– Поняли, – прошамкал Ермолов, висевший все это время у меня в лапах, и потрогал стремительно распухающую рожу. – Всё доходчиво пояснил.

– Вот и хорошо, вот и замечательно… – Я поставил Клавдия на землю, и Алиса тут же кинулась к нему – хлопотать.

Глядишь – и реально срастется у этой девкобабушки с этим оглоедом что-нибудь. Жалость в женском сердце – страшная сила! Но у меня оставалось еще одно недоделанное дело… Такое маленькое, носатое, ушастое и со смартфоном…

– Цып-цып-цып, Кузенька, – сказал я. – Иди сюда, скотина трансцендентальная! С тобой-то мы еще и не побеседовали! Откуда ты выперся и где мой сухпай?

– Эсси! Памагите! Это! Того! Ваще-то! Это не я! Оно само! Ну Эсси, ну он опять ухватит за мой нос! – Знал, падла, за кого прятаться, выворачивался и извивался он капитально, но я все равно сцапал его, улучив момент.

Кузя вопить не переставал и вопил, стоило признать, по толку:

– А жрать мы будем в оазисе, Бабай! Не беда, что я хавчик выкинул, до оазиса тут десять кэмэ! Че ты как этот? Ваще-то мне гоблины местные сказали – там есть че пожрать!

– О! – сказал я и с гордостью продемонстрировал всем Кузю. – Вот – хоть и сволочь, но сволочь полезная. Таких я люблю. Так что там про жрачку-то?

– Гуси, – сказал он. – И утки. И никаких фальшдемонов!

– Однако, гуся я бы съел, – заявил Хурджин. – Или даже двух. Гуси – это аргумент.

– Аргумент, – согласился я. – Веди нас к кузям, Гуся! То есть… К гусям, Кузя!

– Ваще-то тут недалеко! Я знаю короткую дорогу! – энергично закивал он и помчал вперед бодрым гоблинским галопом.

Мы с Эсси с отчаянием переглянулись. Ну вот зачем он сказал последнюю фразу?

Глава 5. Пекло

Пекло – это и существительное и глагол одновременно. Зависит от ударения. Тут актуальны были оба значения.

Ну как обычно народ себе представляет пекло? Именно таким образом всё и обстояло.

Иссушенная, раскаленная пустыня с ручейками из лавы, витающим в воздухе пеплом, от которого тянет блевать и чихать, потому что целые комки этой субстанции так и норовят забиться в глотку и нос. Жарко так, что хочется снять с себя одежду вместе со шкурой, пить охота неимоверно, но всю воду выхлебал один засраный гоблин, который теперь страдал и булькал на плечах у тролля.

ТР-РАК!!! ВЖУХ! Поверхность земли треснула и взорвалась целым потоком кипятка пополам с грязью, паром и камнями, которые со свистом взлетели в воздух и потом градом обрушились на землю.

Мы наддали как сумасшедшие, и подошвы наших ботинок плавились и обугливались, и брызги горячего вара, попадающие на открытые участки кожи, заставляли нас вздрагивать, и орали и матерились мы все как один. Я подхватил Эсси на руки, несмотря на сопротивление – и ускорился, Хурджин шуровал ногами, как чертов паровоз – поршнями, а маги… Маги, падлы, были магами. Все у них не как у людей, а с подвыпердом!

Ермолов уподобился паукану: он и не думал топтать бренную землю самостоятельно! Выпустил из-под плаща несколько этих своих темных плетей-щупалец и использовал их как ходули. Я тут же вспомнил и Витеньку, и доктора-осьминога, и Вдовушку, и тех киберэльфов на мосту… Но двигался быстро, что и говорить, от нас с Хурджином не отставал!

А светлая волшебница и вовсе окуталась ярким белым сиянием, закрыла глаза – и поднялась в воздух, сантиметрах в тридцати над землей, и полетела вперед со средней крейсерской скоростью в 15–20 километров в час. И как после такого магов не ненавидеть? Читеры, читеры, намного более читерные, чем всякие резчики и шаманы!

Я бежал, обливался потом, татау полыхали, накачивая мышцы сверхъестественной мощью, легкие горели, от ботинок осталось одно позорище, и ступни мои уже чувствовали обжигающий грунт. Эсси пару раз порывалась соскочить с моих плеч, но хрен там – она мне нужна живая-здоровая, иначе кто меня будет лечить и жалеть?

Хурджин не отставал: может, духи помогали, а может, троллячий организм, усиленный моими татау, вполне себе справлялся. Тролли – это… Это тролли! Двужильные скотинки. Даже – четырехжильные.

– Однако, скоро закончится… – начал он, но очередной поток кипятку из-под земли чуть ли не под самыми нашими ногами заставил синего заткнуться, и дальше мы бежали молча – пока пекло не закончилось и не превратилось в каменистые холмы.

– Ах, черт, – сказал я, и аккуратно ссадил эльфийку, и ляпнулся на камни. – Ох, зараза!

И ухватил себя за ступни. Потому что ботинок там вообще не осталось, вместо подошв были одни дырки! Обгорелая моя кожа отваливалась прямо кусками, и это было очень больно и мерзко, но регенерация работала вовсю, так что умная Эсси тут же выдернула из патронташа два протеиновых батончика – один мне, другой – Хурджину.

– Кушайте, мальчики, а я пойду уши Кузе надеру. Короткая дорога, а? Иди сюда, гоблинская Сусанна Иванова, я тебе сердечный приступ организую!

– Почему «Сусанна Иванова»? – срывая с себя остатки ботинок, поинтересовался я. – Что это за присказка такая эльфийская?

– Эх, темнота! – сказал Ермолов, который выглядел довольно свежим и явно радовался моему потрепанному состоянию. – Сусанна Иванова – это национальная российская героиня! Она войска ганзейских гномов во время Смуты семнадцатого века в леса завела, под стрелы эльфийских добровольцев…

– И что – погибла? – уточнил я на всякий случай.

– Нет, с чего бы? – удивился Хурджин, который, похоже, тоже знал эту историю. – Она так-то пальцем показала: мол, туда ходи, сюда не ходи – и сдриснула, однако. Хорошо быть живым героем, так-то. Мертвым героем быть не хорошо!

– Однако, бабы – гораздо хитрее мужиков, – печально констатировал я, припоминая нашего бедолагу Сусанина. Тот-то помер.

– Абьюз! Буллинг! Газлайтинг! Виктимблейминг! – орал Кузя, когда Эсси его настигла и форменным образом лупила по заднице. – Шейминг! Моббинг! Эйблизм! Нет! Не эйблизм, нормальный я! Нор-маль-ный ваще-то! Бабай, ну скажи ей! Ваще-то мы быстро пришли, вот они – гуси! Ну Эсси, ну я всегда тебя любил! Я за тебя был! Затебее не было никого! Гуси – вот они!

– Гуси! – сказала Эсси, выпуская гоблина. – Обалдеть. Гуси…

Гуси были белые, красивые, жирные. Плавали себе по довольно обширному, длинному озерцу, гоготали, хвостами шевелили симпатично, ряску кушали. Ветер гонял рябь по воде, перебирал осоку и камыши, шелестел ветвями каких-то лиственных деревьев – просто фантастика! Даже солнышко выглянуло из-за багровых туч и залило все это великолепие теплыми лучами…

– Это Оазис, да? – спросила Алиса. – Оазис же, да? Я – туда!

И полетела прямо к зеленой травке, пышным кронам деревьев и гусям с утками. И потом заорала, прямо из-под этих самых деревьев, дурочка с переулочка:

– Тут даже дышится по-другому!!!

И, конечно, гуси тоже заорали: «ГА-ГА-ГА-ГА!» – и хором поднялись на крыло, и свалили к японой матери на другой конец озера.

– Слушай, Клавдий, – сказал я, изображая классический фейспалм. – На кой хрен тебе такая тупая жена?

– Кто сказал – «жена»? – уставился на меня он.

– А ты что – поматросить и бросить? – В свою очередь я тоже на него вылупился. – Ты что – офигел? Я тебе щас леща дам! Ты джентльмен или не джентльмен?

– Я – Ермолов! – горделиво выпятил грудь он. – Столбовой боярин! О сем написано в Боярской книге 1611 года, нашего предка Араслана-мурзу Ермола в боярство сам Иоанн Четвертый Васильевич Грозный возвел! А джентльмены – это авалонская человечья знать, тьфу, коллаборационисты и эльфийские подстилки… Прости, Эсси, я против лаэгрим ничего не имею, вопросы с вами порешали, я про эльдаров.

– Ловко он спрыгнул, – сказала Эсси. – Я все равно про это Алисе расскажу, хоть она и дурочка. Пойдемте, ребята, место для лагеря готовить. Хтонь мне на мозг давит, ужасненько темно дышать и душно смотреть…

Ей-то было тяжелее нас всех, она-то эльфийка! Эльфы плохо Хтонь переваривают. Так что Кузе на самом деле спасибо нужно сказать, что так быстро к Оазису вывел. По нашим прикидкам, нам еще километров пятнадцать-восемнадцать до первого привала топать пришлось бы, и Эсси точно стало бы совсем грустно… И татау она делать не хочет! Оставалось надеяться, что тут, среди чистой природы, ключевой воды и буйной зелени девушка быстро придет в себя.

– Бабай! Я двоих подстрелила! – помахала мне луком эльфийка и ткнула пальцем в сторону камышей, куда скрылась часть вспугнутых Алисой птиц. Парочка из них действительно не подавала признаков жизни. – Смотри, какие жирненькие!

Уже пришла в себя, вот как!

– Кузя – иди их доставай, – ткнул гоблина я. – Это твой шанс на ужин и реабилитацию!

– А чего я? Я ваще-то простужусь! И буду хлюпать носом! – заявил Кузьма. – Очень громко.

– Фу! – скривился Хурджин. – Он ведь правда будет хлюпать, однако! Эсси, так-то двух шибко мало, давай еще… семь! И я так-то полезу за ними всеми сразу!

Эльфийка энергично кивнула, перехватила лук и пошла вдоль берега. Тролль потрусил за ней. А мы с волшебниками и Кузей принялись разбивать лагерь. Ну как – «мы»? Я и Кузя. Эти-то двое не очень к походной жизни были привычными. Хотя казалось бы! Один – вояка, другая – советская и постсоветская пенсионерка! И вообще: если они маги, то где там скатерть-самобранка и все такое прочее?

– Это к артефакторам! – обиделась Селезнева. – Я подсветить могу ночью или там – костер разжечь!

– И то хлеб, – вздохнул я. – Тогда идите сушняка насобирайте и не смейте ломать деревья сраными темными щупальцами, чтоб я этого дерьма тут не видел! Насобирали по охапке – притащили, ручками! Потом вернулись в рощу – и еще раз повторили сие действие. А потом Алиса разожжет костер. Смекаете?

Рожа у Ермолова почти вернулась в прежнее состояние, он маг всё-таки, а не погулять вышел, но челюсть свою он потрогал – на всякий случай – и сказал:

– Смекаем!

* * *

Гусей мы зажарили на вертелах, гарниром послужили самые банальные бичпакетные макароны быстрого приготовления с заправкой из сушеных овощей, на десерт – сухофрукты и антихтонический чай из запасов Эсси. Был и такой! У эльфов, оказывается, имелись методики снятия хтонического переутомления. Не лаптем щи хлебали, тоже – развивались!

Сытный ужин, незримые границы Оазиса, оберегающие нас от всякой скверны, уютные отблески костра и плеск воды настраивали на расслабленный, даже романтический лад. Мы сидели вокруг сложенного из камней очага и не ложились спать. Ермолов, почуяв ночную стылость, сдернул с себя плащ и укрыл им плечи Селезневой, которая задумчиво смотрела в огонь, расположившись на траве полулежа. Ощутив тяжесть, Алиса удивленно глянула на Клавдия, сказала:

– Спасибо! – и протянула ему кружку чаю.

Хурджин подтянул к подбородку свои громадные колени, обнял ноги руками, сцепил пальцы в замок и молчал, провожая взглядом улетающие в черное небо искорки.

– …Тих и печален ручей у янтарной сосны,
Пеплом несмелым подёрнулись угли костра-а-а…

– негромко пропела Эсси, и надо сказать, получилось у нее гораздо лучше, чем у меня.

А еще – она положила голову мне на плечо. И я едва не растрогался, такой был приятный момент. Но потом я посмотрел на свои закопченные босые ноги, пошевелил пальцами со свеженькой кожей, которая только что наросла, и вздохнул.

– Что? – спросила эльфийка. – Ноги болят? Бедненький… Хочешь – я подую?

– На ноги? – уставился на нее я. – Ты собралась дуть мне на ноги?

– Сдую песочек и намажу жуткой пекучей мазью! – Она скорчила рожицу. – Чтобы быстрее заживало! Или ультрапантенолом напшикаю. Хотя оно и так зажило на тебе, как на… Как на…

– Как на уруке, – кивнул я. – Тут другая беда: обувке конец! И джинсы мои, и куртка в неприглядном состоянии… Стыдно чудищам на глаза показаться! Нет, так-то мне похрен, я могу и в шортах с медведиками по Хтони гонять, но оно как-то непредставительно! Вот что фальшдемоны подумают об Орде, если их придет убивать атаман в шортах с медведиками?