– Не смей!.. Не смей! – дёргаюсь, понимая, что он собирается делать. Пытаюсь отодвинуться, но, тем самым, ещё сильнее прижимаюсь к стоящему позади и освобождаю пространство для действий. Боже, я чувствую, как что-то твёрдое упирается в поясницу…

– Ч-ш-ш, не рыпайся, – хрипит над ухом, пока рука оттягивает топик под свитером, освобождая мою грудь.

– Не надо, пожалуйста!.. – шепчу, задыхаясь от волны стыда, когда холодная ладонь ложится на полушарие, по-хозяйски сминая его.

– Хочу тебя, Лиз, – прокручивает меж пальцев сосок. А я закусываю губу, до боли зажмуриваясь от странного чувства, что возникло внизу живота от его действий.

– Мне противно…

– А так? Противно? – нагло, не спрашивая разрешения, отпускает грудь и просовывает свою татуированную руку за пояс джинс. В этот самый момент я проклинаю себя, что не переоделась. Они же большие по размеру в талии, в другой одежде он бы не сделал этого так просто!

Князева не смущают мои крики, то, как я извиваюсь и вырваюсь. Ему наплевать. Секунда, и мужская ладонь уже в моих трусиках, накрывает нежную кожу. Там, где никто и никогда не прикасался ко мне. ТАК, как никто и никогда не прикасался.

– Нет… – выдыхаю, почувствовав проталкивающийся в складки палец.

– Блядь, какая нежная, – горячие губы осыпают шею поцелуями оставляя влажные следы, пока он массирует мою плоть там. Заряды тока проходятся по телу, аж волосы на голове встают дыбом. Чувствую, как там начинает пульсировать от прикосновений. Ранее неизвестные чувства будоражат кровь, заставляют дрожать от ужаса и чего-то ещё непонятного для меня…

Стыд. Унижение. Отвращение к нему и к себе. Все чувства смешиваются между собой в один снежный ком. Но самое мерзкое не это… самое мерзкое – осознание, что я пытаюсь сжать колени не потому, что мне больно, а приятно…

Чёрт… что происходит?

Я больна?

Сжимаю кулак, впиваясь острыми ногтями в кожу, чтобы привести себя в чувства, сдержаться. Это своего рода терапия.

Соберись Лиза, он – насильник. Так нельзя, это всё неправильно. Тебе не должны нравиться извращённые прикосновения!.. Князев не имеет права лапать твоё тело без разрешения. Никто не имеет права.

– Тебе мало тех, кто согласен добровольно? Изнасиловать меня собрался? – спрашиваю, не в силах совладать со страхом в голосе. Каковы его дальнейшие действия? Наивно полагать, что на этом всё закончится…

– Изнасиловать? – Руслан издаёт лёгкий смешок, но резко умолкает, прижимаясь губами к уху. – Нет, Лизавета. Ты будешь умолять, чтобы я тебя трахнул.

От грязных речей жаром обдаёт ещё сильнее. Лицо полыхает от стыда, не спасает даже холодная стена на контрасте.

– Никогда. Слышишь? Никогда этого не будет! – дёргаю плечом, делая попытку сбросить с себя его голову. – Мерзость. Убери руку и никогда не повторяй такого с другими девушками. Засмеют.

– А ты, походу, у нас фригидная, раз мужика нормального не хочешь? – вытаскивает ладонь и грубо разворачивает к себе лицом. Встречаться с ним взглядом после такого не хочется, отворачиваюсь в другую сторону. – Сюда смотри, – приказывает таким тоном, что я подчиняюсь на интуитивном уровне.

Пристально следя за моей реакцией, Князев засовывает тот самый палец в рот и облизывает. С явным наслаждением и удовольствием.

Сглатываю слюну, с ужасом наблюдая за постыдными действиями. Он ненормальный. Точно ненормальный. Демьян после выходок Князева кажется самым настоящим ангелом…

Не показывай слабости, не показывай шок. Возьми себя в руки и беги.

– Мужика? – откидываю голову, упираясь затылком в твёрдую поверхность, нарочно издевательски начиная смеяться. – Мужика я перед собой не вижу, а вот наглого сопляка, что возомнил свою персону королём университета – да. Привык, что всё с рук сходит, а?

– Добазаришься, Кудрявая. Не беси меня, – предупреждает, опасно понижая голос.

– А что? Правда не нравится? Спустись с небес на землю, Русланчик.

– Русланчик? – выгибает бровь, будто я тупость какую-то сказала.

– Можешь пожаловаться папе, что тебя девочка обидела, – вытягиваю губы как раздосадованный ребёнок.

Во взгляде старшекурсника что-то меняется. Знаю, я намеренно задела, опираясь на слухи, ходящие про его отца. Руслан такой же папенькин сынок, как и Демьян.

Судя по реакции, я попала в точку. Татуированный замирает на месте, зло смотря в упор. Решаю воспользоваться моментом, пока он ослабил хватку. Выскальзываю из захвата и бросаюсь к выходу. В моменте кажется, что всё получится, и я смогу сбежать. Остановившись, дёргаю ручку вниз и толкаю дверь, но ничего не выходит. И тут я понимаю, что Князев запер на ключ и убрал его в свой карман!..

– Помогите! Кто-нибудь! – поняв, что открыть не смогу, начинаю тарабанить по дереву кулаками и звать на помощь, но без толку. Неужели никто не слышит?

– Охренительный видок, хотя вчерашняя юбочка понравилась больше, – возбуждённый голос звучит за спиной, и я замираю, как вкопанная, со сжатыми кулаками, что так и не успели в очередной раз ударить по двери.

– Послушай, оставь меня в покое, по-хорошему прошу, – сглатываю вязкую слюну. Сердце грохочет в груди. Ощущение, будто в фильм ужасов попала, и пытаюсь сбежать от маньяка с пилой в руках. Нервы на пределе, я понимаю, что в безвыходном положении. Единственное оружие против этого озабоченного гиганта – слова. – Послушай, Руслан. Интрижки – это не для меня. Случайный перепих тоже. Найди девушку, которая с радостью с тобой развлечётся.

– Другую не хочу. С тобой развлекусь, – отрезает, мигом подхватывает, как лёгкую надувную куклу, и тащит к партам.

– Мне это всё не интересно, понимаешь? Я не такая, – кричу уже на грани истерики.

– Лесбуха, что ли? – не успеваю осознать, как оказываюсь лежащей на твёрдой парте спиной, со свисающими вниз ногами.

– Нет, – пытаюсь подняться, но Князев разводит мои колени в стороны, устраиваясь меж них и толкает обратно. Чёрт, надо было соврать. – Да, да! Я такая, слышишь? Мне девушки нравятся!

Первое слово дороже второго. Естественно, он уже не верит в мои слова…

– Давай-ка посмотрим, что у нас под одеждой, – задирает свитер. В его действиях нет сдержанности: движения резкие, рваные. Князев будто максимально сдерживает своего внутреннего зверя, но получается плохо.

– Не прикасайся ко мне! Сказал же, что я буду умолять тебя, чтобы ты меня… чтобы ты меня… трахнул, – с отвращением произношу последнее слово. – Если ты не заметил, я сейчас об этом не умоляю!

– Передумал. Хочу тебя, Лиз. Сейчас. Жёстко, громко. Можешь кричать, сильнее заводишь.

– Я не хочу! Слышишь?! Не хочу тебя, – голос осип от визгов, хриплю из последних сил, в надежде достучаться до психопата. Что не понятно в слове «нет»?!

– Кого хочешь? Может того петушару рыжего?

– К…какого рыжего? – сначала непонимающе хлопаю глазами. – Это мой одногруппник!.. Егор, его зовут Егор. Он просто меня по предметам подтягивает…

Боже, я что, пытаюсь оправдаться перед этим неадекватным?!

– Да похер, вообще, – дёргает топик вниз, бедная ткань трещит по швам, грудь постыдно и предательски обнажается. Я пытаюсь пресечь, помешать, отбиваюсь ладонями, но он легко сковывает мои руки, поднимая их над головой, и удерживает одной своей гигантской. По позвоночнику проходит холодок, соски мгновенно твердеют от соприкосновения с холодным воздухом. Взвываю, зажмуриваясь, пока Князев наклоняется, вбирая их своими настырными губами.

Полное отчаяние и бессилие накрывает меня, окончательно добивая, когда слышу, как он расстёгивает ширинку своих брюк.

Неосознанно начинаю плакать, громко, истошно, навзрыд. Не наигранно, мне правда страшно, что сейчас он меня изнасилует. Помощи ждать неоткуда. Никто не остановит его.

Рыдания сотрясают меня всю, затмевая разум. В голове стоит шум. Хочется, чтобы это всё закончилось, прекратилось. Оказалось, страшным сном, розыгрышем или злой шуткой.

– Не надо… Умоляю… Пожалуйста, я не хочу насильно… мне страшно…

Глава 7

Руслан

Разматываю кумпур¹, со злостью швыряя его на маты. Здоровая боксёрская груша качается после пережитой агрессивной атаки. Два битых часа долбил её, чтоб вышвырнуть эту белобрысую из башки. Не хочет сучка ни в какую уходить, поселилась и корни пустила.

Грёбаный белокурый образ мерещится на каждом шагу. Покоя не даёт воспоминание, как она смеётся рядом с рыжим утырком, смотря на него своими голубыми глазищами.

Какого хера она ему лыбилась? А он чё рядом трётся?

Успокойся, Князев. Успокойся, пока не расхерачил всё вокруг.

Два дня. Два, блядь, сраных дня, и какая-то кудрявая соплячка смогла оживить интерес к шараге, в которой учусь. Этот животный инстинкт влечения, охоты на новую цель. Желание добиться, присвоить её, сразу же заклеймить, пока другие не успели. Пока рыжий не успел.

Крышу сносит от неё так, что аж чуть не изнасиловал. Сам себя не контролирую, когда острым язычком дерзить начинает. Я б его… Не понимает дура, что сильнее интерес к себе подогревает. Хочу, аж зубы скрипят.

Ещё минута, и трахнул бы стройное тельце в пустом кабинете, настолько двинулся на ней. Повело, с кем не бывает.

Сама виновата, нарывалась же. Привык, что тёлки легко ведутся, но эта бестия одним своим осуждающим взглядом выбешивает так, что хочется раком поставить и всю дурь выбить.

Тяжело и зло выдыхаю. От каждой мысли про эту Лизу член встаёт, как у подростка с нехваткой секса.

Хочу её и всё.

Попытался силой взять, но не смог. Чердак поехал, что было похуй на последствия. Я был готов трахать её под визги и крики, но, когда девка рыдать начала, пелена похоти с глаз опустилась.

Чё за херня? Сам не понял.

Ёкнуло чё то внутри от фразы «мне страшно». Отпустил её. В какой-то момент даже вину почувствовал, хотя такого отроду не бывало. И с виной, и с тем, что тёлка ломается. А именно это она и делала. Ломалась. Да так умело, что поверил в её неприступность.

Только чё реветь так правдоподобно начала? Перегнул, может? Испугалась Лизка.

Лизка. С какого хера она Лизкой уже стала?

Есть в ней что-то, отличающее от других.

Веет чистотой, что ли. Невинностью. Естественностью необъяснимой. А эти кудряшки. Каждый раз хочется намотать локон на палец. Покрутить, рассматривая. Зацепила она меня с первой секунды, когда в аудитории нарисовалась. Сразу понял, что первашка не в ту дверь вошла, но говорить не стал. Как маньяк, вдыхал её сладковатый запах, сидя рядом. Это были не просто духи, которыми обливаются тёлки. Лёгкий цветочный запах и вишня. Грёбаная вишня. Мерещится теперь повсюду.

С того случая, как отпустил Кудрявую, прошло три дня. В универе я больше не появлялся, свалил домой от греха подальше. Боюсь, что в следующий раз не сдержусь. Не посмотрю на слёзы и сопли, нагну и возьму желаемое.

Батя, если узнает, скажет: идиот, тебе насильником осталось стать для полного счастья.

Выхожу из оборудованного под спортзал помещения на цокольном этаже особняка и шурую смыть пот вперемешку с мерзким запашком.

Сняв шорты, встаю под холодные струи воды в стеклянной душевой кабине. Сбросить напряжение боксом ни черта не удалось, член стоит колом из-за дерзкой блондиночки.

Бля, давно у меня такого не было, забыл, когда последний раз дрочил, мечтая о ком-то. Будучи подростком, наверное. До появления голубоглазой бестии проблем с сексом у меня и близко не было. Захотел – получил.

Упираюсь ладонью в кафель, плотно обхватываю твёрдый ствол и начинаю активно водить по длине. Яйца болят, требуя разрядки, но нихера не выходит.

Сука.