– Но это не помешало отцу жениться на маме, и одно время они жили счастливо, – продолжил наш гость. – Но со временем Елена превратилась в Элли, и пошло-поехало. Почему отец не развелся? Не знаю. Может, он сохранил немного любви… Но вернусь к той ужасной ситуации. Сидим с отцом у него в кабинете, коньяк пьем, домой ехать не хотим. И тут врывается Ефим, шепчет: «Володя, прости, мы друг друга с первого курса знаем. Очень благодарен тебе за то, что взял на работу в свою клинику. Не виноват я! Баба дура! Анализ сделал! И что? Отравление!» Мы ничего не поняли. Папа Ефима усадил, коньяка ему плеснул, велел объяснить спокойно…

Глава пятая

Рудольф положил руки на подлокотники.

– Ефим помнил о просьбе отца. Вскрывать тело покойной жены друга и брать всякие анализы он никогда бы не стал. В морге было тело еще одной женщины, остальные тела – мужские. Патологоанатом принялся за работу, начал с женщины. Вы не поймете, если сейчас начну щеголять медицинскими терминами, поэтому скажу просто. Некоторые яды способны изменять цвет внутренних органов. Поэтому Ефим сразу понял, что Варвару Реутову отравили – такие имя и фамилия были указаны на табличке на дверце холодильника, из которого достали тело. Врач удивился. В сопроводительных документах Реутовой указывались инфаркт и наличие шунтов в артериях. Но сердце покойной было в хорошем состоянии, и кардиологических операций ей не делали. В полном недоумении Ефимов уставился на тело, снял с лица салфетку и обомлел. Перед ним лежала моя мама. Почему доктор сразу не понял, кто у него на столе? Да потому что подготовку тела проводит помощник Лева, который никогда не видел жену владельца клиники. Сделав все как надо, Лев всегда прикрывает голову покойного салфеткой и лишь потом зовет Ефима.

Рассказчик потянулся к бутылке с водой.

– Понимаете, патологоанатомы – почти все с прибабахом. Лично я нормальных не встречал. Один весь кабинет иконами разукрасил, твердит: «Смерти нет». Другой по ночам в морг приходит, садится около какого-нибудь покойника, просит: «Ну расскажи, что с тобой случилось». И большинство из тех, кого знаю, с кем когда-то вместе учился или работал, уверены, что покойники живы, тело у них сломалось, а душа улетела к Богу.

Рудольф посмотрел на меня.

– Бред же полный! Если кто умер, то он умер! Конец! Прощайте!.. Так вот, Ефим – председатель отряда этих психов. Почему он велит Леве лицо покойного закрывать? Оказывается, душенька мертвеца в первые дни растеряна, ничего не понимает, может испугаться, если вскрытие увидит. Как вам такое?

– Почти все религии мира говорят об уважении к покойному, – заметил я, – в особенности в первые дни после…

Руди вскинул брови.

– Надо познакомить вас с Ефимом, вы определенно найдете общий язык.

– Если на холодильниках есть таблички с именами, то каким образом перепутали тела? – вернул нас к основной теме беседы Борис.

– Санитарка! «Заботушка» наша старательная! Уже говорил вам о таких клушах! Ей велели только тщательно мыть полы! Полы! Больше ни к чему не прикасаться! А тетка-то заботливая, ей показалось, что холодильники не блестят как надо! Ой, негоже это! И баба решила протереть дверцы рефрижераторов, принялась истово размахивать огромной тряпкой, сбила одну планшетку с фамилией, стала поднимать ее и своей тупой головой сшибла карточку с информацией на другой дверце. На беду, обе оказались от женских тел. Как следовало поступить? Бежать к своей начальнице, падать ей в ноги, рыдать: «Простите, накосячила! Что делать, не знаю!» Старшая по смене совершенно не в курсе о моей маме, но у нее разумная голова, тетка знает свои обязанности и запреты, поэтому она бы пошла к Ефиму – и не было бы беды. Но каким образом повела себя поломойка, которая даже самую простую работу хорошо выполнить неспособна?

Рудольф уставился на батлера.

– Просто повесила таблички абы как, – предположил Борис. – Испугалась, что ее накажут, выгонят. Ваша матушка стала Варварой Реутовой, и ее вскрытие провели планово.

– Бинго! – стукнул кулаком по подлокотнику кресла посетитель.

– Зато благодаря этому происшествию вы узнали, что женщину отравили, в противном случае правда не смогла бы вылезти наружу, – заметил я. – Окажись санитарка честной, Элли бы похоронили как жертву… чего?

– В документах указали инсульт, – понизил тон рассказчик. – Почти у каждого человека, если он здорово злится, начинает орать, впадает в истерику, давление вверх подскакивает. А после того как субъект успокоится, тонометр вскоре покажет нормальные цифры. В молодости это проходит бесследно. Но чем старше мы становимся, тем сильнее и чаще начинаем губить свою сердечно-сосудистую систему. Неразумное пищевое поведение, несоблюдение режима дня, алкоголь, курение, отрицательные эмоции – гнев, злость, зависть… Маман вела не такой образ жизни, как отец. Она наотрез отказывалась принимать необходимые ей препараты, увлеклась нетрадиционной медициной, ела что и когда хотела, не посещала спортзал, вечно была всем недовольна, затевала скандалы, истерики – короче, делала все, чтобы побыстрее покинуть этот бренный мир. За несколько часов до своей кончины она в очередной раз затеяла ссору. Причина пустяковая. Мать велела Марте сбегать в супермаркет, купить ей мороженое. Девочка ответила: «Прости, бабушка, но двадцать один час уже. Мама запрещает нам с Никитой выходить без взрослых за забор после восьми вечера. Мне влетит. И ты можешь позвонить в супермаркет, мороженое на дом доставят». Элли сразу заорала: «Какая я тебе бабка?!» «Я сказала "бабушка", – уточнила Марта. – И разве это неправда? Мама мамы для нас с Китом – бабуля. И если бы речь шла о лекарствах для тебя, то вмиг помчалась бы в аптеку. Твое здоровье – в приоритете. Но твое желание поесть мороженого для меня не повод ослушаться мамочку».

Рудольф покачал головой.

– Именно в этот момент я пришел домой. Услышал визг, ор. Еле-еле остановил маман, та была вся красная от злости. С трудом уговорил ее давление померить, цифры были просто космические. Забеспокоился, хотел отвезти в медцентр, сказал: «Необходимо принять меры, есть опасность инсульта». Нет! Ни в какую! Принес шприц, поставил укол, уложил в постель. Через час заглянул, она нахмурилась: «Чего пришел?» Померил ей давление. Сто тридцать на восемьдесят, почти космонавт. Ну, я и занялся своими делами! И подумать не мог, что она умрет.

Рудольф положил руки на колени.

– Поговорив с Ефимом, мы решили дождаться результатов анализов. Получили их вчера. Интересная картина! Не кровь, а химическая лаборатория! Ефим много чего повидал, но даже он удивился. Мать не верила врачам, но обожала всяких знахарей, колдунов и бабок. У нее была подруга, Люси Прокофьева. Маман называла ее Люсиндой.

Я невольно вздрогнул. Люсинда? Подружка моей маман? Тесен мир, однако. Хотя, учитывая, кто привел ко мне Рудольфа, удивляться не следует. Ирэн давно знакома с моей маменькой. Мать Олега не участвует в журфиксах и приемах, которые она организует, но ей всегда присылают приглашение на день рождения, и Ирэн непременно приезжает с подарком и цветами.

Рудольф откинулся на спинку кресла.

– Мамины анализы – более чем странные. Они говорят, что женщина принимала разные препараты, которые ей не прописывали. «Герморадин» ^[3]. Зачем он нужен? Это хорошо работающий контрацептив. Но в мамином возрасте не стоит опасаться нежелательной беременности. «Ковацил». Его никогда не назначают в сочетании с «Феропоромином», потому что данная комбинация часто вызывает скачки давления, получаются эдакие качели вверх-вниз. И уж совсем ни к селу ни к городу «Околапимин»! Антибиотик! Его выписывают после сложных операций, препарат имеет массу побочных действий, подсаживает печень и почки. Но если речь идет об обширном хирургическом вмешательстве, то данный медикамент – лучший. Но пациенты получают это лекарство только в стационаре! Есть и таблетированный вариант, но он убивает желудок, мы в центре им не пользуемся. Однако хорошо знаю, что есть частные клиники, где данный медикамент применяют даже при самых простых проблемах. Почему? Все дело в цене. «Околапимин» дешевле всех остальных антибиотиков. А кое-кому деньги важнее здоровья человека. Поставили в челюсть импланты? Положено пропить пять дней какой-нибудь «Филацин». Он мягкий, в сочетании с препаратом для нормализации флоры желудка отлично работает. Да только одна коробка «Филацина», в которой десять таблеток, стоит почти четыре тысячи. В нашем стоматологическом отделении импланты ставят каждый день, да не одному пациенту. И мы даем потом бесплатно людям «Филацин». Но не все клиники так поступают. Часто доктор говорит: «Купите таблетки. Лучше всего "Филацин"». Человек идет в аптеку. Мама родная! Ну и деньжищи! Понятно, что аптекарю задается вопрос: «Может, есть что подешевле?» Конечно! Вот вам «Околапимин», всего сто пятьдесят рублей! Да только он в стоматологии не используется, для других целей предназначен!

Рудольф запыхался и замолчал. Мы с Борисом не произносили ни слова. Посетитель выдохнул и продолжил:

– И до кучи мама еще «Каронизан» принимала от бессонницы. Найдется ли врач, который сумеет объяснить, как весь этот набор подействовал на немолодую женщину? Я на такое не способен.

Глава шестая

Борис решил задать посетителю прямой вопрос:

– Так, значит, Элли отравили?

– Разные мысли в голове роятся, – признался Руди. – Если честно, их несколько. Первая: кто-то посоветовал маме пить всякие таблетки. Вторая: кто-то подсыпал ей тайком убийственную смесь пилюль. Возможно, она еще кое-какие препараты принимала, которые анализы просто определить не способны. Предположим, вы приобрели на Шри-Ланке некое средство, которое есть только там, в России оно неизвестно. Я уж не говорю о колдунах и знахарях – они такое намешать могут, что черт ногу сломит. Хочу понять: мама отравилась по глупости или имел место злой умысел? В полицию обращаться никогда не стану. Маман не вернуть, а по репутации медцентра можно нанести ощутимый удар. Прошу вас очень аккуратно работать. В первую очередь надо поговорить с Люсиндой, могу дать ее номер телефона.

Мне не захотелось говорить, что знаю Люси столько лет, сколько на свете живу, поэтому спокойно кивнул:

– Буду благодарен.

Рудольф хлопнул ладонью по колену.

– Имейте в виду, что члены семьи вне всяких подозрений, никто из нас не мог причинить маман вреда. Не так давно, после очередного скандала, поинтересовался у отца: «Почему ты с женой не разведешься? Мне она мать, деваться некуда. Но ты можешь стать свободным, отселить ее, содержать, но не слушать ежедневно крики». Отец улыбнулся: «Моя жена – память об ушедшей молодости. А если серьезно, я сам виноват, что Элли такой стала. Следовало отправить ее учиться, потом устроить на работу. А я жалел Елену. Детство и юность у нее были нищие, не всегда денег даже на батон хлеба хватало. Решил компенсировать все плохое, что с девушкой случилось, подарками и заботой. Кроме того, когда ведешь женщину в загс, следует четко понимать, что она до преклонных лет юной, красивой, улыбчивой и благодарной тебе не будет. С возрастом характер портится. Я сам теперь не персик в шоколаде, да и никогда им не был. Но раз женился, то несу ответственность за супругу, которая поверила моим обещаниям всегда быть вместе».

Рудольф покачал головой.