Астафьев тем временем подошел к сейфу, вставил ключ размером с ладонь и с усилием провернул вертушку. Дверь скрипнула, и открылся черный проем, похожий на склеп. Из его глубин Иван извлек нетолстую папку и положил на стол.

– Следственные материалы по делу безголовых. Пожалуйста. Изучайте.

– Не густо. – Стерхова сдвинула папку в сторону и обратилась к нему с вопросом: – Вы сказали: безголовых. Гедройц тоже…. Это шутка или какой-то местный жаргон?

– Ничуть. – Иван обнажил в улыбке крепкие зубы. – Трое – без голов, у четвертого – три огнестрела в спину.

– Так дело не пойдет. – Анна выставила перед собой ладонь, словно защищаясь. – Рассказывайте все подробно. С самого начала.

– А как насчет того, чтобы изучить материалы следствия?

– Это – потом.

– Ну, положим, я кое-что об этом деле знаю… – Добродеев встряхнул носовой платок и, уткнувшись в него, забористо чихнул.

– Тогда почему не рассказали в дороге? – спросила Стерхова.

– Приказ не разглашать раньше времени.

– Вот и молчите! – Анна снова обратилась к Астафьеву. – Слушаю.

Иван присел на край стола и закатил глаза, будто вспоминая детали.

– Два года назад. В ноябре. Да, в ноябре. Снег к тому времени выпал. Паром уже не ходил, а зимник еще не встал, когда в Северск прибыли пятеро москвичей…

– Постойте! – Анна недоверчиво смотрела на Ивана. – Вы сказали – прибыли. Паром не ходил, а зимник еще не встал. Билетов на самолет хронически нет. Объясните мне – как?

– Ребята со средствами. Прилетели на вертолете. Привезли с собой кучу снаряжения, техники, оружия и припасов.

– Зачем они приехали в Северск?

– Вроде на охоту. Но, как оказалось – просто покуролесить, попьянствовать и пострелять на природе.

– Не лучшее место выбрали. Да еще в ноябре. – Покачал головой Добродеев.

Иван Астафьев деловито продолжил:

– Поселились они в гостинице и на несколько дней загудели. Крутые были ребята.

– Были… – кивнула Стерхова. – В живых не осталось никого?

Астафьев продолжил, будто не услышал вопроса.

– Снаряжение было наипервейшее. Дорогие ружья, тепловизионные прицелы, лазерные дальномеры. Камеры слежения с беспроводной передачей, спутниковый телефон, GPS-трекер, навигатор… Ну, про амуницию даже говорить не хочу – все первоклассное. Кроме прочего – ящики со спиртным и прорва жратвы.

– Кто знал об их прибытии?

– Весь Северск знал. Шевердов, наш глава, помощь предлагал.

– За что же такая честь? – усмехнулась Анна.

– Взрослые детки из богатых семей. Самый старший – Тимур Холофидин, тридцати шести лет. Остальные – его компания, всем за тридцать: Клименко, Пузанков, Визгор и Бердников.

– Чего их понесло в такую даль? Пострелять могли на стрельбище в Подмосковье.

– Романтики… – проворчал Добродеев.

– Какое там! – Иван Астафьев махнул рукой.

– Им нужна была помощь? – спросила Стерхова.

– Просили показать хорошее зимовье. Вертолет стоял в аэропорту Северска, чтобы забросить их на зимовье, а через две недели забрать.

– Что в итоге?

– Шевердов приставил к ним охотника Егора Сизова, бывалого кержака, и тот полетел с москвичами на вертушке к зимовью.

– Остался с ними?

– Вернулся обратно в Северск.

– Почему?

– Отказались. Столичное дурачье. В общем, сами с усами, все знали и все могли.

– Ну, а что тут такого? – вмешался Добродеев. – Оружия – пропасть, одеты-обуты, жрать-выпить есть. Вертолет оплачен, значит с зимовья заберет.

Иван Астафьев кивнул, словно соглашаясь.

– Кто ж знал, что все так получится.

– Что с ними случилось? – спросила Стерхова. – И когда вы об этом узнали?

– Когда за ними прилетел вертолет. На борту вместе с пилотами был Сизов, его прихватили из Северска. Они еще с воздуха заметили, что их никто не встречает. Ну, а как приземлились, тут уж все стало ясно. Кругом кровища и – ни души.

– Тела обнаружили?

– На следующий день, по прибытии оперативной группы. Я тоже там был. В избе – замерзшие лужи крови. Снаряжение, оружие и остатки провизии – все на месте. Мы сразу начали прочесывать тайгу. Потом запросили подмогу. Военные подсобили, прислали с десяток человек. Три трупа нашли через несколько часов, их сильно засыпало снегом. Тела лежали в замерзшем ручье, головы были там же.

– Кто поименно?

– Клименко, Пузанков и Бердников.

– Что с остальными?

– Четвертого, Визгора, обнаружили в тайге, в полутора километрах от избы.

– С отрезанной головой?

– Этот был целым, но весь исколот ножом, и с тремя огнестрелами в спине. Судмедэксперт определил, что ножевые ранения ему нанесли за несколько часов до смерти. Застрелили, когда он потерял много крови.

– Есть какие-то версии по хронологии событий?

– Убивать их начали в избушке, об этом говорят следы крови на нарах, на спальниках и на полу. Предположительно, Визгор, получив ножевые ранения, смог выбраться наружу и сбежать. На его поиски убийца или убийцы потратили несколько часов и, когда догнали, добили из ружья.

– Что с пятым? – спросила Анна. – Остался только Холофидин.

Иван Астафьев оторвался от стола и, словно вспоминая, прошелся по комнате. Остановившись, взглянул на Стерхову.

– Тимура Холофидина мы так и не нашли.

– Как это?

– Поиски продолжалась около месяца. Из Красноярска налетели оперативники. Здесь все стояли на ушах, но никаких результатов.

– Вообще никаких следов? – Удивилась Анна.

– Шел снег. – Иван замялся. – Следы, если и были, то их затоптали. Народу была прорва.

– Я имела в виду следы Холофидина.

– Был снегопад. Если он ушел, следы завалило снегом.

– Чем убивали, определили?

– Предположительно большим охотничьим ножом. Так написал в отчете судмедэксперт.

– Основные версии?

– Сначала предположили, что их убил Холофидин. Знаете, как бывает: перепились, слово за слово, схватились за ножи…

– Удобно… – гнусавым голосом проговорил Добродеев и шумно высморкался. – Удобно повесить всех дохлых собак на Холофидина.

– Были другие версии? – спросила Анна.

– Местные охотники – коренные жители Севера… У них свои тараканы в головах: шаманы, лесные духи, проклятия.

– Этой версии дали ход?

– Сначала, конечно, дали. – Иван Астафьев неопределенно покрутил головой. – С одной стороны все можно было бы списать на ритуальное убийство. Ведь головы зачем-то отрезали.

– А с другой?

– С другой – эта публика непременно растащила бы все оружие и снаряжение. Но все осталось в избушке.

– Что еще?

– Подозревали мужиков из поселения староверов. Их деревня в двадцати километрах от зимовья, на берегу Енисея. Я сам у них побывал, но версия быстро сдулась.

– Почему?

– Люди строгие, благочестивые, с Богом в душе. Ни в чем таком не замечены. Живут скромно: охотой, собирательством, ремеслами. Короче, на всем своем.

– Неужели этим ограничились?

– Как на духу.

– Кого опрашивали?

– Охотника Сизова и вертолетчика Громова.

– Это все?

– А кого еще? Некого больше опрашивать. Как говорится: тайга – закон, медведь – прокурор. Свидетелей не было.

Стерхова зябко повела плечами и посмотрела на окно:

– Нельзя ли найти обогреватель?

Иван пообещал:

– Завтра из дома принесу.

– У вас есть карта района?

– Да вот же… – он сделал несколько шагов и хлопнул пятерней по прибитой к стене карте. – Весь район как на ладони, и масштаб подходящий.

– Покажите, где находится зимовье.

Астафьев пошарил в ящике стола и достал канцелярские булавки. Одну вонзил в карту, будто пригвождая врага.

– Зимовье здесь. – Потом он воткнул вторую булавку: – А здесь нашли тела безголовых. – Третья булавка воткнулась в карту на значительном удалении от первых двух. – В полутора километрах к югу лежал Визгор.

– Надо туда лететь, – проронила Анна.

– Зачем? – вскочил Добродеев. – Два года прошло! Чего искать? Разве недостаточно следственных материалов?

– Вам надо лечиться. Сегодня же обратитесь к врачу. Даю два дня на выздоровление. Потом – снова в строй. – Стерхова обернулась к Астафьеву. – А вы найдите вертолет.

– Это будет непросто. – Он почесал затылок. – И дорого.

– Обратитесь к Гедройцу. Пусть позвонит в Красноярск.

– Хорошо, я так и сделаю. – Иван взглянул на часы. – Ну, что же, надо расселяться. Уже стемнело.

– Да, пожалуй. – Стерхова натянула пальто и подхватила дорожную сумку. – Завтра к девяти жду вас здесь.

Астафьев забрал со стола папки и по дороге к сейфу заметил:

– В таком пальтишке вам здесь не выжить.

Глава 6
Клинк-ког

Машина Астафьева, проржавевшая «Нива», хрустела снегом так, как будто ломала колесами кости. Каждая рытвина и ухаб отдавались в ребрах болезненным толчком. Ветер завывал в щелях кузова, словно кто-то дул в пустую бутылку.

Анна Стерхова отстранилась от дверцы, но холод по-прежнему сочился сквозь щели и ледяной удавкой цеплялся за шею.

Мимо проплывали одноэтажные дома – почерневшие, сгорбленные, припорошенные снегом, как гробы, накрытые саваном. Из труб валил белый дым и растворялся в темноте. Над крышами в черном небе висела пятнистая луна – ее тоже тронула захолустная ржавчина.

В темноте замигали тусклые огни двухэтажных бараков.

– Смотрите, как ночует Омиканская шоферня, – проворчал Иван, тыча пальцем в окно. – Живут как скоты. За смену – три, а то и четыре ходки. Спят на кроватях по очереди, едят дешевые консервы. И так месяцами.

Не отрывая глаз от дороги, Анна молча кивнула.

Ползущие мимо самосвалы резали фарами тьму. Грязный снег, вздымаемый их колесами, крупой оседал на капотах и стеклах проезжавших автомобилей. Вперемежку с самосвалами, будто в насмешку, мелькали дорогие «Лексусы» и «Мерседесы». Было очевидно, что золото здесь копали тысячи людей, но жили им только единицы.

Дом бабушки Ивана вынырнул из переулка внезапно: крохотный, будто сошедший с рождественской открытки, он притаился под шапкой снега. Три окошка, обрамленные резными наличниками, светились золотистым теплом.

Дверь отворилась, и Стерхову обдало приятной волной тепла, запахом яблок, смолистых дров и ароматом сушеной мяты. На пороге их встретила невысокая седая старуха: лицо в лучиках морщинок, живой, любопытный взгляд карих глаз.

– Милости прошу, заходите. Меня зовут Пелагея Михайловна. – Проговорила хозяйка. – Вас как звать-величать?

– Анна, – ответила Стерхова и перешагнула через порог. – Спасибо, что приютили.

Холод, цеплявшийся за подол ее пальто, мгновенно испарился, будто его и не было. Она ощутила, как тепло поникает в тело: сначала в кончики пальцев, потом в руки и грудь, в самое нутро, вытесняя ледяное онемение дороги. Дыхание стало глубже, как будто легкие вспомнили, как дышать теплым воздухом.

Анна скинула пальто. Пелагея Михайловна с неодобрением оглядела его и прежде, чем повесить на крючок, проворчала:

– В такой одеже в Северске не прожить.

– Ну, я пошел. – Иван Астафьев двинулся к двери.

– А как же чай? – строго спросила бабушка.

– Некогда. Мне другого командировочного из амбулатории забирать.

Дверь захлопнулась, не успев впустить холод в дом.

Пелагея Михайловна подсунула Анне под ноги вышитые войлочные тапочки.

– Чтоб ноги не зябли.

Она ступила на теплые от печного жара половицы. Кухня была небольшой – всего в одно окошко. Стол, стулья и шкаф с посудой, за чугунной дверцей гудела печь.

– Садись, милушка, поближе к огню, – хозяйка указала рукой на дубовую лавку, на столе была приготовлена кружка с горячим чаем.