Я уменьшаюсь в кресле. Есть ощущение, что Лео подозревает даже меня. И осознавать это невыносимо больно.

– А какие улики?

– Моя ДНК.

«Лексус» останавливается у магазина «Eva», и я сглатываю, не до конца понимая, хочу ли видеть Глеба. Лео называет этого парня братом, потому что муж Стеллы – Лев Гительсон – усыновил Глеба совсем маленьким. Он тоже был кем-то из племянников главы семейства. Лео и Глеб росли вместе. Они очень близки. И Глеб знает, что мы с Лео никакие не друзья… но не рассказал ему обо мне.

Дьявол, может, Глеб тоже посчитал это бессмысленным? Зачем Лео знать, что мы встречались? Что изменится? Он меня не помнит! И ничего ко мне не чувствует.

– Слушай, я тороплюсь, так что вызову такси. Меня уволят, если сейчас не приеду. А ты занимайся своими делами.

– Кто тебя уволит, если судья – мой знакомый? – удивляется Лео. – Я отвезу тебя. И зайду поздороваться. Пошли.

– Зачем тебе это?

– Не знаю. Ты подозрительный персонаж. Хочу понять, кто ты.

Лео вылезает из машины, открывает дверь и подает мне руку. Я делаю вид, что руки не существует. Выбравшись из «Лексуса», прикидываю, в какую сторону бежать, но адвокат берет меня за запястье и тянет следом.

– Если ты меня не помнишь, дай уйти, – прошу я. – И тебе не о чем будет переживать.

– Нет уж. Ты мне всю ночь снилась, – говорит он едва слышно.

– В кошмарах?

– Душераздирающих.

– И что ты…

Я вскрикиваю. Кроссовки скользят, и я шлепаюсь с крыльца – вернее, шлепнулась бы, но Лео подхватывает меня на руки.

– Хоть иногда смотри под ноги, – говорит он, разворачиваясь, и заносит меня внутрь магазина. – Ступеньки скользкие после дождя.

Я чувствую, как сильные руки сжимают мою талию. И замираю. Тело отказывается слушаться. Я превращаюсь в каменное изваяние, поверженное не Медузой-горгоной, а адвокатом, выползшим из подземного царства, чтобы искушать таких наивных овечек, как я. Лео и не думает меня отпускать. Словно его веселит, как я краснею.

Дальше – хуже.

В магазине я встречаюсь взглядом с серо-голубыми глазами Его Высочества Глеба. Он весь в белом. Пальто. Ботинки. Джинсы. Снежные растрепанные волосы. Он общается с продавцом у стойки и смотрит на всех высокомерным взглядом северного принца. Что у Глеба, что у Лео – самомнение зашкаливает. Сразу видно, что из одного гнезда выпали. Выглядят как шахматные фигуры, и между ними я точно клякса, которая своим присутствием портит не только доску, но и саму игру.

Мы с Глебом смотрим друг на друга. Оба оцепенели. Лео продолжает держать меня на руках и, скорей всего, чувствует мою дрожь, но без эмоций следит за нами, оценивает реакцию. Глеб какое-то время молчит, а потом кладет на стойку книгу и подходит.

Лео опускает меня на ноги. Через несколько секунд ему вновь приходится меня подхватить – одновременно с Глебом, – ведь снежный принц выдает фразу, из-за которой я едва не теряю сознание:

– Кто это с тобой?

Глава 7
Вселенская амнезия

Под звуки колокольчиков над дверью я слышу голос Лео. Адвокат зовет меня, просит подождать, но я хочу лишь сбежать куда-нибудь подальше. Желательно на другую планету. Чтобы выдержать происходящее, надо иметь гранит вместо сердца, а у меня в груди бьется хрустальный шарик. И то треснутый. Вот-вот разлетится на осколки. И прощай, Эмилия. Ты была из тех, кто просто хотел жить… а оказалась камнем преткновения для мафиозной семьи, маньяков и бог знает кого еще.

– Эми, стой! – кричит Лео где-то позади.

На ходу я вижу, что Шакал выбегает из магазина и собирается меня догонять, но его отвлекает телефонный звонок. Меня же отвлекает лужа. Я наступила в нее и промочила ботинки. Проклятие. Я хлюпаю по тротуару, оглядываюсь на Лео. Надеюсь, что он разговаривает не с той златовласой мадам, которая была с ним на парковке. Хотя… какая разница?

Я ему чужая.

Запыхавшийся Глеб возникает прямо перед моим носом, преграждает путь. Он выпрыгивает из-за угла. От неожиданности я торможу, резкий шаг назад – и спотыкаюсь пяткой о разбитый камень тротуара, падаю задом в лужу.

Плюхс!

Трындец…

Я издаю протяжный стон негодования, ибо промокла до белья. А мой голубой плащ? На что он теперь похож? Гадство! Еще и запах от меня будет, как от болота. Сходила в суд, черт возьми. Лучше бы осталась ждать Виктора в машине.

– Ты ходячая катастрофа, – причитает Глеб, поднимая меня на ноги.

– Вы оба можете оставить меня в покое? – кричу я, отталкивая парня.

Глеб снимает свое молочное пальто и накидывает мне на плечи.

– Снимай плащ, простудишься. В кого ты такая неуклюжая тетеря, а? – возмущается он, поправляя рукава своего серого свитера.

Снежные отросшие волосы парня дрожат на ветру. Светлые брови сдвинуты к переносице. Глеб нервничает, глядя на меня, кусает тусклые губы. Честное слово, солярий бы этой Снегурочке не помешал.

Я поворачиваю голову назад, ищу взглядом Лео. Он все еще хмуро спорит с кем-то по телефону. Мимо него проходят две девушки. Они едва не сворачивают шею, засматриваясь на адвоката. По широким улыбкам видно, что стоит Лео с ними заговорить, как обе брюнетки будут готовы прыгнуть к нему в постель в ту же минуту.

Презрительно фыркнув, я обхожу Глеба и сворачиваю за угол. Пальто оставляю себе. Потом верну. Сейчас мне надо поскорее очутиться дома. К черту приличия. К черту суд. К черту адвоката. К черту эту жизнь.

– Малая, я не говорю ему ради твоего же блага, – поясняет Глеб, преследуя меня, хотя он явно замерз.

Его бело-серый шарф развевается за спиной в порыве ледяного ветра.

– Какой ты благородный человек, – язвлю я. – Спасаешь меня от брата.

Глеб хватает меня за локоть, останавливает.

Честно говоря, я и на секунду не поверила, что Глеб меня забыл. В его взгляде было что угодно, но не амнезия. Однако его поведение меня до того разозлило, что я едва не закричала на весь магазин, как ненавижу всю их дрянную семейку.

Подумать только! Притворился, что меня не знает!

– Эмилия, послушай. – Глеб разворачивает меня за плечи. Я бросаю взгляд на его пальцы. Они в ожогах и темных пятнах. Как и всегда. Явился прямиком из своей лаборатории. – До потери памяти Лео было очень тяжело. Он не из тех людей, которые проявляют эмоции, он все держит в себе, оттого страдает еще больше. Ваши отношения разрывали его на части. Лео не мог бросить ни тебя, ни семью, он не знал, что делать, боялся испортить тебе жизнь, постоянно корил себя за то, что с тобой происходит по его вине, за то, сколько боли он принес тебе. Лео хотел исчезнуть, но не мог забыть тебя… постоянно возвращался. И я уверен, что он попросил бы меня не рассказывать о ваших отношениях. Эми… вам не быть вместе. Его могут посадить, или ему придется уехать, чтобы этого не произошло. В его жизни нет места для тебя, понимаешь? Он…

Взмахом ладони я прошу Глеба замолчать. На глазах слезы.

– Я уйду, – обещаю ему и сглатываю. – Больше вы меня не увидите. Но сначала расскажи, как Лео лишился памяти.

– Этого даже я не знаю, – вздыхает Глеб.

Он скрещивает руки на груди, подталкивает носком ботинка маленький камень. Мне холодно на него смотреть, но пальто возвращать не хочу. У него рядом автомобиль и магазин, а я окоченею до смерти, пока домой доберусь. Я замечаю, что Глеб, как и я, сильно похудел. Из-за высокого роста он кажется совсем тощим.

– А убийства… ты не думал, что их совершает Ева?

– Думал, но я в этом не уверен.

– Она ведь исчезла.

Беловолосый сокрушенно кивает, облизывает искусанные до крови узкие губы.

– И такой вариант отбрасывать нельзя, верно? – настаиваю. Глеб отводит взгляд, и я добавляю: – Лео не убийца. Мы оба это знаем. Может, он и совершал ошибки в прошлом, работая на «Затмение», но потом раскаялся и ушел из тайного общества. Он бросил криминал.

– Бросил? – невесело смеется Глеб. – Ты уверена? Напомни, кому он дал обещание покончить с криминалом? Не тебе ли? А теперь скажи… как Лео будет помнить об обещании тебе, если как раз тебя он и не помнит?

* * *

Самым мерзким и непростительным кажется не то, что Лео потерял память, а то, что он не помнит зверств своей семьи, не помнит, как хотел покончить с их делами, не помнит, во что тайное общество превратило его сестру. В глубине души я надеюсь, что Лео по-прежнему ненавидит «Затмение». И что он не выполняет поручения, не убивает, но… вероятность обратного слишком велика.

Память – наша совесть. Мы учимся быть людьми, ошибаясь и получая шрамы. Без памяти мы уничтожим друг друга и самих себя. С потерей памяти Лео лишился шрамов на сердце, которые делали его хорошим человеком…

Пока я размышляю об адвокате, гудки наконец-то прекращаются, и голос бабушки окутывает меня теплом, подобно огню камина зимним вечером:

– Мили, солнышко!

Помнит меня. Слава богу.

– Привет. – Я лежу на кровати, завернувшись в одеяло, смотрю в потолок. – Как твое здоровье?

По краткому молчанию я понимаю, что плохо, но заставляю себя не задавать лишних вопросов, когда бабушка отвечает:

– Все хорошо, дорогая.

– Я приеду к тебе на следующие выходные.

– Нет, нет, не стоит, – мягко протестует она. – Не трать деньги. И тебе надо учиться, ты ведь пропустила целый месяц.

– Я быстро схватываю, бабуль. Ничего страшного. Тебе привезти что-то? Скажи, я куплю.

– У меня все есть, милая.

Я тру подбородок, зная, что бабушка лжет. Ее пенсии ни на что не хватает. Особенно на лекарства. Пока я учусь в университете, мне платят пособие, как сироте, и я сама спрашиваю у врача, что нужно бабушке, и покупаю. А нужно так много, что на лекарства уходят все деньги. От меня бабушка помощь не примет, поэтому я попросила врача, чтобы он сказал, что таблетки выдаются бесплатно. К счастью, бабушка поверила.

Когда на всем белом свете есть лишь один родной человек, последний член семьи, то ты сделаешь все возможное для него, чего бы это ни стоило. Если бабушки не станет, я останусь совсем одна.

Мы заканчиваем разговор, и я разрываюсь между нежными чувствами и глубокой печалью. От мысли, что бабушке становится хуже, хочется плакать. А я и без того океан слез пролила после встречи с Лео. Но, как говорит Виктор: есть боль, которую нужно прочувствовать, и погасить слезами бушующий в душе огонь, чтобы на месте пожара взрастить новый мир, лучше прежнего.

Я открываю учебник по зарубежной истории права. Адвокат то и дело забирается в мысли, и я не могу сосредоточиться, не могу выбросить из головы его изучающий взгляд. Боже! Что за карма? Бабушка вот-вот меня забудет. Лео уже забыл!

Отвлекаясь от чтения параграфа о праве собственности в Древнем Китае, я набираю сообщение Виктору.

Удалось что-нибудь выяснить?

Пока жду ответ, вытягиваю желтую розу из букета Венеры. Подарок Дремотного. Пахнет потрясающе. Венера поставила вазу с розами у наших кроватей, чтобы наслаждаться ароматом.

Щелкающий звук сообщения заставляет меня оторвать нос от цветка.

Скажи спасибо придурку Фурсе, что не пропустил тебя. Серьезно. Зрелище не для слабонервных. Кстати, ты под дождем не промокла? Надо было подождать меня в машине.

Трупами меня не напугать. У последнего места преступления с расчлененкой мы с тобой бургеры жевали.

Ты не видела того, что видел я.

Все равно хочу участвовать. Пожалуйста! Если убийцу не найдут, Лео посадят. Или ему придется бежать из страны. Я хочу помочь. Может, я приеду к тебе? Расскажешь, что видел.

С радостью. Но позже. У меня сейчас гости.

Неужели есть люди, которые способны с тобой ужиться?

Я держу их на цепи. Им приходится терпеть мое общество. Ладно, солнце, до встречи. У меня важные дела. Постарайся никуда не влипнуть, ибо я ненадолго уезжаю из города.