Звоню. Почему-то нервничаю. Я не был в квартире Птичкиной год после того странного дня, когда она принесла мне торт. Что тогда случилось, толком не понял. Но Олеся перестала со мной общаться.

Точнее, общение было очень скудным, сквозь зубы. На вопросы не отвечала, игнорировала по максимуму.

– Привет, – говорю Олесе, которая открыла мне дверь после трех звонков.

Прикрываю глаза, верчу головой, как смахиваю с себя утренний сон.

Девушка, что встретила меня на пороге, мало похожа на Птичкину. То есть это она, не сомневаюсь, но эта Птичкина в облегающих леггинсах и коротком топе. Мокрая. Дышит часто и облизывает губы.

Секси.

Леся захлопывает за собой дверь и тянет меня вверх по лестнице. Ее ладонь на моем локте. И силы у этой Птичкиной дай бог любой.

Или не дай бог любой.

– Вот, держи, – запыхавшись, достает между грудей две сложенные купюры.

Не знаю, куда смотреть. На довольно привлекательную троечку или на деньги. И то, и другое манит.

Сглатываю и чувствую себя так, будто секса месяц не было. А это неправда. Только вчера Альбиночка и ее троечка показывали мастер-класс.

– А торт?

– И откуда я, по-твоему, должна его достать?

Птичкина злая.

– Ну, десять косарей ты же достала откуда-то.

Олеся упирает руки в бока. Визуально это делает ее бедра круглее и соблазнительнее.

– И не мечтай, торт оттуда не достану.

– Пф-ф, больно надо.

Стоим и смотрим друг на друга. Это первый раз, когда мы остались вдвоем. Институт не считается, там обычно вокруг нас много людей.

– Значит, спортом занимаешься?

Вместо ответа Олеся затягивает хвост на макушке туже и скрещивает руки на груди. Смотрит грозно, но прощаться и уходить не торопится.

Становится интересно, чем она жила этот год. Но так просто уже и не спросишь.

– Как тебе новенькая?

Не сразу понимаю, о ком она. Кожа на ее грудной клетке по-прежнему влажная.

– Ниче такая. Красивая.

Смотрю на тонкие запястья, а не в глаза.

– Ясно…

И что ей ясно?

– Леся? – открывается дверь и выбегает ее сестра. Увидев меня, хищно, по-девчачьи улыбается, – у тебя телефон разрывается. Парень твой звонит…

Птичкина выпрямляется и шустро сбегает с лестницы. Разговора как и не было. Захотелось схватить непослушную девчонку за локоть, как она меня, и остановить.

В конце концов, она обещала мне торт и не сказала, когда я его получу.

Но вижу только, как Олесина задница довольно заманчиво перекатывается, пока не скрывается за большой металлической дверью.

И «пока» не сказала.

Этот год ее точно испортил. Парень какой-то появился…

Глава 5. Олеся

Выглядываю в окно – дождь. И не две капли в три минуты, а настоящий осенний дождь еще и с холодным, порывистым ветром.

Бр-р… Ненавижу такое.

Достаю закинутые в дальний угол джинсы и беру с вешалки блузку. Спортивную форму закидываю в рюкзак и выхожу из дома, прихватив курточку.

Зонт забыла, но возвращаться уже нет времени. Опаздывать на первую пару нельзя.

– Птичкина? – голос Герман довольно бодрый для утра, – тебя подвезти?

Переминаюсь с ноги на ногу. Еще год назад я бы запрыгнула в его подержанную «Тойоту» с разбегу.

– Спасибо. Пройдусь пешком. Воздух сегодня особенно свеж.

Тянет показать язык, но вспоминаю, что взрослый человек.

Можно идти. Разговор окончен. Диалог, как всегда, неудавшийся, но я стою и пялюсь. Герман в обычной черной ветровке-плаще присел на капот своей машины и сложил руки на грудной клетке. Колени торчат из рваных джинсов.

Образ хулигана-бабника исполнен на все сто процентов.

Где-то за ребрами воет то, что называю раненым сердцем. Заткнуть бы…

– Жаль. Макияж твой потечет, прическа испортится.

Дождь усиливается.

– Для парня своего наряжалась?

Мокрая челка спадает на лоб этого любопытного. Или морщится, или усмехается, но морщинки на лбу придают Герману соблазнительный вид.

Дохожу до Геры и останавливаюсь практически между его ног.

Последний раз мы стояли вот так близко очень давно, если не считать вчерашний вечер.

– Ты молчишь всю дорогу. Едешь по правилам и включаешь только ту радиостанцию, которую захочу я, – озвучиваю и обхожу машину.

Из двух зол я выбираю тепло подержанной «Тойоты».

Герман забирается следом, накрывая меня дымкой мужской туалетной воды.

– Значит, спортом занялась? – спрашивает, стоило нам выехать со двора.

По радио играет какой-то рэп. А ведь я просила!

Отворачиваюсь от назойливого взгляда бывшего друга. Сидеть с ним здесь вроде как и приятно, но я совсем не хочу испытывать то, что испытываю.

Раненое сердце, все дела.

– Похудела… Парнем обзавелась.

Молчу, как партизан. Похудела – да. Когда над тобой, как девушкой, посмеялся парень, в которого ты влюблена, начинаешь находить в себе сотню косяков.

Ну а парень… Так, пишет один с сайта знакомств. Анкету завела месяц назад, но никто об этом не знает, кроме сестры. И то эта пигалица узнала случайно, потому что вечно сует свой нос, куда не следует.

– Губы накачала…

Стреляет взглядом и возвращает его на дорогу.

– С губами я ничего не делала, – говорю твердым голосом.

Герман улыбается, вот-вот засмеется. Крепче прижимаю рюкзак к животу и думаю, что зря села в машину.

– Да ладно, Птичкина. Мне-то можешь сказать. Не было у тебя никогда таких… Неплохих губ.

– Откуда ты можешь знать, плохие они или нет?

По-любому в своей голове идет мыслительный процесс, где он сравнивает мои губы с чьими-то.

– Я знаю только то, что сейчас ты мне врешь. Своему другу!

Вспыхиваю, будто меня облили розжигом и подставили едва зажженную спичку.

– Ты мне не друг, ясно? И губы у меня свои такие. А то, что ты не замечал этого раньше, – твои проблемы.

Герман криво паркуется у института, и я быстро хватаю рюкзак и выхожу. Не готова снова разреветься на глазах у этого заносчивого идиота.

Губы накачала… Да я уколов боюсь, как огня! И как друг, пусть и бывший, он должен это знать!

– Птичкина, подожди!

Слышу позади, но очень-очень близко.

Оборачиваюсь и врезаюсь в твердую грудь, которая вкусно пахнет. Мгновенно оказываюсь в чьих-то лапах, а взгляд медленно тянется вверх.

Так близко с Германом я не стояла еще ни разу.

Глава 6. Олеся

– М-да… Твоя новая подружка, конечно, выдает с Градовым. Как бессмертная.

– Может, хоть кто-то поставит Матвея на место, – пока ищу ключ от домофона успела уронить все, что только можно.

Вечно таскающийся теперь за мной Герман подхватывает студенческий, блеск для губ, текстовыделители, тампон…

– Всегда было интересно, вы когда вставляете себе эту штуку, не больно?

Нашедшие ключи выпадают из рук. Я красная, как рак, и боюсь посмотреть Герману в глаза. Тампоны явно не та тема, которую девушка захочет обсуждать с парнем.

А данный парень вертит мой тампон между пальцев, словно сигарету.

– Спроси у Алисы! – шиплю гневно и выхватываю гигиеническое средств из его рук. Улики не оставляем.

– У какой Алисы?

Напряженно выдыхаю. Раньше Герман не был таким тугодумом. Наверное, глупость передается половым путем.

Решаю вообще не общаться с Германом. Вдруг этот неизученный вирус еще и распространяется воздушно-капельным?

С писком открываю подъездную дверь и взбегаю по лестнице.

Тень в виде Германа следует за мной.

Вставляю ключ в скважину и открываю дверь.

Вновь это чувство, что не хочу прощаться, и я злюсь на себя сильнее прежнего. Еще и Герман не спешит открывать свою дверь. Стоит, мнется.

Прожигают мою спину своим взглядом, который не несет ничего хорошего.

Губы, случайные обжимания на пороге института… Нельзя близко подпускать к себе его.

– Слушай, Лесь… У меня билеты есть. Две штуки.

– В контактный зоопарк? – оборачиваюсь.

– Я против мучения животных, – на полном серьезе говорит, – билеты на «стендап».

Из внутреннего кармана новой куртки – брендовой – достает два ярких билета с фотографией известного комика – Вальдемара Войцеховского.

Выкрикиваю на весь подъезд. Глаза вылетают из орбит, а ноги сами собой подпрыгивают, не чувствуя боли после часовой тренировки на икроножные мышцы.

– Я же его обожаю! Герман… – кидаюсь ему на шею и крепко-крепко обнимаю.

Поздно осознав, отталкиваю и стараюсь взять себя в руке. Быстро привожу себя в порядок и сметаю следы, что между нами были эти объятия. Корявые, неловкие, но довольно-таки неплохие.

– Знаю, – небрежно отвечает. Пронырливый взгляд ползет по моей груди.

– Эти билеты уже нигде не достать. Я мониторила их с первого дня продаж. И цены! Цены… – слов не нахожу, как дорого. Думала найти какую-то подработку, чтобы купить место на последний ряд.

Гера с самодовольством хмыкает.

Забираю два билета и любуюсь на парня, который смотрит на меня с картинки. Приглашу новенькую. Аню. Все без исключения девчонки любят этого комика.

– Спасибо, – говорю, продолжая смотреть на билеты.

Герман прочищает горло и демонстративно выдирает один билет из моих рук.

– Мне этот комик тоже нравится. Вместе пойдем.

– Об этом речи не было.

– Ну как это? Я купил билеты, я и решаю, с кем мне идти.

На кону моя гордость и поход на комика. По-хорошему, нужно смять второй билет и скрыться дома. Поплакать.

– Начало в девять.

Думай, Леся, решай.

– Но это же не свидание, так? – уточняю.

Сама пока не знаю, какой ответ меня устроит. Такая работа была проделана над собой, чтобы сдаться при первой обворожительной улыбке Германа?

– Разумеется, нет. Где я и где свидания? – ворчит, стоя ко мне спиной и возясь с замком на двери.

Свою я захлопываю громко и твердо решаю не идти. Ради приличия мог бы ответить, что это свидание!

Глава 7. Олеся

– Лучше это или то, первое? – спрашиваю Маришку.

Попросту говоря, перекладываю решение за выбор наряда на семилетнего ребенка. Здорово, Птичкина!

– Надень голубое, – кивает на шкаф, где и висит то несчастливое платье. Я его не выкинула, когда следовало, теперь жалею. Висит и то и дело напоминает, что во мне нет загадки.

Зыркаю на сестру и кидаю на кровать юбку с завышенной талией и укороченный блейзер ярко-малинового цвета.

Вопреки всем моим доводам против встречи с Германом, вспоминаю улыбающееся лицо Вальдемара Войцеховского.

Можно притвориться, что мы с Крыловым не знакомы. Да, самый лучший выход из сложившейся ситуации.

Ровно в восемь вечера выхожу из квартиры и встречаюсь нос к носу с бывшим другом. Драные джинсы, белая рубашка, черная косуха. Белые зубы блестят в полумраке лестничной клетки.

– Я иду только потому, что мне нравится Войцеховский, – говорю, вскинув голову, – давай сделаем вид, что я просто перекупила у тебя билет.

Герман фыркает.

– Ага, теми деньгами, что ты магическим образом достала оттуда, – кивает на грудь, – прошу, Птичкина, – пропускает вперед.

От раздражения, что он такой весь из себя крутой и классный, волоски на шее шевелятся.

Спускаюсь, стуча каблуками. Громко.

Внизу нас ждет такси, и я вопросительно уставилась на Крылова. Думала, придется ехать на его машине и была уже готова вдыхать пары его одеколона. Весь флакон на себя вылил?

– Парковка, Олеся.

– Нет денег ее оплатить?

Понимаю, поведение оставляет желать лучшего. Если Герман разозлится, то Войцеховского не увижу, как своих ушей.

Поэтому прикрываю рот на замок. Такси, так такси. Да и не свидание это, Леся, правда?

– Там рядом нет парковки, – легко и без обид отвечает, стоит нам сесть на заднее сиденье.

По радио у таксиста играет рэп. Если не ошибаюсь, тот же голос, что и у Германа в его «Тойоте».