Белый асфальт (страница 4)
Астафьев тем временем подошел к сейфу, вставил ключ размером с ладонь и с усилием провернул вертушку. Дверь скрипнула, и открылся черный проем, похожий на склеп. Из его глубин Иван извлек нетолстую папку и положил на стол.
– Следственные материалы по делу безголовых. Пожалуйста. Изучайте.
– Не густо. – Стерхова сдвинула папку в сторону и обратилась к нему с вопросом: – Вы сказали: безголовых. Гедройц тоже…. Это шутка или какой-то местный жаргон?
– Ничуть. – Иван обнажил в улыбке крепкие зубы. – Трое – без голов, у четвертого – три огнестрела в спину.
– Так дело не пойдет. – Анна выставила перед собой ладонь, словно защищаясь. – Рассказывайте все подробно. С самого начала.
– А как насчет того, чтобы изучить материалы следствия?
– Это – потом.
– Ну, положим, я кое-что об этом деле знаю… – Добродеев встряхнул носовой платок и, уткнувшись в него, забористо чихнул.
– Тогда почему не рассказали в дороге? – спросила Стерхова.
– Приказ не разглашать раньше времени.
– Вот и молчите! – Анна снова обратилась к Астафьеву. – Слушаю.
Иван присел на край стола и закатил глаза, будто вспоминая детали.
– Два года назад. В ноябре. Да, в ноябре. Снег к тому времени выпал. Паром уже не ходил, а зимник еще не встал, когда в Северск прибыли пятеро москвичей…
– Постойте! – Анна недоверчиво смотрела на Ивана. – Вы сказали – прибыли. Паром не ходил, а зимник еще не встал. Билетов на самолет хронически нет. Объясните мне – как?
– Ребята со средствами. Прилетели на вертолете. Привезли с собой кучу снаряжения, техники, оружия и припасов.
– Зачем они приехали в Северск?
– Вроде на охоту. Но, как оказалось – просто покуролесить, попьянствовать и пострелять на природе.
– Не лучшее место выбрали. Да еще в ноябре. – Покачал головой Добродеев.
Иван Астафьев деловито продолжил:
– Поселились они в гостинице и на несколько дней загудели. Крутые были ребята.
– Были… – кивнула Стерхова. – В живых не осталось никого?
Астафьев продолжил, будто не услышал вопроса.
– Снаряжение было наипервейшее. Дорогие ружья, тепловизионные прицелы, лазерные дальномеры. Камеры слежения с беспроводной передачей, спутниковый телефон, GPS-трекер, навигатор… Ну, про амуницию даже говорить не хочу – все первоклассное. Кроме прочего – ящики со спиртным и прорва жратвы.
– Кто знал об их прибытии?
– Весь Северск знал. Шевердов, наш глава, помощь предлагал.
– За что же такая честь? – усмехнулась Анна.
– Взрослые детки из богатых семей. Самый старший – Тимур Холофидин, тридцати шести лет. Остальные – его компания, всем за тридцать: Клименко, Пузанков, Визгор и Бердников.
– Чего их понесло в такую даль? Пострелять могли на стрельбище в Подмосковье.
– Романтики… – проворчал Добродеев.
– Какое там! – Иван Астафьев махнул рукой.
– Им нужна была помощь? – спросила Стерхова.
– Просили показать хорошее зимовье. Вертолет стоял в аэропорту Северска, чтобы забросить их на зимовье, а через две недели забрать.
– Что в итоге?
– Шевердов приставил к ним охотника Егора Сизова, бывалого кержака, и тот полетел с москвичами на вертушке к зимовью.
– Остался с ними?
– Вернулся обратно в Северск.
– Почему?
– Отказались. Столичное дурачье. В общем, сами с усами, все знали и все могли.
– Ну, а что тут такого? – вмешался Добродеев. – Оружия – пропасть, одеты-обуты, жрать-выпить есть. Вертолет оплачен, значит с зимовья заберет.
Иван Астафьев кивнул, словно соглашаясь.
– Кто ж знал, что все так получится.
– Что с ними случилось? – спросила Стерхова. – И когда вы об этом узнали?
– Когда за ними прилетел вертолет. На борту вместе с пилотами был Сизов, его прихватили из Северска. Они еще с воздуха заметили, что их никто не встречает. Ну, а как приземлились, тут уж все стало ясно. Кругом кровища и – ни души.
– Тела обнаружили?
– На следующий день, по прибытии оперативной группы. Я тоже там был. В избе – замерзшие лужи крови. Снаряжение, оружие и остатки провизии – все на месте. Мы сразу начали прочесывать тайгу. Потом запросили подмогу. Военные подсобили, прислали с десяток человек. Три трупа нашли через несколько часов, их сильно засыпало снегом. Тела лежали в замерзшем ручье, головы были там же.
– Кто поименно?
– Клименко, Пузанков и Бердников.
– Что с остальными?
– Четвертого, Визгора, обнаружили в тайге, в полутора километрах от избы.
– С отрезанной головой?
– Этот был целым, но весь исколот ножом, и с тремя огнестрелами в спине. Судмедэксперт определил, что ножевые ранения ему нанесли за несколько часов до смерти. Застрелили, когда он потерял много крови.
– Есть какие-то версии по хронологии событий?
– Убивать их начали в избушке, об этом говорят следы крови на нарах, на спальниках и на полу. Предположительно, Визгор, получив ножевые ранения, смог выбраться наружу и сбежать. На его поиски убийца или убийцы потратили несколько часов и, когда догнали, добили из ружья.
– Что с пятым? – спросила Анна. – Остался только Холофидин.
Иван Астафьев оторвался от стола и, словно вспоминая, прошелся по комнате. Остановившись, взглянул на Стерхову.
– Тимура Холофидина мы так и не нашли.
– Как это?
– Поиски продолжалась около месяца. Из Красноярска налетели оперативники. Здесь все стояли на ушах, но никаких результатов.
– Вообще никаких следов? – Удивилась Анна.
– Шел снег. – Иван замялся. – Следы, если и были, то их затоптали. Народу была прорва.
– Я имела в виду следы Холофидина.
– Был снегопад. Если он ушел, следы завалило снегом.
– Чем убивали, определили?
– Предположительно большим охотничьим ножом. Так написал в отчете судмедэксперт.
– Основные версии?
– Сначала предположили, что их убил Холофидин. Знаете, как бывает: перепились, слово за слово, схватились за ножи…
– Удобно… – гнусавым голосом проговорил Добродеев и шумно высморкался. – Удобно повесить всех дохлых собак на Холофидина.
– Были другие версии? – спросила Анна.
– Местные охотники – коренные жители Севера… У них свои тараканы в головах: шаманы, лесные духи, проклятия.
– Этой версии дали ход?
– Сначала, конечно, дали. – Иван Астафьев неопределенно покрутил головой. – С одной стороны все можно было бы списать на ритуальное убийство. Ведь головы зачем-то отрезали.
– А с другой?
– С другой – эта публика непременно растащила бы все оружие и снаряжение. Но все осталось в избушке.
– Что еще?
– Подозревали мужиков из поселения староверов. Их деревня в двадцати километрах от зимовья, на берегу Енисея. Я сам у них побывал, но версия быстро сдулась.
– Почему?
– Люди строгие, благочестивые, с Богом в душе. Ни в чем таком не замечены. Живут скромно: охотой, собирательством, ремеслами. Короче, на всем своем.
– Неужели этим ограничились?
– Как на духу.
– Кого опрашивали?
– Охотника Сизова и вертолетчика Громова.
– Это все?
– А кого еще? Некого больше опрашивать. Как говорится: тайга – закон, медведь – прокурор. Свидетелей не было.
Стерхова зябко повела плечами и посмотрела на окно:
– Нельзя ли найти обогреватель?
Иван пообещал:
– Завтра из дома принесу.
– У вас есть карта района?
– Да вот же… – он сделал несколько шагов и хлопнул пятерней по прибитой к стене карте. – Весь район как на ладони, и масштаб подходящий.
– Покажите, где находится зимовье.
Астафьев пошарил в ящике стола и достал канцелярские булавки. Одну вонзил в карту, будто пригвождая врага.
– Зимовье здесь. – Потом он воткнул вторую булавку: – А здесь нашли тела безголовых. – Третья булавка воткнулась в карту на значительном удалении от первых двух. – В полутора километрах к югу лежал Визгор.
– Надо туда лететь, – проронила Анна.
– Зачем? – вскочил Добродеев. – Два года прошло! Чего искать? Разве недостаточно следственных материалов?
– Вам надо лечиться. Сегодня же обратитесь к врачу. Даю два дня на выздоровление. Потом – снова в строй. – Стерхова обернулась к Астафьеву. – А вы найдите вертолет.
– Это будет непросто. – Он почесал затылок. – И дорого.
– Обратитесь к Гедройцу. Пусть позвонит в Красноярск.
– Хорошо, я так и сделаю. – Иван взглянул на часы. – Ну, что же, надо расселяться. Уже стемнело.
– Да, пожалуй. – Стерхова натянула пальто и подхватила дорожную сумку. – Завтра к девяти жду вас здесь.
Астафьев забрал со стола папки и по дороге к сейфу заметил:
– В таком пальтишке вам здесь не выжить.
Глава 6
Клинк-ког
Машина Астафьева, проржавевшая «Нива», хрустела снегом так, как будто ломала колесами кости. Каждая рытвина и ухаб отдавались в ребрах болезненным толчком. Ветер завывал в щелях кузова, словно кто-то дул в пустую бутылку.
Анна Стерхова отстранилась от дверцы, но холод по-прежнему сочился сквозь щели и ледяной удавкой цеплялся за шею.
Мимо проплывали одноэтажные дома – почерневшие, сгорбленные, припорошенные снегом, как гробы, накрытые саваном. Из труб валил белый дым и растворялся в темноте. Над крышами в черном небе висела пятнистая луна – ее тоже тронула захолустная ржавчина.
В темноте замигали тусклые огни двухэтажных бараков.
– Смотрите, как ночует Омиканская шоферня, – проворчал Иван, тыча пальцем в окно. – Живут как скоты. За смену – три, а то и четыре ходки. Спят на кроватях по очереди, едят дешевые консервы. И так месяцами.
Не отрывая глаз от дороги, Анна молча кивнула.
Ползущие мимо самосвалы резали фарами тьму. Грязный снег, вздымаемый их колесами, крупой оседал на капотах и стеклах проезжавших автомобилей. Вперемежку с самосвалами, будто в насмешку, мелькали дорогие «Лексусы» и «Мерседесы». Было очевидно, что золото здесь копали тысячи людей, но жили им только единицы.
Дом бабушки Ивана вынырнул из переулка внезапно: крохотный, будто сошедший с рождественской открытки, он притаился под шапкой снега. Три окошка, обрамленные резными наличниками, светились золотистым теплом.
Дверь отворилась, и Стерхову обдало приятной волной тепла, запахом яблок, смолистых дров и ароматом сушеной мяты. На пороге их встретила невысокая седая старуха: лицо в лучиках морщинок, живой, любопытный взгляд карих глаз.
– Милости прошу, заходите. Меня зовут Пелагея Михайловна. – Проговорила хозяйка. – Вас как звать-величать?
– Анна, – ответила Стерхова и перешагнула через порог. – Спасибо, что приютили.
Холод, цеплявшийся за подол ее пальто, мгновенно испарился, будто его и не было. Она ощутила, как тепло поникает в тело: сначала в кончики пальцев, потом в руки и грудь, в самое нутро, вытесняя ледяное онемение дороги. Дыхание стало глубже, как будто легкие вспомнили, как дышать теплым воздухом.
Анна скинула пальто. Пелагея Михайловна с неодобрением оглядела его и прежде, чем повесить на крючок, проворчала:
– В такой одеже в Северске не прожить.
– Ну, я пошел. – Иван Астафьев двинулся к двери.
– А как же чай? – строго спросила бабушка.
– Некогда. Мне другого командировочного из амбулатории забирать.
Дверь захлопнулась, не успев впустить холод в дом.
Пелагея Михайловна подсунула Анне под ноги вышитые войлочные тапочки.
– Чтоб ноги не зябли.
Она ступила на теплые от печного жара половицы. Кухня была небольшой – всего в одно окошко. Стол, стулья и шкаф с посудой, за чугунной дверцей гудела печь.
– Садись, милушка, поближе к огню, – хозяйка указала рукой на дубовую лавку, на столе была приготовлена кружка с горячим чаем.