. Непонятным джунгарам тем более, пришлось брать на работу местных военных и делать заказ якобы для войск, стоящих в Калифорнии, – заулыбался довольный своей хитростью Иваницкий.

– А с погрузкой тогда не будет проблем?

– Я уже думал. Погрузим якобы на американский корабль, который идёт в Калифорнию, а потом перегрузим, чуть отойдя от Бостона, на наши корабли. Они же тут появятся летом следующего года?

– Пока всё идет по плану, ваш приемник из Портсмута сообщает. А у вас-то Олег Владимирович не возникнет проблем, когда оружие в Калифорнию не поступит? – сложности все эти Сашке не очень нравились. Ну, хотя местных реалий он не знал.

– Так я, как корабли наши уйдут, закрою эти фирмы и открою другие. И перееду из Бостона в Нью-Йорк. Не волнуйтесь.

Разговаривали они на палубе. Здесь у берега вполне себе ещё тёплая осенняя погода стояло, солнышко бликовало в волнах, красота, даже и не верилось, что вот такое зеленовато-сверкающее море может быть тем ужасом, через который они две недели назад прошли. Сашка уже хотел задать самый главный вопрос, который его интересовал, но тут на палубе куча народа нарисовалась, все офицеры сразу себе занятие нашли именно рядом с Фок-мачтой, возле которой они разговаривали с Иваницким. Пришлось крикнуть калмыков и оцепить территорию.

– Любопытство сгубило кошку, – усмехнулся Олег Владимирович.