– Келтро, а откуда, по-твоему, берутся эти истории? В истории подобное случалось не раз. То война, то мир, снова и снова. Более того, Бемия Тимсул, великий драматург второго века, который…

– Острый, – предупредил я его, стараясь говорить как можно тише.

– Ладно. Тимсул сказал, что мы – ну то есть люди – ничего не можем с собой поделать. Пока существуют такие понятия, как «больше» и «меньше», мы обречены соперничать друг с другом за еду, серебро и половины монет. Мы мечтаем о том, чего у нас нет, и на многое готовы, чтобы получить желаемое. Лучше. Больше. Сравнение ведет нас к гибели, оно – мать и зависти, и гордости. Возможно, у богов все то же самое.

Всю жизнь я занимался тем же самым, только сравнивал себя с тем, кем, по-моему, мне следовало быть – более богатым, более худым, более свободным, лучшим. Я вдруг понял, сколько горя это принесло мне и что из-за этого я был вынужден всю жизнь провести в бегах. Я сбежал от родителей и их простого ремесла. Я пробежал половину Дальних Краев, просто чтобы остаться в живых. Я даже уехал в Аракс, чтобы выбраться из нищеты в Таймаре. Я сбежал с того корабля и с тех пор не останавливался, несмотря на то, что умер в процессе. Я хотел получить свою половину монеты только для того, чтобы бежать дальше. А почему? Из-за моего стремления к «больше» и «лучше».

Я поразмыслил над этим, слушая уникальную, постоянно меняющуюся музыку дождя. Его инструментами были лужи, навесы, глиняные колпаки дымоходов. В такие мгновения я мог забыть обо всем, но сейчас было не самое подходящее время, чтобы уходить в себя. Пора действовать. Пора что-то менять.

– Да пошло оно все, – рассмеялся я. – Я поклялся, что добуду свободу, и я ее получу. И если для этого нужно спасти весь остальной мир, что ж, пусть так. Значит, богам просто повезло.

Изящным движением руки я вытащил Острого, подставил его под струи дождя, а затем воткнул в землю. Затем я стряхнул с себя одежду и, оступившись, побежал к стене какой-то башни, которая возвышалась над нами, словно утес. Пригнувшись, я начал освобождать себя от разума человека, его мышц, его кожи. Один рывок, и я вышел на свободу, и мои собственные пятки заскользили по грязи. Человек накренился вперед, прижав руки к телу, и нацелился в стену, словно козел.

Затем раздался глухой стук, и голый мужчина растянулся у стены. Я как порядочный человек оттащил его в переулок и накрыл мешковиной. Да, я ограбил человека и бросил его под дождем, и, возможно, это не лучший способ начать добродетельную жизнь, но, думаю, он бы поблагодарил меня, если бы узнал, какое решение я принял. Никто не любит катастрофы. Если кто-то любит, значит, он – идиот, и если он погибнет, то и поделом ему.

Вытащив Острого из грязи, я заткнул его за пояс своей новой одежды и пошел в дождь. Таким целеустремленным я не был с тех самых пор, как умер.

Глава 4
Причуды вдовы

Железная Челюсть – так его звали. Этот полководец говорил мало, а крови пролил несметное количество. Лорды Белиша предали его и бросили на поле боя, приняв за мертвого, но он вернулся в город, и у него были только доспехи и меч. Много недель он воевал с лордами Белиша: он побеждал всех героев, которых они выставляли против него, или резал их по ночам в их же постелях. Оставшиеся в живых лорды были так напуганы, что собрали огромную армию. В первый день нового года она двинулась на Железную Челюсть, у которого были только доспехи и меч. Говорят, что когда он наконец умер, у его ног лежали тела всех убитых лордов, а его призрак вышел из трупа и снова бросился в бой.

СТАРАЯ ЛЕГЕНДА ЮЖАН

* * *

ВДОВА ХОРИКС СКУЧАЛА.

Она сражалась с куском холодной верблюжатины, гоняя его ножом вдоль золотой окружности на тарелке. Она оттолкнула в сторону редиску, и та, подпрыгивая, полетела по столешнице из оникса.

Все было тихо, только шелестел дождь на балконе и гудела пара колибри, летавшая вокруг пальмы в кадке. У стен столовой застыли слуги – молчаливые, как и подобает мертвым.

Несколько дней прошло с тех пор, как Мелебер Крейл явился с докладом, и этих дней было уже слишком много; вдова Хорикс начинала терять терпение. Она потратила достаточно времени, пересчитывая половины монет в своих сокровищницах и наблюдая за армией работников, которая била молотками и пилила доски в подвалах. Она почти ничего не ела. Спала она не так крепко, как обычно. И у нее по-прежнему не было замочного мастера.

Хорикс вцепилась в край тарелки и швырнула ее в ближайшую стену. Покрытый позолотой фарфор раскололся на куски. Редис и ошметки мяса полетели во все стороны. Колибри и слуги стремительно покинули столовую – остался лишь один призрак, который ползал по полу, пытаясь собрать упавшие овощи.

– Прочь! – завизжала вдова.

Оставшись в одиночестве, она стукнула рукоятью ножа по столу и устремила взгляд на дверь в дальнем конце зала.

Она снова ударила по черному камню, заставив стальное лезвие ножа зазвенеть. Кулак, в котором был сжат нож, дрожал от злости. Хорикс занесла руку для очередного удара, когда топот огромных сапог объявил о прибытии Калида.

– Входите, полковник! – рявкнула Хорикс еще до того, как его костяшки коснулись двери.

– Хозяйка, вы, как всегда, проницательны, – сказал Калид. Его голос был хриплым и низким от пыли. Калид закрыл дверь и широким шагом пошел вдоль длинного обеденного стола.

– Что происходит в подвале? – спросила Хорикс. – Наш новый главный строитель Полдрю работает по плану?

– Ямак утверждает, что да. Возможно, он закончит даже раньше срока.

– Хм…

Ее доверие к Ямаку умерло несколько недель назад. Хорикс посмотрела на полковника: хмурясь, он стоял по стойке смирно. Под его глазами висели большие мешки, столь же черные, как и его растрепанная борода.

– Калид, вы выглядите уставшим.

– Прошу прощения, хозяйка. Я всю ночь выяснял, что за переполох произошел в районе Менкар.

Вдова Хорикс положила нож на стол и откинулась на спинку кресла.

– И?

Калид докладывал так, словно она – генерал. Можно забрать человека из армии, но армия никогда не покинет человека, и он до конца своих дней остается солдатом.

– Я взял с собой десять человек, но мы не нашли ничего, кроме поля боя и кровавого месива. Похоже, серек Финел держал у себя диких зверей, и кто-то выпустил их из клеток во время боя. Нам сказали, что на соседних уровнях выжившие продолжают сражаться, но там мы увидели только пару трупов, и нищие уже тащили их прочь, чтобы заколдовать. К сожалению, люди культа тоже там были – убирали кровь и заботились о раненых. Прокторы и дознаватели Палаты Кодекса вели себя как ни в чем ни бывало и даже помогали им.

– Сизин зашла слишком далеко. А где серек Финел?

– Пропал. Полагают, что он погиб.

– Разумеется. А кто на него напал? Темса?

Калид склонил голову, словно лично виноват в том, что принес плохую новость.

– Как обычно, никто не знает. Ни один из выживших не сказал ничего путного. На одежде нападавших не было гербов, они были в простой черной броне. Похоже, наемники.

Длинные, окрашенные в рубиновый цвет ногти Хорикс забарабанили по камню.

– Этот человек слишком осмелел. Не сомневаюсь, что он уже обратил свой взор и на меня, – сказала она. – Есть ли новости о том призраке Крейле? Или о Келтро?

– Нет, хозяйка, – ответил Калид, не поднимая головы.

Хорикс в ярости швырнула нож, и он упал рядом с обломками тарелки.

– Мне уже надоело ждать! – зарычала она. – Время на исходе.

Именно в тот миг, когда Хорикс занесла кулак для удара и оскалила зубы, она взяла себя в руки. В ее игре нужны не чувства, а холодный расчет и точность. Сделав глубокий вдох, она уперлась ладонями в стол и встала.

Дверь на балкон была открыта. Перед ней неподвижно, словно изморозь на окне, висели занавески из белого хлопка. Хорикс оттолкнула их в сторону, разрушая иллюзию, и стремительно вышла на балкон. Она остановилась в паре дюймов от того места, куда падали капли дождя. Так она могла не намокнуть и следить за тем, как крошечные фигурки на улицах спешат укрыться от ливня. Утром дождь чуть стих, но по аркийским меркам погода все равно была слишком сырой. Хорикс уже заметила светлые прожилки в низко висящих тучах – в тех местах, где солнце пыталось прожечь их насквозь. Ее ноздри наполнил запах сырой глины.

Хорикс посмотрела на Небесную Иглу, бледную на фоне темного неба. Верхняя треть башни исчезала в облаках, и Хорикс поняла, что щурится, пытаясь разглядеть ее верхушку. Этим вдова занималась очень часто. Много часов она провела, глядя на Облачный Двор и убежище императора.

– Полковник!

Через пару секунд Калид уже стоял рядом с ней.

– Собирай своих людей. Рынки сегодня работают, верно?

– Я… Хозяйка, рынки каждый день работают.

Хорикс вытащила кусочек мяса, застрявший между зубами, и щелчком сбросила его с балкона.

– Вот именно, – сказала она.

* * *

ЛИВЕНЬ СМЕНИЛСЯ ЛЕГКИМ дождиком, который негромко и мелодично стучал по шлемам, наплечникам и зонтикам. Погода улучшилась, и улицы Аракса стали более живыми. На них снова появились толпы призраков в цветных рубашках, запачканных свежей грязью. Призраки спешили, словно старались нагнать упущенное время, несли мешки, свертки и десятки свитков или перебегали между теми немногими лавками, которые остались открыты в этот дождливый день.

Несколько аристократов, окруженных своими телохранителями или знакомыми, выбирали более сухие части улиц, выглядывали из-под навесов и корчили гримасы, глядя на небо цвета гранита. Жуки и пауки с легкостью пробирались по грязным улицам; их наездники укрывались под широкими пирамидальными зонтиками из хлопка или из сплетенных и покрытых воском пальмовых листьев. Мощные многоножки, тащившие на себе мешки и бочки, радостно месили грязь – они, естественно, обожали сырость. А вот их погонщики радовались гораздо меньше. Дождь и чавканье ног по грязи заглушали голоса, но до Хорикс долетали проклятия и треск кнутов.

Чем дольше взгляд Хорикс бродил по улицам и проспектам, тем отчетливее она чувствовала, что в городе нарастают опасные настроения. Угрожающая атмосфера царила повсюду, она была такой же неотъемлемой частью Аракса, как толпы мертвецов, дым из труб в доках или пыль, прилетевшая с Дюнных равнин. Сегодня атмосфера стала похожей на остро наточенную бритву. Отряды телохранителей рядом с домами, пустые дороги, дополнительные доски, которыми были заколочены окна, – все говорило об этом.

Прячась от дождя под черным зонтиком из черного атласа с золотым шитьем, вдова Хорикс торопливо шагала по грязи. Дождь ей даже немного нравился. Он напоминал ей о тех временах, когда она жила на дальнем севере, где ни одно здание не царапало небо, где мертвецы оставались в Никсе и где в пустынях был лед, а не песок. Она недолго странствовала по суровым северным пустошам, но именно там она чувствовала себя как дома. Если солнце пустыни было дерзким и мощным, то холод подкрадывался и проникал внутрь незаметно. Хорикс редко предавалась воспоминаниям, однако за последние дни ее единственным занятием стало ожидание, а оно заставляло думать о прошлом.

Два призрака-слуги несли шлейф черного платья Хорикс, отчаянно пытаясь не отстать от нее. Их окружали двадцать воинов Калида – ромб из золотистой брони, щитов и коротких копий. Сам полковник шел впереди, мечом отстраняя всех зазевавшихся теней и живых. Аристократы обходили эту процессию стороной и даже переходили на другую сторону широкой улицы, чтобы не подвергать себя опасности. Слухи о том, что стало с сереком Финелом, уже разлетелись по городу, и от этого уровень всеобщей подозрительности лишь усилился. Хорикс почти мечтала о каком-нибудь происшествии – оно, по крайней мере, развеяло бы скуку.