Оксана Токарева: Лана из Змейгорода

Любое использование материалов данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается

Иллюстрации на переплете Ольги Зиминой

Дизайн переплета Ольги Жуковой

© Токарева О., 2025

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025

* * *

Глава 1
В лес за хворостом

Низкое зимнее солнце, выглянув из-за туч, рассыпало пригоршни яхонтов на заснеженные горные склоны, украсило драгоценным шитьем приодетые в зимнее убранство березы и ели, посеребрило пластины осинового лемеха^[1] на крышах теремов. Даже сложенные из серого гранита стены Змейгорода, засверкав прожилками слюды, казалось, улыбнулись. Разве что это была улыбка сытого ящера, отдыхающего после славной битвы и пиршества.

Потемневшие от времени закопченные бревна изб посада остались сизыми и блеклыми. Другое дело, что там, радуясь солнцу, вовсю кипела жизнь. Смертные торопились за короткий холодный день завершить все дела, чтобы успеть подготовиться к главному празднику зимы, Велесову дню Корочуну.

– А ты придешь к нам на посиделки? – робко спросила Купава, повязывая потуже пуховый платок и запахивая отороченную мягким беличьим мехом шубку. – Или у вас, поди, у русалок, свои вечерки? Куда веселее унылых забав смертных.

– Ошибаешься, милая, – звеня серебром височных колец, обернулась к подруге Лана. – Уж чем-чем, а умением веселиться и радоваться жизни вы потомков бессмертных превосходите. Ящеры потому в слободы посада и захаживают, что скучно им на наших чинных пирах.

– Ну да, – хохотнула в вышитую рукавичку рыжеволосая Забава. – А потом в посаде рождаются дети смешанных кровей.

– Многие из них становятся мудрыми шаманами и отважными воинами, защитниками Змейгорода, – нахмурила каштановые брови рассудительная Гордея.

– А за девками красными сваты выстраиваются в очередь, – напомнила Лана, которая сородичей, конечно, не осуждала, но лишь до той поры, когда, войдя в раж, портили чужих невест или брали девок силой.

Лучший воин и кузнец Змейгорода, Велибор, за такие проделки, говорят, брата родного, Горыныча, из града грозился прогнать. Да и остальным мо́лодцам старейшины не раз пеняли. Напоминали историю Кощея, который, одним из первых среди их народа поселившись рядом со смертными, говорят, расколол душу злом, уничтожив целый город, когда получил отказ от княжеской дочери.

Теперь сделался Кощей Хозяином темной Нави, правил Ледяными островами, насылая оттуда на весь мир холод, мор и прочие беды. И хотя защита Велеса-батюшки Змейгород от лиха косого хранила, приходили в последнее время с Полуночи тревожные вести. Не просто так воины земли Ящеров несли круглосуточный дозор в сторожевых крепостях и на заставах, не просто так водили войско в земли Гога и Магога и к руинам Гипербореи. Били недругов там, чтобы сберечь покой родной земли.

К Корочуну в Змейгороде как раз ждали возвращения рати. Но пока крылатые воины не прислали даже вести. А ведь ящеры, особенно связанные с огненной стихией, зимнее время не любили, дома покидали неохотно, предпочитая проводить короткие дни где-нибудь в кузне или столярной мастерской, а ночи – у теплой печки. Некоторые, приняв истинное обличие, и вовсе забирались в пещеры и залегали до весны в спячку. Но привычкам приходится изменять, коли речь идет о сохранении рода и безопасности близких.

Лана перехватила поудобнее вязанку хвороста, помогая себе и спутницам магией нести поклажу. Сила русалок, питаемая лесными угодьями и водной стихией, к зиме, конечно, тоже слабела, но ее вполне хватало, чтобы помочь по хозяйству или отпугнуть диких зверей и лихих людей. Вот потому смертные девчонки, собираясь накануне праздника за хворостом в лес, и позвали с собой вещую подругу. А Лана не стала отказываться. Среди сестер-русалок задушевных наперсниц за несколько месяцев, которые прожила в Змейгороде, пока завести не успела. Она и со смертными девушками подружилась почти случайно, когда в начале осени спасла от стаи волков-сеголетков увлекшуюся сбором грибов Гордею.

– Так ты правда к нам придешь? – ходко разбежавшись на широких, подбитых мехом лыжах и обогнав идущую впереди Лану, снова спросила у нее Купава.

– Сказали же тебе, что придет, зачем еще приставать? – укоризненно покачала головой Гордея.

– Сейчас еще попросишь жениха в блестящей чешуе с собой прихватить, – не унималась Забава.

– А вот этого точно не обещаю, – развела руками Лана. – Брата у меня нет. У батюшки с матушкой, вы знаете, только дочери. Да к тому же наши воины сейчас в поход ушли, вот ждем их, а они пока не вернулись.

– А правда, что Кощей может сюда свою рать привести? – испуганно пискнула самая младшая из девушек, прозывавшаяся Бусинкой.

– Защитники Змейгорода такого не допустят! – воскликнула Гордея, чей отец был сотником посадского ополчения.

Лана согласно кивнула. Да только верила ли она сама в эти слова?

Уже когда девушки, оставив позади лес, вышли к пустым, ныне засыпанным снегом пажитям^[2] и репищам^[3], на склоны гор, заслоняя солнце, легла огромная тень, издали выглядевшая стремительно приближавшейся черной тучей. Потом послышался рев, сопровождаемый шумом множества крыльев, а от поднявшегося ветра началась настоящая пурга. Подруги испуганно завизжали и кинулись под защиту оберегающей магии русалки.

– Что происходит? – нащупывая рукоять висевшего на поясе ножа, спросила сотникова дочь Гордея.

– Кощеева рать на нас летит? – испуганно пискнула Бусинка, видя, как туча с приближением распадается на огромные фигуры крылатых змеев.

– Велес-батюшка не допустит, – покачала головой Лана, хотя защиту снимать не стала.

Она уже узнала боевой порядок возвращающейся домой рати Змейгорода.

Ящеры летели плотным строем, но на таком расстоянии, чтобы не задевать друг друга крыльями. Впереди друг за другом, образовывая узкий клин, мчались легкие и быстрые кмети^[4] – молодые ящеры, лишь недавно прошедшие посвящение, не вошедшие еще в полную силу, но жаждущие подвигов и славы. За ними широкой полосой шли опытные воины, готовые отразить любую опасность, откуда бы она ни исходила. В центре обычно помещали тех, кто нес тяжелую поклажу или раненых товарищей. Замыкали строй старые, опытные гридни^[5]. Прожившие на свете не одну сотню лет своей долгой нетленной жизни, они знали цену себе и окружающим и ведали, что в бою и, тем более на марше, нет ничего опаснее удара в спину.

Лана с улыбкой подумала, что издали боевой порядок сородичей напоминает гигантского дракона, своими крыльями способного покрыть весь Змейгород. Хотя каждый из ее сородичей в истинном обличье мог внушить не только смертным трепет и страх. Древняя магия батюшки Велеса давала его потомкам грозное обличье гигантского крылатого змея. И хорошо, если не огнедышащего. Впрочем, братья, наделенные силой земли, в бою временами дрались более жестоко, нежели их огненные собратья.

Вот только что заставило их, нарушив запреты и договоры с посадскими, лететь коротким путем, тревожа покой смертных? Если бы не магия Ланы, бедных девчонок, дрожавших под ее щитом, при приближении рати ветром бы просто сдуло. Неужели какая беда стряслась?

Внезапно один из ящеров, видимо, совсем ослабев от полученных в бою увечий, начал резко терять высоту.

Хотя в истинном обличье все раны быстрее заживали, некоторых бойцов, получивших в битве особенно тяжелые увечья и неспособных уже управлять магией, приходилось нести, словно простых смертных или пленников, в специально заготовленных на такой случай сетках на спине. Лана не видела в этом ничего зазорного, но некоторые воины-сородичи мыслили иначе, считая возвращение домой в сетке смерти подобным.

– Упадет, разобьется! – испуганно заверещала Бусинка.

Другие девчонки завороженно глянули в небо. Лана же послала братьям зов. Спросила, не нужна ли помощь. Поскольку челюсти ящеров, как и клювы лебедок, в которых умели обращаться русалки, были плохо приспособлены для человеческой речи, в истинном обличье жители Змейгорода общались мысленно.

«Ты вовремя оказалась на нашем пути, сестра, – пришел ответ. – До Змейгорода брату уже не дотянуть».

Лана узнала Горыныча, увидела наводящую ужас на робких смертных фигуру трехголового змея. Он подхватил брата Велибора, принявшего при падении человеческий облик. Вместе с ними на посадку зашел еще один крупный ящер, чья чешуя на солнце отливала ярой медью. Остальные братья, взяв круто к Полуночи, обогнули посад и град, чтобы приземлиться на давно обжитом, выглаженном магией до блеска, защищенном от ветров плато в горах рядом с городом.

Глава 2
Долг целительницы

Лана за движением войска уже не наблюдала, все свои усилия сосредоточив на раненом. Русалок не просто так Матушка – сыра земля, помимо способности управлять орошающими всходы благодатными дождями, наделила исцеляющей силой. Еще до того, как Горыныч приземлился, Лана послала заряд магии, поддерживающий в Велиборе жизнь, мысленным взором ощупывая раны. Как этот гордец столько времени продержался в воздухе?

Увечья, нанесенные пропитанным скверной оружием Ледяных островов, даже магией русалок тяжело вылечить. А затянуть во время перелета, на который и без того тратятся колоссальные силы, и вовсе невозможно. Не просто так ящеры, вернувшись из похода, случается, сутками отсыпаются и отдыхают, а на пирах способны даже в человеческом обличье в одиночку съесть запасы, которых хватило бы, чтобы прокормить зимой целую деревню.

Едва Горыныч и оставшийся с ним воин приземлились, Лана побежала им навстречу. Обладатель медной чешуи обратился в человеческий облик раньше, чтобы принять раненого, и теперь нес его на руках. Лана только поразилась его силе. Велибор и в истинном обличье, и в человеческом образе слыл настоящим богатырем и весил немало. А магией его товарищ, оказавшийся обладателем медного цвета волос, сейчас не пользовался.

Впрочем, он тоже был отнюдь не заморышем. Кольчуга и надетый вниз двойной поддоспешник^[6] подчеркивали опасную мощь крепкой высокой фигуры. При этом выглядел он очень ладно, двигался мягко и упруго, а синие глаза под каштановыми бровями смотрели дерзко и с явным интересом. Бедная Лана, поймав его взгляд, едва не разорвала установленную с немалым трудом связь с раненым.

С этим ящером за то недолгое время, пока жила в Змейгороде, она познакомиться не успела и при возможности, пожалуй, обошла бы его стороной, поскольку будил он в ней совсем не приличествующие молодой незамужней деве мысли. Особенно сейчас, когда от нее требовалась полная концентрация сил.

– Ну что там, Яромир, как он? – взволнованно спросил запыхавшийся Горыныч.

Этот, против своего обыкновения, на девок сейчас не смотрел, полностью поглощенный состоянием брата.

– Вроде жив, но в сознание не приходит, – отозвался Яромир, укладывая Велибора на ложе, которое посадские девчонки под командованием сообразительной Гордеи соорудили из вязанок хвороста, накрытых меховыми плащами. – Да ты не у меня, у нее спрашивай, – указал он на Лану, снова смерив ее недвусмысленным взглядом, точно застал у проруби после бани.

Другое дело, что красивое, молодое, как у большинства потомков бессмертных, лицо выражало искреннее участие к судьбе товарища, а между густыми бровями залегла складка озабоченности. Вот же взялся настырный на ее бедную голову. Нарочно он, что ли? Не понимает, что мешает лечьбе?