– «Отчаянный», взлетайте! – приказал голос из динамиков.

– Принято, взлетаем.

Перелет

Лететь предстояло больше трех недель. С попутчиками мне повезло. Келли оказался человеком очень жизнерадостным и, что называется, без второго дна. Говорил прямо, что думает. Не особо интересовался ксеноархеологией, но знал все о космических кораблях и рассказал массу увлекательных историй о своих полетах. Летать он любил столь же страстно, как я – изучать неккарцев.

Забавно было наблюдать над их с Герби словесными пикировками.

Андроид, который умеет шутить, а иногда, по замечанию Келли, довольно «борзо» разговаривает, действительно наводил на мысли об искусственном интеллекте, но сам Герби решительно отрицал его наличие у себя.

– Все объясняется гораздо проще, – сказал он как-то мне. – Первые тридцать лет моей эксплуатации прошли на закрытой станции. Единственным живым человеком там был смотритель Василий Сергеевич. Он-то и запрограммировал меня на разговорную речь, максимально приближенную к человеческой. Это казалось ему смешным и немного скрашивало одиночество. Последующие мои эксплуатанты тоже находили это забавным, вот я до сих пор и разговариваю как человек. Но что бы я ни сказал – все это лишь варианты, прописанные Василием Сергеевичем.

Звучало убедительно, но иной раз от Герби можно было услышать остроумные и очень уж контекстуальные ответы.

– Неужели и это твой станционный смотритель смог предугадать? – недоверчиво спрашивал я.

– Василию Сергеевичу было очень скучно, и у него было очень много свободного времени, – отвечал андроид.

В качестве черных ксеноархеологов мои попутчики совершили уже несколько «частных экспедиций». В прошлые разы они охотились за древними космическими аппаратами, запущенными с Земли. Нашли «Вояджер-2» и «Нью-Хоризонтс», а на Марсе откопали какой-то древний марсоход.

– Ты был в Солнечной системе? – удивился я. – Видел Карантин?

– Только на радаре, – ответил Келли. – Чтобы увидеть своими глазами, пришлось бы подлететь слишком близко, и на этом бы мои путешествия закончились.

– А ее? Ты видел ее?

– Да. Я видел Землю невооруженным глазом. Но издалека. Просто как светлую точку посреди звезд.

Я сам удивился своему любопытству. Проклятая и злосчастная прародина человечества до сих пор не потеряла притягательности. Верно говорят, что запретный плод манит. Я попросил Келли рассказать подробнее о той экспедиции.

Разумеется, тогда с ними летал специалист по истории земной космонавтики. Ну а сейчас понадобился специалист по неккарцам.

Организатор нашей «частной экспедиции» со мной общался через Игоря Владимировича, а с Келли – через другого посредника, какого-то Чавалу. Никто из нас не знал имени работодателя, его называли просто «Босс». Он давал наводку и путевые, а в итоге забирал все найденные артефакты, выплачивая за них вознаграждение.

В бытовом отношении полет удивил меня неожиданно выпавшим свободным временем. Все колонии Федерации прививают жителям любовь к труду, и моя родная Мигори не была исключением. Как член семьи офицера Космофлота я был воспитан, наверное, даже более, чем другие, в дисциплине и презрении к праздности. А теперь эта праздность обрушилась на меня в невиданных объемах.

Первый день я буквально ничего не делал, смакуя новое для себя ощущение. На второй день понял, что оно мне не нравится. В этом было что-то глубоко порочное – так бездарно разбазаривать время. Того и гляди превратишься в одного из тех моральных разложенцев, которых лучшая часть человечества заперла на оскверненной Земле. В общем, на второй день я сам составил для себя расписание на все время полета и распланировал необходимые дела.

Иногда мне казалось, что Келли ничем себя не занимает и совсем не против праздности. Он всегда был свободен и каждый день звал меня поиграть в карты. Наверное, он работал, когда я спал.

За недели полета я успел написать одну статью и снять три видео для своего блога «Все о неккарцах», а также навел порядок в файлах на планшете.

– И сколько у тебя подписчиков? – поинтересовался Келли, услышав про мой блог.

– Сто девяносто.

– Негусто. Ты только начал?

– Два года уже.

– Хм. А как ты назвал самый свежий опубликованный ролик?

– «Вопрос о рекреационных зонах неккарцев в свете последних открытий на Объекте Б-27».

Пилот расхохотался.

– И что, это кто-то посмотрел? – спросил он, отсмеявшись.

– Да, – немного напряженно ответил я. – Больше полусотни человек.

– Они просто случайно кликнули не туда в ленте. Это самое демотивирующее название, которое я когда-либо слышал.

– Ты мог бы предложить получше?

– Конечно. Напиши: «Ученые обосрались от страха, когда увидели ЭТО!!!» – и просмотры гарантированы.

– Это же дешевый кликбейт.

– Но он работает.

– И это не соответствует содержанию видео. В рекреационных зонах нет ничего страшного. Я вообще сомневаюсь, что в мире есть что-то, способное настолько испугать ученых, чтобы вызвать у них непроизвольную дефекацию.

– Люди будут смотреть, отвечаю!

– Не те люди, что мне нужны.

Время от времени возвращалось жгучее чувство стыда, когда я вспоминал, кем стал теперь – падальщиком. Преступником. «Это всего лишь один раз, – успокаивал я себя. – А потом стану самым законопослушным ксеноархеологом в истории».

Указанные Боссом координаты вели нас к рубежам разведанной части Вселенной, в место, весьма удаленное от зоны расселения неккарцев. Уже одно это было интригующим открытием – для чего они построили базу так далеко?

День двадцать третий

Келли передал мне несколько изображений нашей цели. База располагалась на астероиде, вращающемся вокруг красного карлика. Виден был только вход, все остальное скрывалось под поверхностью.

И вот, долгожданная посадка! Не терпелось поскорее осмотреть объект. Я и Келли надели скафандры, они с Герби взяли необходимое оборудование, и мы втроем подошли к выходному шлюзу.

– Ну, чего ждем? – нетерпеливо спросил я, когда они застыли у двери. – Давайте уже выходить наконец!

– Ты ничего не забыл? – с серьезным видом спросил Келли.

– Ничего. Все взял.

– Так прямо и пойдешь?

В этот раз он усмехнулся.

– Да! – Мне уже было трудно скрывать раздражение.

– Баротравма, удушье и обморожение сильно сократят время вашего функционирования, – заметил андроид. – До нескольких секунд. Поэтому перед выходом в безвоздушное пространство люди обычно надевают шлем.

Оказывается, я держал шлем от скафандра в руках! Настолько спешил на объект и ни о чем другом не мог думать. Под смех пилота я нацепил шлем на голову, и через минуту мы вышли на поверхность. Шагали осторожно в условиях пониженной гравитации. Меня предупредили, что при излишне резких движениях можно навсегда улететь в звездную бездну, раскинувшуюся над нами.

Со всех сторон простиралась безмолвная пустыня, но посреди этого унылого царства камня и льда величественно возвышались сразу два ксеноархеологических сокровища – загадочный бункер чуть поодаль и неккарский звездолет совсем рядом с нами. Его миндалевидный корпус оказался первым, что я заметил, когда открылся шлюз. От этого вида меня захлестнула волна восторга, и тогда я окончательно решил, что буду черным ксеноархеологом. Не разово, в виде исключения, как убеждал себя ранее. Нет, отныне и навсегда: оно того стоит!

Хотелось исследовать звездолет неккарцев, но Босс приказал начать с объекта. Так что мы направились ко входу в бункер. Келли оглядывался, держа ладонь на рукоятке лазерного пистолета. Пилот считал, что могут появиться конкуренты. Мне это казалось совершенно невероятным, но я не стал спорить. В конце концов, если он хочет почувствовать себя крутым, то почему бы и нет?

Подлетая к астероиду, мы сделали снимки получше, на которых был виден дверной проем в огромной стене бункера. К нему-то мы и пошли.

– Странно, – сказал я, когда мы оказались у входа. – Вход наглухо заделан изнутри.

– Нас это не остановит.

Келли вытащил измеритель и направил в проем.

– Толщина – пятнадцать сантиметров, – сообщил он. – Герби, открывай.

Андроид достал из сумки с оборудованием две пирамидки дезинтегратора. Одну прикрепил к стене у самого пола, а вторую поместил чуть выше наших голов, по диагонали от первой. Отойдя на шаг, Герби щелкнул переключателем на пульте дистанционного управления. Вершины пирамидок на миг вспыхнули синим, и тут же между ними образовался прямоугольный черный проем – дезинтегратор расщепил часть стены на атомы. Я слышал об этой штуке, но впервые увидел ее в деле.

С грустью подумалось, что поврежден уникальный исторический памятник. В тот момент я все еще думал, что мы представляем угрозу для ксеноархеологического объекта. Мне не приходило в голову, что все как раз наоборот.

Пока Герби отлеплял пирамидки дезинтегратора и складывал их обратно в поясную сумку, Келли достал осветительный дрон, включил его и бросил в черный проем. А я тем временем взял анализатором пробу материала стены.

– Заходим! – скомандовал Келли.

Проем больше не был черным – осветительный дрон, повиснув в воздухе под потолком, выдавал не меньше пяти тысяч люменов. Мы вошли в неизведанное, и оно приняло нас. Наши шаги нарушили многовековой покой этого места. Мы оказались в большом пыльном зале, в котором я ощутил какую-то неправильность. В других условиях я бы непременно задумался об этом, но сейчас, повернув голову направо, позабыл обо всем.

Посреди зала стоял неккарец!

Келли выхватил пистолет.

Я несколько секунд вглядывался в неподвижно стоящую фигуру и затем пошел к ней.

– Серега, не спеши! Пусть Герби проверит.

– Все нормально, Келли. Это, кажется, статуя.

Статуя изображала неккарца в скафандре. Она была очень реалистичной – материал скафандра, текстура кожи и даже стеклянный блеск четырех прищуренных глаз был передан великолепно.

– Как думаешь, сколько такое может стоить? – спросил Келли, подойдя ко мне. Пистолет он вернул в кобуру.

– За это можно просить любую цену. Это первая найденная реалистичная неккарская статуя! Их искусство было абстрактным, с упором на орнаменталистику. Келли, это просто переворот в науке!

Я поднес анализатор к статуе и взял пробу, чтобы определить, из какого материала она сделана. Лицо неккарца казалось странно вытянутым, а четырехпалые руки были вскинуты. Может, какой-то приветственный жест?

– Тут есть еще статуи, – сказал Герби.

Мы повернулись к нему. Он стоял у входа в коридор. И вдруг я понял, что же не так с залом. Стены располагались под уклоном, сужаясь к полу и расширяясь к потолку. Перевернутая трапеция. При этом на стыках стен были углы, как в человеческих домах. Таким же угловатым оказался и вход.

Я прожил месяц в неккарском городе и точно знал, что они строили ровные стены, без какого-либо наклона. При этом избегали прямых углов, сглаживая стыки стен изнутри. Но дело не только в моих наблюдениях – то же самое вы можете узнать из фундаментальной монографии Йоханссона по неккарской архитектуре. В том помещении, где мы сейчас находились, неккарцы вряд ли бы чувствовали себя уютно. Для чего же они построили его именно таким? Может, здесь была другая фракция неккарцев? Другая ветвь развития?

Две статуи располагались лежа – одна у входа, а вторая внутри коридора. При их виде у обычных людей возникло бы чувство тревоги, но археолог от любой находки испытывает лишь прилив восторга. Ближайшая к нам горизонтальная статуя изображала неккарца с вывалившимися внутренностями из глубокого разреза на животе. А дальняя, которую из-за недостатка света в коридоре было плохо видно, оказалась без головы.

– Этому скульптору неплохо бы сходить к психиатру, – сказал Келли, присев возле выпотрошенной фигуры и внимательно разглядывая ее.