В Висбадене было местечко под названием «Орлиный клуб», куда ходили американские семьи на службе, чтобы перекусить и развлечься. Клуб находился в пешей доступности от нашего пансиона и, как стало ясно позже, оказался для меня важным открытием. Каждый день после школы я ходила туда, чтобы перекусить чем-то вкусным, послушать музыку из музыкального автомата и написать пару писем друзьям в родном Остине, рассказать, как я по ним скучаю. Утирая ручьи слез, я все карманные деньги на неделю тратила у автомата, включая песни, популярные дома, в Штатах, – Venus Фрэнки Авалона и All I Have to Do Is Dream братьев Эверли.

Одним теплым летним днем я отдыхала там с братом, Доном, как вдруг заметила, что на меня смотрит красивый мужчина, немного за двадцать. Я уже видела раньше, что он на меня посматривает, но никогда не обращала на него внимания. Но на этот раз он встал и подошел ко мне. Он представился Карри Грантом и спросил, как меня зовут.

– Присцилла Болье, – сказала я, тут же заподозрив неладное – все-таки он был намного старше меня.

Он спросил, из какого я штата, хорошо ли мне в Германии, нравится ли мне Элвис Пресли.

– Конечно, – со смехом ответила я. – Кому же он не нравится?

– Мы с ним хорошие друзья. Мы с женой часто ходим к нему в гости. Что скажешь, может, как-нибудь к нам присоединишься?

Неготовая к такому внезапному предложению, я только еще больше в нем усомнилась и стала вести себя еще сдержаннее. Я сказала, что мне нужно спросить разрешения у родителей. В течение следующих двух недель Карри познакомился с моими родителями, и папа проверил его данные. Оказалось, что Карри тоже служил в военно-воздушных силах, и мой папа даже знал его командира. Это растопило лед между ними. Карри убедил папу, что я буду в сопровождении приличных взрослых людей во время встречи с Элвисом, жившим не на базе, а в съемном доме в Бан-Наухайме.

В назначенный вечер я перекопала весь свой шкаф, пытаясь подобрать подобающий наряд. Ничто не казалось мне достаточно нарядным для знакомства с Элвисом Пресли. В конце концов я остановилась на сине-белом платье в матросском стиле, белых носочках и белых туфлях. Изучив себя в зеркале, я заключила, что выгляжу симпатично, но, поскольку мне было всего четырнадцать, я не думала, что произведу какое-то впечатление на Элвиса.

Наконец часы пробили восемь, и за мной приехали Карри Грант и его красивая жена Кэрол. Я была очень взволнована и промолчала почти все сорок пять минут, что мы ехали в машине. Мы въехали в маленький городок Бан-Наухайм, с узенькими мощеными улочками и простенькими старомодными домами; я вертела головой, пытаясь разглядеть огромное поместье – таким я воображала жилище Элвиса. Однако Карри подъехал к обыкновенному трехэтажному дому, окруженному белым заборчиком.

На воротах висела табличка на немецком: «АВТОГРАФЫ ТОЛЬКО С 7 ДО 8 ВЕЧЕРА». Сейчас было уже позже восьми, но рядом все равно стояла группа милых немецких девушек в ожидании. Когда я спросила Карри о них, он объяснил, что у дома всегда собирались группы фанатов, надеющихся хоть краем глаза увидеть Элвиса.

Я прошла за Карри через ворота по короткой дорожке прямо к входной двери. Нас встретил Вернон Пресли, отец Элвиса, высокий, седой, привлекательный мужчина; он провел нас по длинному коридору в гостиную, из которой доносился голос Бренды Ли через граммофон – она пела Sweet Nothin's.

Простая, почти скучная гостиная была наполнена людьми, но Элвиса я увидела сразу. Он был даже красивее, чем по телевизору, выглядел моложе и более ранимо с короткой солдатской стрижкой. Он был в простой одежде, ярко-красном свитере и бежевых штанах, он сидел, закинув ногу на подлокотник огромного кресло, в котором было слишком много набивки, а с его губ свисала сигара.

Карри повел меня к нему, и Элвис, заметив нас, встал и улыбнулся.

– Так, – сказал он. – Что это тут у нас?

Я ничего не сказала. Я не могла говорить. Просто смотрела на него.

– Элвис, – сказал Карри. – Это Присцилла Болье. Та девочка, про которую я тебе рассказывал.

Мы пожали руки, и он сказал:

– Привет, я Элвис Пресли.

Но после этого повисла тишина – до тех пор, пока он не пригласил меня сесть рядом с ним. Карри куда-то отошел.

– Ну что, – сказал Элвис. – Ходишь в школу?

– Да.

– Ты, наверное, в старших классах, да?

Я покраснела и промолчала – мне не хотелось говорить, что я всего лишь в девятом классе.

– Ну? – повторил он.

– В девятом.

Элвис нахмурился.

– Что «в девятом»?

– Классе, – прошептала я.

– А, в девятом классе, – сказал он и рассмеялся. – Так ты совсем еще малышка.

– Спасибо, – холодно сказала я. Никто не имел права так мне говорить, даже Элвис Пресли.

– Что ж, похоже, у девочки есть когти, – со смехом сказал он, развеселенный моей реакцией. Он улыбнулся мне своей очаровательной улыбкой, и все мое недовольство мигом улетучилось.

Мы еще немного поговорили ни о чем. Затем Элвис встал, подошел к пианино и уселся за него. В комнате тут же повисла тишина. Все взгляды обратились на Элвиса, а он начал играть, чтобы нас развеселить.

Он спел Rags to Riches и Are You Lonesome Tonight?, а затем, вместе с друзьями, End of the Rainbow. Еще он спародировал Джерри Ли Льюиса^[1], так ударяя по клавишам, что стакан воды, который он поставил на пианино, начал подскакивать к краю. Когда Элвис поймал стакан, не прекращая играть и не упуская ни одной ноты, все засмеялись и захлопали. Кроме меня. Я нервничала. Я оглядела комнату и увидела на стене огромный, в реальный размер, плакат с полуголой Брижит Бардо. Она была последней, кого мне хотелось увидеть – с ее пышной фигурой, пухлыми губами и дикой гривой растрепанных волос. Задумавшись о вкусе Элвиса и его типаже, я почувствовала себя совсем юной и неуместной.

Я перевела взгляд и увидела, что Элвис пытается привлечь мое внимание. Я заметила, что чем меньше я реагировала, тем больше он пел для меня – только для меня. Было трудно поверить, что Элвису Пресли хочется произвести на меня впечатление.

Чуть позже он попросил меня подойти на кухню, где представил меня своей бабушке, Минни Мэй Пресли, которая стояла у плиты и жарила огромную порцию бекона. Когда мы сели за стол, я сказала Элвису, что не голодна. Я так нервничала, что кусок в горло не лез.

– Я уже давно не встречал девчонок из Штатов, – сказал Элвис, принявшись уплетать первый из пяти огромных сэндвичей с беконом, щедро политых горчицей. – Кого сейчас молодежь слушает?

Я рассмеялась.

– Шутишь, что ли? Все слушают тебя.

Элвис как будто мне не поверил. Он задал мне много вопросов о Фабиане и Рики Нельсоне. Сказал, что беспокоится о том, как фанаты будут его воспринимать, когда он вернется в Америку. После отъезда он не снимался в кино, не появлялся на публике, хоть у него и было пять хитов, записанных еще до отъезда.

Казалось, что мы только-только начали разговор, когда ко мне вдруг подошел Карри и указал на свои часы. Я так не хотела, чтобы этот момент настал; вечер пролетел слишком быстро. Я будто только что приехала, а меня уже увозили. Мы с Элвисом только начали узнавать друг друга. Я чувствовала себя Золушкой – понимая, что, как только пробьют часы, все волшебство исчезнет. К моему удивлению, Элвис спросил Карри, могу ли я задержаться. Когда Карри объяснил, как они договорились с папой, Элвис между делом предложил мне прийти к нему еще раз. Хоть мне и хотелось этого больше всего на свете, я не могла поверить, что это на самом деле произойдет.

По дороге назад стоял такой туман, что до дома я добралась только к двум часам ночи. Родители не ложились до моего прихода; они хотели знать все подробности вечера, и я рассказала, что Элвис вел себя как джентльмен, что он смешно шутил и развлекал друзей весь вечер и что я замечательно провела время.

На следующий день в школе я никак не могла сосредоточиться. Все мои мысли были об Элвисе. Я пыталась восстановить в памяти каждое слово, что он мне сказал, каждую песню, что он спел, каждый взгляд, который он на меня бросал. Я раз за разом прокручивала в голове наш разговор. Его харизма завораживала. Я никому не стала об этом рассказывать. Да и кто бы поверил, что вчерашний вечер я провела с Элвисом Пресли?

Я совершенно не ожидала, что мы еще увидимся. Но через несколько дней внезапно зазвонил телефон. Это был Карри. Он сказал, что ему только что звонил Элвис с вопросом, не сможет ли Карри отвезти меня к нему снова сегодня вечером. Я была в восторге.

– Карри, ты шутишь, правда? Не может быть, чтобы он снова хотел меня увидеть. Зачем? Когда он звонил?

Неспособный ответить на все мои вопросы, Карри лишь спокойно сказал:

– Хочешь, чтобы я спросил твоего отца?

Родители были удивлены не меньше моего. Они с некой опаской согласились на предложение Карри.

Мой следующий визит был почти таким же, как первый – вежливые беседы ни о чем, песни, Элвис за пианино, угощение для всех – бабушкины любимые блюда. Но потом, закончив петь, Элвис подошел ко мне.

– Я хочу побыть с тобой наедине, Присцилла.

Мы стояли лицом к лицу, смотрели друг другу в глаза. Я огляделась. Вокруг никого не было.

– Мы и так одни, – нервно ответила я.

Он подошел ближе, практически припирая меня к стенке.

– Я имею в виду совсем одни, – прошептал он. – Ты поднимешься наверх в мою комнату?

Вопрос навел на меня панику. В его комнату?

До этого момента мне в голову не приходило, что у Элвиса мог быть ко мне сексуальный интерес. Он мог легко заполучить любую девушку на свете. Зачем ему нужна была я?

– Не бойся, милая, – сказал он, поглаживая мои волосы. – Клянусь, я ни за что не причиню тебе вреда. – Звучал он искренне. – Ты мне как сестренка.

Смущенная и запутанная, я отвернулась.

– Пожалуйста.

Когда я стояла там и смотрела ему в глаза, меня влекло к нему практически против моей воли. Я ему верила; это было легко. Теперь я понимала, что его намерения были искренними и дружескими. Прошло несколько секунд, но я никак не могла ему ответить. Затем я кивнула.

– Ладно, пойду.

Он взял меня за руку и повел к лестнице, прошептал, какая комната – его, и сказал:

– Ты иди, а я через пару минут поднимусь. Так будет лучше выглядеть.

Он направился в сторону кухни, а я стала медленно подниматься, размышляя – что же он у меня попросит? Чего будет ожидать? Я впервые окажусь с ним по-настоящему один на один. С первой нашей встречи я мечтала об этом, уверенная, что такой момент никогда не настанет, и теперь не знала, что делать в реальности.

Я поднялась на второй этаж и нашла его комнату. Она была простой, без каких-либо личных вещей, как и остальные комнаты в этом доме. Я вошла в нее, аккуратно опустилась на стул с твердой спинкой и стала ждать. Когда прошло несколько минут, а Элвис так и не появился, я принялась смотреть по сторонам. Комната была обыкновенной, ничего примечательного – ничто в ней не наводило на мысль, что ее хозяин – известный рок-н-ролльный певец. Были книги, несколько пластинок, его военная форма и сапоги. На прикроватном столике лежало несколько писем от девушек из Америки. Многие письма были от кого-то по имени Анита. Элвис редко о ней говорил, но все знали, что у него дома есть подруга. Мне хотелось прочесть эти письма, но я боялась, что он меня поймает.

Прошло еще двадцать минут, и он наконец-то появился. Он вошел в комнату, снял куртку, включил радио и сел на кровать. Я почти не смотрела на него, в ужасе думая о том, чего он от меня ждет. Представляла, как он хватает меня, бросает на кровать и занимается со мной любовью.

Но вместо всего этого он сказал:

– Не хочешь подойти и сесть рядом со мной?

Я не была уверена, что стоит это делать, но он убедил меня, что бояться мне нечего.

– Ты мне очень нравишься, Присцилла. Общение с тобой освежает. Так приятно поговорить с кем-то из дома. Мне этого не хватает. Тут бывает немного одиноко.