– Приятно, что я в вас не ошибся, – он откинулся на спинку кресла, продолжая меня изучать, и лишь на краткий миг я заметила промелькнувшее в его глазах торжество. – Итак, мне не важно, как вы войдёте в его ближний круг. Могу лишь сказать, что Таггар Сиери не сближается с женщинами, так что роль любовницы вам вряд ли светит. Доставлять информацию будете лично, при встрече. Вам все ясно?

– Яснее некуда, – пробормотала я. – Но…

Я осеклась, боясь вызвать гнев. Холодные пальцы на собственном горле были еще свежи в памяти. И вряд ли эти воспоминания так быстро поблекнут.

– Что "но", госпожа Нест? – всплеснув руками, насмешливо хмыкнул Реджин. – Смелее! Не стесняйтесь.

– Почему именно я? Почему бы не найти для слежки кого-нибудь более.., – я замялась, подыскивая нужное слово, – подходящего?..

Несколько секунд он молчал, а потом ответил, и я пожалела, что вообще открыла рот.

– Вы считаете меня полным кретином? – Кариастель Реджин выглядел спокойным, ничего в его облике не выдавало гнев. Но в голосе все-таки прозвучали угрожающие нотки, а в глазах промелькнула ярость. Я инстинктивно попятилась, но позорное отступление преградила стена, в которую я уперлась спиной. – Вы и есть самый что ни на есть подходящий вариант. Только ведьмы способны скрывать свою истинную суть. Сиери не подпустит к себе магически одарённого.

Ведьмы действительно умели скрывать свою магическую суть, потому что особой энергией не обладали. На нашей ауре не оставалось отпечатков волшбы. Может, причина тому инквизиторская охота в прошлом, за время которой мы приспособились скрываться настолько, что это знание стало передаваться по крови вместе с даром. К тому же ведьмовство хоть и было практическим, но всё же основывалось не столько на заклинаниях, как у тех же магов, сколько на смеси ингредиентов редких трав, кореньев, пережжённой золе и особом угле, без которого ведьмовский костёр разжечь не удастся. В то же время мы могли вызвать такие природные и неприродные катаклизмы, что любой полноправный маг обзавидуется. Но для серьёзной ворожбы всегда требовались необходимые условия. Например, чтобы костёр горел не где-нибудь, а на заброшенном кладбище, да и положение небесных тел должно быть максимально благоприятно для такого замысла.

В обыденности же всё, на что мы способны – приготовление настоев и зелий, бытовая магия и наведение слабого морока, что не держался более суток. Зато сквозь ведьминскую иллюзию невозможно было разглядеть истинный облик зачарованного, да и распознать такой морок не сможет даже сильнейший маг.

К тому же дар ведовства передавался только по женской линии. И этот факт полностью снимал вопрос, почему для шпионажа Реджин выбрал именно меня.

– Он далеко не глуп, – продолжил тем временем инквизитор. – Скажу даже больше: он опасен. Имейте это в виду и постарайтесь себя не выдать. Иначе вам уже ничего не поможет.

– Это я уже поняла.

– Надеюсь, как и на то, что вы уяснили: я не из тех, кого можно предать. Но всё равно мне нужны гарантии, – он в предвкушении потер руки, а мне вдруг стало нехорошо. – Подойдите, госпожа Нест.

Разве мало того, что мой единственный брат сейчас находится в застенках Святого престола? Разве этого недостаточно?

Я не знала, чего он еще от меня хочет. Но понимала, что должна подчиняться любой его прихоти, вот только тело повиноваться отказывалось. Я не могла заставить себя сделать даже шаг в его сторону, находясь в каком-то ступоре. Чую, после этой ночи точно поседею, если прежде не умру от страха.

– Кажется, вы не в полной мере уяснили, в какой ситуации оказались. Я приказываю – вы подчиняетесь. Не злите меня, дорогая Кирайя. К добру это не приведет.

Не знаю, как заставила себя сделать сначала один шаг, потом другой, но на негнущихся ногах все-таки приблизилась к креслу, в котором сидел инквизитор.

– А теперь разденьтесь.

Что?! Разве не он только что утверждал, что я его не интересую в интимном плане? А теперь что? Резко передумал?

– Зачем?..

Это все, что я смогла из себя выдавить прежде, чем столкнулась с его холодным взглядом, и он не сулил мне ничего хорошего.

Вдруг мне стало противно от своей слабости и страха – такого непривычного и оттого еще более мерзкого. В конце концов, чем быстрее разденусь, тем быстрее все это закончится. По крайней мере, я на это надеялась.

Решившись, потянулась к завязкам плаща непослушными пальцами. Я нервничала и никак не могла развязать узел.

Наблюдая за моими потугами, Реджин нехорошо усмехнулся, резко встал и приблизился. Я зажмурилась и, кажется, задержала дыхание.

– Вы так забавно строите из себя недотрогу. Но мы-то с вами знаем, что ваши товарки не страдают целомудренностью…

Не успела подумать, что инквизитор заблуждается, ведь у меня ещё не было близости с мужчиной, как ощутила рывок и услышала треск ткани. Плеч коснулся прохладный воздух. А в следующее мгновение его ладонь прикоснулась к моей ключице. Ожог был резким. Я вскрикнула и распахнула глаза, смотря в спокойное лицо Реджина. Ноги подогнулись, и я упала бы, не подхвати меня крепкие мужские руки.

Все было как в тумане. Сознание путалось, грозя в любой момент померкнуть. Но удача не была сегодня на моей стороне, и я продолжала чувствовать боль, которая все разгоралась. В какой-то момент мне показалось, что я умираю. А потом меня положили на что-то мягкое. Послышались удаляющиеся шаги, тихий скрип прикрытой двери, и я поняла, что осталась в комнате одна. Реджин ушел, но радоваться этому я была не в состоянии. Боль так и грызла грудную клетку то затихая, то возвращаясь с удвоенной силой.

Незаметно для себя я провалилась в сон.

Когда же открыла глаза, солнце светило в лицо, и я с головой накрылась одеялом. Хотелось подольше понежиться в шёлковых простынях, от которых пахло морским бризом. Но стоило только вспомнить события прошлой ночи и понять, где сейчас нахожусь, как одеяло мгновенно полетело в сторону, а я подскочила, как ошпаренная!

Быстро огляделась и вздохнула с облегчением. В комнате, кроме меня, никого не было. Я до мельчайших деталей помнила разговор с инквизитором, но то, что происходило после его приказа раздеться…

В памяти осталась только боль – невыносимая и всеобъемлющая.

Дотронувшись до ключицы, ощутила след от ожога. Я встала и подошла к зеркалу. Горловина платья была разорвана, ткань едва прикрывала грудь. А чуть ниже ключицы остался шрам, напоминающий одну из древних рун.

Мне поплохело, и я, чтобы удержаться на ногах, ухватилась за трюмо. Он клеймил меня! Поставил печать! И неизвестно ещё, чем это для меня обернется! Кажется, он что-то говорил о гарантиях?..

Теперь дела обстояли ещё хуже. Я не разбиралась в рунах и не понимала, что значит эта печать, но ничего хорошего она не сулила. Возможно, если решу его предать, руна мгновенно активируется, и я просто умру? А может, с помощью печати он сможет отслеживать мое местоположение и, если сбегу, ему не составит труда меня найти? Я терялась в догадках, не понимая, на каком крючке я снова оказалась? Ясно одно: Кариастель Реджин плел свою паутину, раз за разом накидывая на меня очередную сеть.

Я понимала, что ловушка давно уже захлопнулась и из неё мне так просто не выбраться. Чувствовала, что лишний раз злить инквизитора не стоит, и потому не стала требовать гарантии. Интуиция подсказывала: он их просто не даст. Ему проще было найти более сговорчивую ведьму, а от меня избавиться, причём самым кардинальным методом. Впрочем, рано или поздно он так и поступит. Приговор уже вынесен, но еще не приведён в исполнение. Пока я соглашаюсь играть по его правилам, у меня есть время, чтобы найти лазейку из его паутины. Скорее всего, будь живы родители – и мы бы с Шери не оказались в такой сложной ситуации. Мама никогда бы этого не допустила…

Стоило вспомнить о прежней жизни, когда семья была полной, и на мои плечи ещё не навалилось столько проблем, как накатились слезы. Вот опять! Я снова расклеилась, но ведь слезами горю не поможешь! Я должна быть сильной, чтобы спасти себя и брата.

Я вытащила из кармана уменьшенную тыкву и сжала ее в руках, надеясь, что древний артефакт придаст хоть немного уверенности и храбрости.

– Снова ревёшь? – раздался писклявый голос. – И не надоело?

Я вздрогнула от неожиданности и огляделась, но в комнате по-прежнему никого не было. Может, послышалось? Грустно улыбнулась от мысли, что медленно схожу с ума. А что дальше? Галлюцинации и паранойя?

– Девонька, а ты часом не рехнулась?

Нет, я не рехнулась. Помимо меня в комнате явно кто-то был. Но почему-то не желал показываться на глаза. И я принялась за пристальный осмотр инквизиторской спальни. Стоит ли говорить, что снова безуспешно…

– А что это ты ищешь? Не меня ли?

– Тебя, – согласилась я, представив, как выгляжу со стороны, разговаривая с пустотой. – Может, уже покажешься?

– А зачем меня искать? Я не пряталась.

– Но я тебя не вижу! – возмутилась я и, разозлившись, сжала кулаки. – А значит, тебя нет!

– Как же нет? – озадачился голос. – Но если и дальше продолжишь меня сжимать, то я точно лопну!

Я разжала кулак и неверяще уставилась на тыкву. Но теперь артефакт казался живым. Прежде смешная физиономия выглядела злой.

– И что ты глазеешь, будто в первый раз увидела? – тыква сморщилась, выказывая недовольство.– Вот только давай без истерик, а?..

Тыква подмигнула, а в следующий миг я ее уронила. От избытка чувств руки как-то ослабли. Что случилось с древним артефактом и почему он… говорит?

– Больно же! – насупилась тыква и послала мне уничтожающий взгляд. Прорези глаз заполнились желтым светом. – Разве можно так обращаться с реликвией предков?! Сумасшедшая девчонка, – продолжала ворчать она, но пока не делала попыток приблизиться. Чему я была рада, если честно. – То ревёт, то улыбается, то на пол бросает! Ну, ничего, погоди! Вот уйду и оставлю тебя наедине с проблемами. Тогда-то быстро образумишься!

Ошеломлённо смотря на артефакт, который не только неожиданно ожил, но и проявлял ворчливый характер, я гадала, что же могло случиться с древней реликвией. Просто никогда прежде тыква со мной не заговаривала, да и мама не упоминала о такой способности артефакта.

Но времени, чтобы хоть немного прийти в себя, мне не дали: перестав ворчать, тыква молча покатилась к выходу.

А ведь она что-то говорила о помощи…

– Постой! Прости! – опомнившись, подхватила тыкву и поднесла ее на уровень лица. – Я не хотела…

– Не хотела она! Я вот тоже не хотела после трёхсотлетнего покоя вдруг оказаться запечатанной в артефакте, да ещё и с тобой нянчиться! Но выбора мне не оставили.

– Кто не оставил выбора?

– Предки! – возмущаясь, тыква подпрыгивала на моих ладонях, как мячик, а я едва сдерживала улыбку. Вид у нее был забавный. – Они решили, что тебе нужна помощь, и отправили меня сюда до тех пор, пока твои проблемы не решатся.

– А если не решатся?

– А так не ясно? Я останусь здесь, в тыквенном сосуде! Понимаешь?

Кивнула, соглашаясь. Вид у тыквы стал настолько жалостливым, что невольно прониклась к ней сочувствием. Как ни странно, я ее понимала. Окажись вдруг в тыкве я, наверное, тоже ворчала бы. Но если предки действительно решили послать её мне, значит, ещё не всё потеряно.

Мир духов, куда уходят души ведьм после смерти, редко вмешивается в дела потомков, но всё-таки подобные случаи бывали. Об этом упоминала мама, когда я была совсем маленькой. Тогда я воспринимала ее рассказы, как сказки и особо не верила в потусторонний мир. Теперь пришлось поверить. Да и как тут не верить, если прямое доказательство ворчит на моих ладонях.

– Если тебя послали предки, ты тоже ведьма? – решила уточнить я.

– А как же! Самая настоящая ведьма! – физиономия тыквы стала гордой. Она даже попыталась задрать нос, вместо которого была дырка. – Чтоб ты знала: одна из самых могущественных и твоя родственница в придачу. Дальняя, но родственница. Может, когда-нибудь слышала о Фурмине?