– Иван, немедленно найди сестру! – строго приказала раскрасневшаяся от безрезультатных поисков мама. И забормотала себе под нос, – невозможно… невероятно… в чужом доме… такое равнодушие…

Ваня пожал плечами и начал методично осматривать все углы, закутки и закоулки пока ещё совсем незнакомого помещения.

В комнатах витал прозрачный сумрак, он скапливался в углах, прятался под старым диваном, копился в дремучих шкафах и комодах. Вся эта рухлядь осталась от прежних владельцев, и годилась разве что на свалку, но мама ни за что не соглашалась выбросить ни одного ветхого табурета, с придыханием называя рассохшийся хлам «антиквариатом». В мебели, а уж тем более в антикварной Ваня ничего не понимал, да и не собирался понимать. «Дрова, они и есть дрова» – вынес свой вердикт отец, окидывая взглядом нечаянное «богатство». Но спорить с мамой не стал. Себе дороже.

Ваня вздохнул, и согнувшись, заглянул под старинную металлическую кровать с провисшей сеткой. Под кроватью никого не было, но в тот самый момент, когда Ваня осматривал подкроватное пространство, он почувствовал в комнате какое—то движение, даже не движение, а присутствие, как будто тень качнулась, или сквозняк пробежал…

Ваня обернулся мгновенно, почти молниеносно, между прочим, он очень гордился этой своей способностью, именно благодаря ей, он умел выследить не только проказливую сестрицу, но и, например, поймать муху на лету.

Никого.

Но пожелтевшая тюлевая занавеска на окне колыхнулась и чуть заметно покачнулась дверная створка.

У Вани ёкнуло где—то под горлом. Он замер, не смея шевельнуться, застыл, даже дышать перестал.

Ничего! Ни одного движения…

Вдруг хлопнула незакрытая форточка и зажужжала, забилась в тусклое оконное стекло залётная муха.

Ваня даже плюнул от охватившей его злости.

– Иван! Ты нашёл сестру? – крикнула мама из недр дома.

– Сейчас! – отозвался он, поднялся с пола, осмотрел рассохшийся шкаф, перешёл в соседнюю комнату, но ни под столом, ни за комодом, ни под диваном Люськи не было. Мама гремела чем—то в сенях и восклицала что—то восторженное.

Ваня перебрался на кухню, проверил печь и за печью. Заглянул под лавку.

– Люська! – позвал.

И снова кто—то пробежал за спиной, лёгкий и быстрый, и не просто пробежал, а хихикнул так тихо и ехидно.

На этот раз Ваня успел заметить что—то чёрное, метнувшееся в угол. Ваня не раздумывая бросился за ним, и чуть не свалился, стукнувшись лбом о низкую деревянную дверцу неизвестно откуда появившуюся в неглубокой нише.

Он притормозил, потёр лоб с быстро надувшейся шишкой:

– Ну конечно! – сам себе сказал он, – Эта мелкая девчонка спряталась в чулане!

Он толкнул дверцу, та поддалась легко, распахнулась и в образовавшийся проем потянуло холодом. Ваня заглянул – темень, хоть глаз выколи. Пошарил по стене, нащупал выключатель, зажёг свет и быстро спустился вниз по каменным ступеням.

– Ничего себе! – он вновь очутился в подвале. Ещё один вход? Почему бы и нет. С этим надо будет разобраться, но сначала отыскать сестру:

– Люська! Вылезай, я тебя нашёл!

Он оглядел нишу и полки, откуда он совсем недавно перетаскивал запасы прежних хозяев.

– Люсенька, – ласково позвал он, – я не буду ругаться, выходи, я тебя вижу, – соврал Ваня.

В углу завозилось и хихикнуло.

– А, вот ты где! – воскликнул он торжествующе и одним прыжком добравшись до огромной бочки, заглянул в неё.

На дне сидела Люська, она смотрела на Ваню блестящими глазами и тараторила:

– Кися, кися! Кись!

– Как ты туда забралась? – удивился брат. Чтоб достать её, пришлось положить бочку на бок. Он вытащил Люську, довольную и ничуть не испуганную.

У стены стояла деревянная лестница, видимо, специально для того, чтоб можно было достать до верхних полок. Теоретически Люська могла с её помощью подняться, но потом что? Прыгнула в бочку? Для неё слишком высоко, она расшиблась бы.

– Кись! – не унималась Люська, показывая пальчиком в тёмный угол, и снова Ване показалось, будто он видит кого—то, или точнее, этот кто—то пронзительно сверлит его взглядом.

– Эй, кто там такой, покажись! – Ваня сделал шаг в сторону прячущегося в темноте и вдруг оттуда сверкнули два жёлтых огня и раздалось характерное шипение.

– А, так это кот! – рассмеялся Ваня.

– Коть! – обрадовалась Люська.

«Кис—кис» – позвал он кота. Из темноты выступил дымчатый, как сумрак, котище и скользнул к ступеням. Дверь оставалась приоткрытой, и котяра немедленно этим воспользовался.

– Ишь, какой гордый, – Ваня, взяв сестру на руки, выбрался из подвала и отнёс ее маме.

– Там у нас котяра чей—то разгуливает, как у себя дома, – наябедничал он.

– Да? – рассеянно переспросила мама, – коты, это хорошо, они ловят мышей, я знаю, в частных домах водятся мыши, поэтому кот необходим… Надо налить ему молока.

Люська сосредоточенно почесала запястье.

– Что такое? – мама взяла ею за руку . Запястье припухло и покраснело. Ваня присмотрелся и сразу увидел следы от укуса какого—то животного – отпечатки мелких и острых зубов.

– Где она была? – всполошилась мама.

– В подвале.

– Как она туда попала! Я же проверила, люк был закрыт!

– Не знаю, что ты там закрыла, но дверь за печкой была открыта, – сообщил Ваня.

– Какая ещё дверь? – удивилась мама.

Теперь пришла пора удивляться и Ване:

– Что значит – какая дверь? Та, что ведёт в подвал. – повторил он.

– Сын, мне сейчас не до шуток, – мама заметно нервничала, Люська чесала запястье с ожесточением. – Не хватало ещё, чтоб какая—то инфекция, – бормотала мама, – Ваня, дай мне аптечку! Кажется, я её выложила, на столе в большой комнате, если нет, то в сумке…

Ваня метнулся в комнату, принёс аптечку, мама лихорадочно вывернула ее, дрожащими руками нашла бутылочку с йодом.

Пока мама обрабатывала место укуса, Ваня смотрел на сестру и думал: неужели кот укусил? А вдруг он бешеный?

– Где папа? – спросил он.

– В магазин поехал. – ответила она, – послушай, надо Люсю в поликлинику отвести, вдруг, у них тут среди животных эпидемия, мало ли что…

Ваня кивнул. Он почему—то тоже испугался.

Мама подхватила недовольную Люську :

– Ты будь здесь, я не помню, куда ключи положила…

Ваня послушно остался дома, а мама потащила сестру в поликлинику. Намереваясь по дороге выяснить у соседей, где эта самая поликлиника находится.

3. Незнакомка

При доме имелся небольшой, но весьма запущенный садик: одичавшие яблони, вишни и груши, непроходимые шипастые заросли малинника, барбариса, крыжовника, смородины… Все это богатство давно не плодоносило, потому что никто не ухаживал за кустами и деревьями, и они росли, как заблагорассудится, постепенно превратившись в непроходимую чащобу. Старушка видимо предпринимала слабые попытки бороться с буйной растительностью, но без особой пользы. У кухонной двери росла старая, но ещё очень крепкая, здоровая яблоня с удивительно вкусными ароматными яблоками, смесь антоновки с чем—то… У калитки выстроились молодые вишнёвые деревца, сами собой выросшие, усыпанные крупными густо—бордовыми ягодами, ещё Ваня наткнулся на грушу с мелкими твёрдыми, как деревяшки плодами, и попробовав, чуть не сломал зуб, а во рту остался терпкий вяжущий привкус. Выругавшись, Ваня отшвырнул грушу и полез прямо в самую гущу переплетённых ветвей и стеблей.

Крапива наотмашь стегнула его по лицу, пройдясь наискосок, с оттяжкой, тотчас загорелась щека, губа и переносица.

Острый шип вонзился в спину, куда—то в лопатку, Ваня рванулся и услышал треск раздираемой ткани. Зловредный шип разорвал любимую футболку с черепом , да ещё и спину располосовал.

– Ввввв! Гад! – Взвыл Ваня, – я тебе устрою весёлую жизнь! – пообещал он, пригрозил кулаком покачивающейся шипастой ветке. Обернулся, попытался нащупать рукой дыру на футболке, прикоснулся к раненой коже, зашипел от боли и нехотя выбрался из кустов.

Окинул критическим взглядом заросли:

– Один ноль не в мою пользу, – произнёс негромко, – ладно… мы ещё посмотрим. Сейчас найду топор и всё тут нафиг выкорчёвываю!

Не успел он договорить последнюю фразу, как почувствовала на себе чей—то взгляд, осёкся и осмотрелся.

Он ее заметил только сейчас. Хотя девчонка явно наблюдала за ним уже давно. Она налегала, упираясь локтями, на покосившийся забор. Меланхолично раскачиваясь, тихо поскрипывали рассохшиеся доски: «скрип—скрип…».

– Чё пялишься? – довольно грубо брякнул Ваня.

Девчонка, казалось, даже не среагировала, как пялилась, так и продолжала, не отрывая взгляда, все так же чуть покачивался старый забор, скрипели натруженные серые доски.

Ваня от такой наглости чуть растерялся, потому что он—то ждал ответа, действия, чтоб огрызнулась или обиделась, как—то проявила себя, он ждал какой—то обычной реакции, но вместо этого получил в ответ полное равнодушное безразличие. Прошло несколько долгих секунд, или минут, девчонка медленно отстранилась от забора и ушла.

Ваня вспыхнул, бросился к забору и крикнул вслед:

– Эй ты! Зомби сельская! Здороваться не научили?

Но девчонки уже и след простыл.

Ваня внимательно осмотрел пустую улицу, сонную и пыльную в этот послеполуденный час, удивился «провалилась, что ли?».

Постоял у забора, тронул рукой, услышал все тот же «скрип—скрип», удивился, как могли трухлявые доски выдержать вес нахальной девчонки, собрался было проверить на себе, но вспомнив о своих ранах и порванной футболке, вернулся в дом.

В доме стоял чуть затхлый воздух, пахло старым деревом, прошлогодней травой, и ещё чем—то невыветриваемым, наверное так пахнет во всех старинных домах, где больше ста лет жили несколько поколений одной семьи, или разных, Ваня не знал.

В комнатах было жутковато, изо всех углов как будто кто—то наблюдал за ним, маленькие злые глазки сверлили спину, кололи лопатки и жалили шею.

Ваня не выдержал и выскочил из дома.

Он стоял за забором, пока не вернулись родители и сестра.

Оказалось, мама встретила отца по дороге, они съездили в поликлинику, но, лучше бы не ездили, потому что никаких следов от укуса врач не нашёл.

Маме было очень неловко за свою мнительность, она долго извинялась и объясняла, что вот тут на этом самом месте у ребёнка были отпечатки зубов, пришлось йодом мазать, к тому же, дочь упорно расчёсывала это место…

Врач пожимала плечами, и видимо, про себя думала о чокнутой мамаше, свалившейся на ее голову из столицы.

Уставшая Люська уснула сном младенца, ее уложили в маленькой темной комнатке на оставшейся от прежней хозяйки старинной кровати с продавленной металлической сеткой и облезлыми никелированными боковинами, украшенными металлическими же накручивающимися шишечками.

Разгрузили пакеты, привезённые отцом из магазина, пообедали на кухне. После еды немного успокоились, и даже стали смеяться, вспоминая о том, какую подняли панику из—за укуса неизвестного животного.

А когда встали из—за стола, Ваня все—таки проверил подвальный люк. Крышка действительно была закрыта на замок, мама не обманула. Он подёргал замок и даже попрыгал на крышке.

Выходит, в подвал два входа? Этот лаз и дверь за печью?

Но зачем?

Получается, мама не знает о второй двери? А отец?

Ваня, решил сначала все проверить, а уж потом говорить родителям. Он заглянул за печку, но никакой двери не обнаружил. Несколько раз протёр глаза – ничего!

Он вернулся в сени, осмотрел крышку погреба из плотно пригнанных досок в полу, запертую предусмотрительной мамой на амбарный замок. Впрочем, ключ висел здесь же на стене, ржавый, кованый, с причудливыми бороздками.

Открыл замок, поднял крышку и осторожно спустился вниз, нащупал выключатель – вспыхнула лампочка под сводчатым потолком. Вот же он – подвал! Тот самый. Ниша в стене, старинные дубовые полки. Пустая бочка в углу, деревянная стремянка.