– Ну? Ты хоть понимаешь, какой скандал сейчас будет? Ты ж лишила работника… работницу. Профессионального инвентаря. Если можно так выразиться. Теперь неустойку придётся платить. Нет, деньги есть, я не жалуюсь, но…

– Синяка не будет, – серьёзно ответили ему. – Деньги останутся при тебе. Гарантирую.

– Да не в этом дело, – мужчина поморщился, словно от головной боли. – Хватит. Я устал, понимаешь? Можно не причинять никому вреда?

Ему хотели возразить, но в дверь постучали. Снова. Полноватый полицейский, в возрасте, в форме – встал, кряхтя, с кресла, мягко отодвинул Березина в сторону и пошёл открывать дверь.

– Ну… ты даёшь, – прошептал Сергей, не веря собственным глазам.

– За столько лет мог бы и привыкнуть, – басом ответил страж порядка. – Я пошла развлекаться.

Сергей опустился в кресло, прислушиваясь к голосам из коридора.

– Капитан Самойлов. Следственный Комитет. Документы предъявите, пожалуйста.

Голоса (мужской и женский), стали что-то говорить – громко и сбивчиво.

– Вам придётся проехать с нами… Стойте! Куда же вы?

Давясь от смеха, в номер вернулась девочка с рожками.

– Молодец, – похвалил Березин кувыркающееся в воздухе существо.

Облачко тьмы сделало прощальный круг над люстрой и исчезло, будто и не было.

Сергей взял бокал и вышел на балкон. Ачишхо. Аромат южной ночи. Романтика…

Вернувшись в номер, он позволил себе наконец поверить в то, что этот везучий, но суетный день кончился. Лёг на кровать, закрыл глаза и стал вспоминать.

Пронзительный петушиный крик по утрам означал только одно – он у прабабки Полины в деревне. Лучшие дни детства, которые он не забудет никогда. Он кормил кур, бегал собирать одуванчики для кроликов: с одной стороны – помощь, с другой – приключение, а после – гонки на велосипеде с соседскими мальчишками. Кто быстрее до реки и обратно. Ба (так он называл прабабку Полину) хоть и была суровой на вид, но внука любила, нравоучениями особо не мучила, а главное – он был предоставлен сам себе, чего никогда не было в городе, с родителями. Там контролировали каждый шаг – где был, куда пошёл, но деревня – совсем другое дело!

Прабабка Полина частенько сама провоцировала мальчишеские вылазки – в лес за ягодами, в медпункт на ту сторону реки за лекарством. Когда Сережа немного подрос, то понял – в жизни ба есть дела, в которые ему, внучку любимому, нос лучше не совать. И если в городе он, скорее, мечтал о том, чтобы его перестали опекать, то тут… Тут дело другое. В их дом приходили люди. Разные. Кто банку мёда принесёт, кто – конфет из города. Прабабка с «гостями» (люди были ей совершенно незнакомы – он это понимал), часами просиживала в комнатке на втором этаже. Комнатка всегда была заперта, а ключ от неё лежал в шкатулке. Та шкатулка манила его каждый день. Ему страсть как хотелось посмотреть, что же там, в той таинственной комнате? Мало того, здесь, в деревне, его посещали видения. То крошечный старичок подмигнёт из-за печки. То явится огромный чёрный кот и примется катать бабкины клубки по веранде!

Прабабка Полина всего этого не замечала. Или делала вид? Он не знал наверняка, но на всякий случай молчал, пока, наконец, однажды не выдержал – открыл заветную дверцу. Преступление было тщательно спланировано – Серёжа дождался вечерней дойки, пробрался на второй этаж и…

Комната была пуста. Стол и стул – а больше и нет ничего. На стуле у окна сидит старушонка, пряжу прядет. Совсем как в сказке о спящей красавице.

– Брысь! – старуха топнула ногой, из-под прялки выскочил огромный чёрный кот, налетел на мальчика, и они вместе кубарем полетели с лестницы, прямо под ноги прабабке Полине.

Старушка пошатнулась, выплеснув молоко на пол. Кот молоко лакает, а ба смотрит на внука пристально. Смотрит, но ничего не говорит. Он тогда тоже ничего не сказал, но уже следующим вечером, попросил рассказать сказку и выпалил всё одним махом – про домового (Серёжа был уверен, что коротышка за печкой – домовой и есть), кота и… тайную комнату. Пусть рассердится. Пусть накажет. Но держать всё это в себе он больше не может.

– Так вот, значит, как… – пробормотала Полина.

И всё. Ни слова больше. Серёжа долго ждал, и когда уже решил, что не простит его ба, отправит обратно в город, добавила:

– Теперь уйду со спокойным сердцем. Принимай, внучек…

– Ба? О чём это ты?

С того самого вечера всё поменялось. Старушка стала чаще кашлять, кутаться в тёплую шаль, хоть на дворе лето, а чужие люди в их дом и вовсе перестали ходить.

Однажды ночью она взяла большую корзину (и как только сил хватило нести?) и они вдвоём отправились в лес. Остановились на перекрёстке чуть заметных тропинок. Серёжа всю дорогу слова не выронил – просто шёл. Делал то, что велят, а почему – до сих пор он не может ответить себе на этот вопрос, как и не может понять – было всё, что случилось, взаправду или приснилось.

Пока ба вынимала из корзинки свечи, нож с чёрной ручкой, красные и чёрные нитки, каравай хлеба, пиво и муку, он сидел на поваленном дереве и с интересом наблюдал. Как она сыплет муку по кругу, бормоча на таинственном языке. Как разматывает, отмеряя, нитки. Разводит костёр в центре причудливых знаков.

«Огонь разжигаю, зверя призываю! На зов отзовёшься, лицом повернёшься! Гори-полыхай, освещай-согревай. Гори-гори ясно, чтобы не погасло – выходи, огненный зверь!»

Огонь скользнул к мальчику, обошёл кругом, обдав жаром лицо. Он помнит, что не испугался тогда. Помнит, как в деревне говорили о том, что видели огонь в лесу.

«Старую дорогу пеплом посыпаю, новую ковром укрываю».

С этими словами ба что-то бросила на тропинку, раздался треск. Воздух заискрился, запахло серой. Зашумел лес, заплясали тени, но и тогда ему не было страшно. Он помнит. Помнит отчётливо все, что было.

И сколько бы ему потом не рассказывали, как тронулась бабка Полина перед смертью умом, напоила его чёрте чем и едва не сожгла в лесу (но об ушедших – либо хорошо, либо никак), он всё помнил. Помнил и ни с кем не делился собственными видениями. Если то побочный эффект с тех самых пор – пусть так оно и будет. У него будет меньше проблем, если держать язык за зубами.

«Сумасшедшая старуха» в тот злополучный вечер «порезала руку ребёнку», и ритуал передачи союзника был завершён. Он вырос. Выяснил всё, что только было возможно о подобном колдовстве. Вот только легче от этого не стало…

– Призываю союзника! Выходи!

Из-за прабабкиной спины появилась тень. Тогда он увидел её впервые. Девочку с рожками.

«Повязываю кровью! От века до века с этим человеком. Рядом быть, на помощь спешить, чужую кровь – пить, его – оберегать, ни капли не проливать. С этого раза до последнего часа… Связала, привязала, навек повязала. Держись, союз, крепко на слове моём лепком!

Ла лу эшехомо гултун, гултун, руахан ваишба!»

Колдунья (а прабабка Полина была колдунья, в этом у него не было сомнений) разломила хлеб и положила на землю. Из-за деревьев высыпала нечисть – крошечные лохматые существа, кто с рожками, кто – без, они кривлялись, улюлюкали, а маленький Серёжа смотрел на них и глазам не верил…

Полина взяла нож и, пока нечисть принимала дары, начертила на земле линию, отделяющую её, внука и чертовку от остальных перекрёстных духов.

– За помощь уплачено! Возвращайтесь к себе обратно!

«Яндара руахан соб лаваса!»

И с тех самых пор началось… Кто его обидит – споткнётся, упадёт, разобьёт коленку. В кровь. Чужая кровь лилась со всех сторон, а он оставался невредим. Шло время. Мальчик рос. Он играл и выигрывал в азартные игры, вкладывая средства в разного рода проекты. В свои тридцать с небольшим Сергей Березин – состоятельный, солидный бизнесмен.

Завидный жених…

Вновь «девочку с рожками» так же явственно, как тогда в лесу, он увидел, когда готовился к зачёту. Может быть потому, что никак не мог ничего запомнить после бурной вечеринки и был почти в отчаянии.

– Привет, – чертовка, сидела на компьютерном столе, обвив себя хвостиком, болтая копытцами.

На кисточке хвоста – зелёный бантик.

Он тогда уснул за компьютером. Во сне кто-то пел тоненьким голоском детскую считалочку:

«На боку зелёный бант, его любит капитан…»

Очнулся – на клавиатуре зелёная атласная ленточка – подарок из преисподней. Эту ленточку с тех самых пор он всегда носит с собой, как доказательство того, что не сошел с ума. Не привиделось, не приснилось.

Просто он… Он её видит. Дух. Фантом. Сущность. В конце концов, не он один. Мог бы, наверное, заработать денег, став звездой «Битвы экстрасенсов», вот только не было ему в том никакой надобности. Деньги и так текли рекой прямо в руки. «Быть тебе фартовым», – как-то сказал ему маленький чёрт, союзник, или как его там. Фартовым он и был. Вот только с личным никак не складывалось. С родовой галлюцинацией об этом поговорить не получалось. Рогатая тут же исчезала, превращаясь в облачко тьмы. В такие моменты запах серы становился просто невыносим! Это значит, сердится союзник.

Нечисть отвечала исключительно за финансовое состояние, и ни о чём другом не хотела слышать. Тогда на зачёте помогла только потому, что с образованием легче зарабатывать. Что до жены или возлюбленной, так это ж сплошные расходы!

В двадцать лет он купил себе квартиру. Машины менял, когда захочет. Любое вложение приумножало его состояние. В тридцать два он был уже миллионером. Денег было много. Так много, что он от них устал. Устал быть марионеткой в руках нечисти.

Сон не шёл, мысли в голове мелькали калейдоскопом прошлого. Детство. Деревня. Ритмичное бормотание прабабки Полины. Он встал и пошёл в душ. Стоя под струями теплой воды, думал о том, как избавиться от союзника.

Подобные мысли посещали его всё чаще… С твёрдой решимостью найти какого-нибудь мага, чтоб тот помог ему избавиться от союзника, Березин лёг спать под укачивающее жужжание лифта.

Лифт отеля гудел всю ночь, катая проститутку, сутенёра и полицейских вверх-вниз. Все они никак не могли попасть на шестой этаж… Чертовщина какая-то! После ночи бесплодных попыток стражи порядка ретировались из гостиницы, дав себе слово никому об этом не рассказывать. Когда вернулись на следующий день, оказалось, что постояльца и след простыл.

Вечером следующего дня Березин был уже в Питере. Ехал, не торопясь. Дома никто не ждёт. Пока. Надо купить продуктов, позвонить маме…

– Стой, куда! Дура!

Визг тормозов. Он так привык, что с ним ничего не может случиться, что совершенно опешил.

Сергей выскочил из машины. На четвереньках рядом с бампером кто-то тихо всхлипывал.

– Твою ж… Цела? Цела, говорю? Эй! Слышите меня? – он помог ей подняться.

Худенькая. Почти ничего не весит. Огромные зелёные глаза смотрят будто сквозь него.

– Колготки порвала, – приподняла девушка подол испачканной юбки.

У машины начали собираться зеваки:

– Куда ж ты под колеса, малахольная! Бросаются, потом отвечай за них!

– Безобразие…

– Скорую вызовите кто-нибудь!

– У меня телефон сел…

– Всё в порядке, – обратился Березин к собравшимся, взяв девушку под локоть. – Ничего не нужно, спасибо!

Народ начал расходиться, Сергей помог девушке сесть в машину.

– Как вы? Может, в травмпункт? – он завёл машину и медленно тронулся.

– Нет. Не нужно. Спасибо. Извините…

– Отвезти вас домой?

– У меня нет дома.

– Как это? У вас… что-то случилось?

Ему хотелось, чтобы она всё рассказала. Хотелось помочь. Он с удивлением обнаружил, что… рад. Нет, не чужому горю, конечно. Но возможности поучаствовать в чьей-то судьбе. Да просто с кем-то поговорить! Быть нужным.

– Муж. Бывший. Делит имущество через суд, квартира арестована. А из дома… отчим выгнал…

Сергей присвистнул:

– Весело живёшь, подруга. Ну, тогда может, ко мне?

– Нет, – девушка дёрнулась, попыталась открыть дверь и тут же зашипела от боли – коленка саднила.

– Тихо, тихо. Послушай. Посмотри на меня. Ну?